В воспоминаниях все очищается от дурного и предстает в обновленном, привлекательном виде.
То хорошее, что было в нем, день за днем в памяти близких будет отвоевывать себе место у плохого.
Так зачем же люди ставят свечки за мертвых?
За живых надо ставить.
Никитин, задумчивый и хмурый, вышел из храма в числе первых.
Он отбился от группы и подошел к Самоваровой, стоявшей у церковной ограды.
На небе собирался дождик.
Процессия заспешила к автобусу-катафалку, за которым было припарковано еще несколько машин, в том числе служебный автомобиль полковника.
– На кладбище, боюсь, не успеваю…
– Кто это, Сережа?
– Вешкин. Ты его не застала. Как раз после твоего ухода пришел в оперативный отдел заместителем Юрки Картамазова. Скоропостижно. Домой пришел, лег и больше не встал.
– Картамазов, да… Я его сослепу не узнала. Поседел совсем.
– Наверное… А день-то какой сегодня странный, ощущаешь? Словно воздух местами прорежен. Я как будто сам себе в глаза заглянуть попытался, пока там стоял… Хотя не знаю, с чего вдруг… Не могу сказать, что мы были с покойным близки. Просто день странный или в храме давно не был.
– А ты ходишь разве? Ты никогда не рассказывал.
– Ты тоже не говорила, и я, честно, удивлен… Это хороший храм.
– Я и не хожу. Так, случайно почти зашла.
– Ну, упокой Господь его душу.
Варвара Сергеевна кивнула и собралась уходить, но полковник ее остановил, положив руку на плечо:
– А тебя что беспокоит?
– С чего ты взял?
– Варя, такие, как ты, в храм приходят только в смятении.
Самоварова промолчала.
Они уже покинули территорию храма и остановились на дорожке, в нескольких метрах от машины полковника.
– Ну ладно… Знаешь что, Варь, заходи ко мне на днях. Просто расскажи, как живешь. А я тебе поплачусь про дело кубинца. Совсем глухо. А ты говорила – женщина… Ладно, не тот сейчас момент. Какой все же странный день… Давление, что ли, подскочило?
– Так дождь вот-вот будет.
Полковник достал из кармана платок, смахнул со лба крупные гроздья пота – печальное украшение сердечника со стажем.
– Так ты зайдешь?
– Постараюсь.
– Я жду тебя, Варя. И давай, не дури, не замыкайся. Все надо проговаривать, надо хоть с кем-то делиться. Вон Вешкин уже домолчался! Не ладилось у него в отделе и дома, по слухам, давно не ладилось, похоже, дочка на наркоту подсела. А он все молчал. И ты тогда домолчалась, когда дело у нас забрали… Все сама, все в обход меня, все правду какую-то искала! Прости…
Варвара Сергеевна невесело усмехнулась:
– Я до сих пор ищу… Но знаешь, Сережа, к исповеди я пока не готова, видимо, не доросла.
– Вот видишь, как ты мыслишь! Да и я так же мыслю. Вот и таскаем мы в себе эту тяжесть. Чем мы лучше преступников? Их хоть вынуждают иногда говорить правду. А мы всякий вздор несем: на дачу поехал – с дачи приехал, продукты подорожали, сосед то, сосед се… А то, что нас действительно волнует, – поглубже прячем, и от клубка этих сложностей застарелых уже начала не найти…
Самоварова быстро коснулась губами щеки полковника:
– Сереж, прощаться пора, дождь сейчас ливанет.
– Так я подвезу тебя.
– Спасибо, я прогуляться хочу. Мне до трамвая три минуты, а там и до дома близко.
Воздух стремительно наполнялся влагой: свежей, ароматной, будто кондитер небесный украшал торт сочной ягодой.
Влага щекотала ноздри предупреждением настоящей грозы вместо обещанного дождика.
За короткие минуты до остановки трамвая Варвара Сергеевна приняла в себя то, что отказывалась принимать долгие годы.
Они с полковником давно пережили свою физическую связь.
Но связь осталась.
И как-то незаметно для них из напуганной, обученной лгать девчонки она выросла в величественную, все понимающую богиню.
Резко хлынувшая с неба вода соединила людей на остановке в тесные кучки, смешала их цвета в одну сероватую, влажную массу.
Люди, молодые и старые, мужчины и женщины, кто радостно, кто с напряжением глядевшие ввысь, вмиг стали похожи на суетливых ласковых мышек.
Трамвай в красной одежке спасателя подоспел очень вовремя, и Варвара Сергеевна, втиснувшаяся в него в числе последних, почти не промокла.
45
– Мигель, ты вообще меня слышишь?! Или тебя уже ничто не интересует? А если с твоим ребенком случится беда?
Внезапно оборвав свой возбужденный шепот, Галина вскочила с кровати, подошла к двери и уставилась на щель под дверью.
Затем направилась к бельевому комоду и вытащила полотенце. Покрутила в руках, бросила обратно, достав простыню.
Скрутила в жгут и подоткнула щель.
– Галя, что ты делаешь? – раздраженно спросил Мигель, оторвавшись от монитора.
– Ты потише говорить можешь?
– Да, Галя, нам бы поговорить…
Мигель отвернулся от компьютера, но не выключил его. На экране висела таблица частных уроков и выступлений на ближайшие три месяца.
Галина, внимательно осмотрев заткнутую щель, вернулась на кровать.
– Ольга может услышать… – шепотом объяснила она.
– И зачем это Ольге?
– Потому что они заодно!
– С кем?
– С ним!
– Галя, – Мигель провел руками по уставшему лицу, – ты забыла сегодня рассчитаться с нашей няней, она звонила мне… Свою часть денег я оставил вот здесь! – Он неприятно постучал пальцем по столу. – Ты сказала, что в магазине не было индейки с рисом для Лу, но она там есть, я туда звонил… И если тебе не с руки было зайти в магазин, ты могла просто сказать мне об этом, я бы купил. Что касается Ольги и Амира…
– Ты потише можешь говорить? – снова зашипела Галина.
В этом месяце ПМС накрыл ее так остро, как никогда, и злость на сожителя за его непонятливость мешалась у нее
