Усталые офицеры хором заверили генерала, что все поняли. Они всю ночь пытались хоть как-то организовать рядовых, удерживая их от мародерства в особо крупных размерах. Кроме того, пришлось спешно обследовать брошенные посты старой французской заставы и нежданный подарок в виде боеприпасов и еды. А у пушек, нацеленных на мост, обнаружились четверо в стельку пьяных американцев.
– Насчет тех четверых, которых взяли в плен… Кто-нибудь с ними уже говорил?
– Нет, сэр, – подавив зевок, сказал капитан Хейз. – Они еще мертвецки пьяны – причем «мертвецки» почти не преувеличение, со слов доктора. Впрочем, он считает, что они выживут.
– Напились от страха, – тихо сказал Уильяму Хэммонд.
– Или от скуки, – почти не шевеля губами, шепнул в ответ Уильям.
– Нам не так уж и нужно, чтобы они заговорили. – Генерал Фрэзер взмахнул рукой, разгоняя вплывшее в шатер облако дыма, и кашлянул.
Уильям осторожно принюхался. Пахло чем-то сочным, и его желудок сжался в предвкушении. Окорок? Колбаса?
– Я отправил донесение генералу Бергойну, что форт Тикондерога наш. Снова наш, – добавил генерал, ухмыляясь. – И полковнику Сент-Легеру. Мы оставим здесь небольшой гарнизон, чтобы разобрать найденные вещи, а что до остальных… Джентльмены, нужно поймать мятежников. Отдохнуть как следует у нас не выйдет, но для сытного завтрака время есть. Bon appetit!
Глава 54. Возвращение
7 июля, ночь
Йен Мюррей проник в форт без труда – там было много разведчиков и индейцев. Одни шатались между домами, пьяные, другие бродили по пустой казарме – оттуда их то и дело выгоняли встревоженные солдаты, поставленные охранять невольный щедрый дар американцев.
Йен облегченно вздохнул – непохоже, что здесь кого-нибудь убили. Невзирая на беспорядок – и немалый, – крови не было, да и порохом не пахло. В последние несколько дней здесь не стреляли.
Он направился к лазарету, возле которого никто не ходил, потому что взять оттуда было нечего. Здесь уже не так сильно пахло мочой, экскрементами и застарелой кровью – большинство пациентов ушли с отступившими американцами. В лазарете были люди: один в зеленом халате – хирург, должно быть, – и несколько санитаров. Двое вышли с носилками, шаркая сапогами по каменным ступеням. Йен спрятался за дверью, потому что за санитарами шел, кровожадно улыбаясь, долговязый Гвинейский Дик.
Увидев его, Йен обрадовался. Значит, капитан Стеббингс еще жив, а Гвинейский Дик – свободный человек. И – слава Иисусу, Марии и Брайд! – за ним вышел Ормистон, опираясь на костыли. Его с обеих сторон осторожно поддерживали санитары, казавшиеся тщедушными на фоне кряжистого моряка. Тетя Клэр будет рада узнать, что у ее пациентов все хорошо.
Конечно, что бы ни случилось – пожар или нашествие англичан, – с дядей Джейми она в безопасности. Другое дело, когда и где он с ними вновь встретится. Впрочем, он и Ролло способны передвигаться быстрее любой армии и быстро их нагонят.
Йен задержался, чтобы увидеть, не появится ли кто-нибудь еще. Но то ли в лазарете больше не осталось больных, то ли им пока нельзя было выходить. Интересно, ушли ли Хантеры с армией Сент-Клера? Хорошо бы; однако они предпочли бы остаться с англичанами, а не идти по долине реки Гудзон с беженцами из Тикондероги. Англичане, скорее всего, не тронули бы квакеров. Йену хотелось бы еще как-нибудь встретиться с Рэйчел Хантер, и, если они с братом ушли с американцами, вероятность этой встречи повышалась.
Йен еще немного побродил по округе и выяснил, что, во-первых, Хантеры и в самом деле ушли, а во-вторых, американцы отступали в панике и беспорядочно. Кто-то поджег мост, но он сгорел лишь наполовину, причем из-за грозы. На берегу озера валялся разный хлам – свидетельство того, что здесь грузили лодки. Йен невольно посмотрел на озеро и увидел лишь два больших корабля под английским флагом. Отсюда, с люнета, было видно, как «красные мундиры» копошатся на холмах Неприступный и Независимость. Внезапно он ощутил к ним неприязнь.
– Ничего, вы там надолго не задержитесь, – пробормотал он себе под нос.
Говорил он на гэльском, и это оказалось к лучшему – проходивший мимо солдат пристально посмотрел на него, словно почуяв недоброе. Йен отвел взгляд и повернулся к форту спиной.
Здесь больше делать нечего. Он поест, наберет еды в дорогу, позовет Ролло и уйдет. Можно…
Совсем рядом раздался оглушительный гул. Йен вздрогнул. Справа от него, у нацеленной на мост пушки, стоял пьяный гурон с открытым от потрясения ртом.
Снизу раздались крики – солдаты подумали, что в них стреляют из форта, хотя снаряд прошел выше и упал в озеро.
Гурон захихикал.
– Что ты сделал? – спросил его Йен на алгонкинском наречии, которое индеец, скорее всего, должен был понять. Так это или нет, было неясно – гурон лишь захохотал, и по его лицу побежали слезы. Он указал на дымящийся рядом бочонок. О боже, американцы бежали в такой спешке, что оставили бочонок с порохом, и теперь его фитиль горел.
– Бум! – сказал гурон, указывая на фитиль. Затем выдернул фитиль из бочонка и бросил наземь, где тот и остался лежать, словно сверкающая змея.
– Бум! – повторил гурон, кивнул на пушку и засмеялся так, что ему пришлось сесть на корточки.
К орудиям уже бежали солдаты, и крики раздавались не только снаружи. Пора было уходить.
Глава 55. Отступление
«… ищем беглецов, большая часть которых уплыла на лодках. Их преследуют два шлюпа, и еще четыре отряда я послал к волоку…»
Бригадный генерал Саймон Фрэзер – генералу-майору Дж. Бергойну.8 июля 1777 года
Уильям пожалел, что принял приглашение бригадного генерала. Если бы он довольствовался скудным рационом, положенным лейтенанту, то не лопался бы от сытости. А он наелся жареной колбасы, бутербродов с маслом и меда, к которому питал пристрастие генерал Фрэзер, – и тут прибыло послание от генерала Бергойна. Бригадный генерал прочитал послание, потягивая кофе и хмурясь, а затем послал за чернилами и пером.
– Не хочешь проехаться, Уильям? – спросил он с улыбкой.
Так Уильям оказался в полевом штабе генерала Бергойна, когда туда ввели индейцев. Один из солдат, индеец из племени вейандот, сказал, что не знает их, но вроде бы вождя этих ребят зовут Кожаные Губы – может, потому, что он неутомимый говорун?
Их было пятеро – поджарых, похожих на волков головорезов. Уильям не смог бы сказать, во что они одеты или чем вооружены; все его внимание приковал к себе шест со скальпами, который держал один из индейцев. Шест со скальпами белых. Мускусный омерзительно-приторный запах крови повис в воздухе, а вокруг скальпов с громким жужжанием вились мухи. Остатки обильного завтрака слиплись в тяжелый ком где-то под ребрами Уильяма.
Индейцы искали казначея: один из них удивительно приятным голосом спросил на английском, где найти того, кто заплатит за скальпы. Значит, это правда – генерал Бергойн дал волю своим
