О боже, неужели это женский скальп? Наверняка – струящиеся светлые волосы были длинней, чем обычно носят мужчины, и блестели так, словно их обладательница вечерами проводила по ним щеткой сто раз. Кузина Дотти утверждала, что именно так и делает… Но это не волосы Дотти, они чуть темнее…
Уильям резко отвернулся, надеясь, что его не стошнит. И тут раздался крик. Сердце сжалось в груди от этого крика – пронзительного, горестного.
– Джейн! Джейн! – Знакомый лейтенант из Уэльса по имени Дэвид Джонс с исказившимся лицом прокладывал себе дорогу кулаками и локтями через толпу к озадаченным индейцам.
– О боже, – пробормотал стоявший рядом с Уильямом солдат, – его невесту звали Джейн. Неужели…
– Джейн! – Джонс бросился к шесту и попытался схватить светловолосый скальп. Недоумевающие индейцы отдернули шест. Тогда Джонс повалил одного из них и принялся бить его кулаками, словно безумный.
Несколько солдат пытались оттащить лейтенанта, но без особой охоты. Многие с ужасом смотрели на индейцев, которые встали ближе друг к другу и опустили руки на томагавки, почувствовав, что настроение толпы сменилось с одобрительного на негодующее.
Офицер, имени которого Уильям не знал, вышел вперед и, пристально глядя на индейцев, сорвал светловолосый скальп с шеста. И замер, держа его в руках. Светлые пряди, словно живые, обвились вокруг его пальцев.
Джонса наконец оторвали от индейца, друзья сочувственно хлопали его по плечам, пытались увести, но он замер на месте. Слезы бежали по его щекам и капали с подбородка, а губы беззвучно шептали: «Джейн». Он умоляюще протянул сложенные лодочкой руки, и офицер бережно вложил в них скальп.
Глава 56. Еще живы
Лейтенант Стэктоу остановился над одним из трупов, медленно сел на корточки и невольно прикрыл рот рукой.
Я смотреть не хотела, но все же подошла.
Он услышал мои шаги и убрал руку от рта. По его шее сбегали капельки пота, рубашка на спине потемнела и прилипла к коже.
– Полагаете, это сделали, пока он был еще жив?
Я неохотно посмотрела через его плечо и ответила так же бесстрастно:
– Да.
Издав удивленный возглас, Стэктоу поднялся, на миг задержал взгляд на трупе, затем отошел, и его вырвало.
– Не берите в голову, он уже мертв. Пойдемте, нам нужна ваша помощь, – тихо сказала я.
Многие лодки поплыли не в ту сторону, и их настигли прежде, чем они добрались до другого конца озера; еще больше лодок англичане перехватили на волоке. Нашему каноэ и нескольким судам удалось ускользнуть, и мы два дня шли через лес, прежде чем нагнали основную часть войска, ушедшего из форта по суше. Мне начинало казаться, что тем, кого взяли в плен, повезло.
* * *На ночь выставили охрану. Остальные спали мертвым сном, вымотавшись за день отступления; впрочем, отступление – слишком мягкое слово для столь изнурительного и трудного перехода. Мне снились заснеженные деревья. Проснулась я после рассвета, зевнула и увидела склонившегося надо мной Джейми. Он коснулся моей руки и тихо сказал:
– Идем, a nighean.
Миссис Рэйвен перерезала себе горло перочинным ножом.
Рыть могилу не было времени. Я распрямила ее конечности и опустила веки, мы положили поверх ее тела камни и ветки и продолжили свой путь.
* * *Стемнело, и среди деревьев раздались высокие завывания – на охоту вышли волки.
– Быстрее, быстрее! Индейцы! – крикнул один из ополченцев.
Словно в ответ на его крик где-то рядом раздался душераздирающий вопль, и побег превратился в паническое бегство. Люди бросали вещи и отшвыривали тех, кто попадался им на пути.
– С дороги, – тихо и напряженно сказал Джейми и принялся подталкивать медлительных и ошеломленных людей в сторону деревьев. – Они еще могут не знать, где мы.
А могут и знать.
– Ты готов спеть свою песнь смерти, дядя? – прошептал Йен. Он нагнал нас вчера, и сейчас они с Джейми сидели по обеим сторонам от меня в убежище под огромным упавшим деревом.
– Если понадобится, я им спою песнь смерти, – пробормотал Джейми и достал из-за пояса один из пистолетов.
– Ты не умеешь петь, – сказала я.
Я не собиралась шутить, просто была так напугана, что эти слова невольно первыми пришли мне на ум, – и Джейми не рассмеялся.
– Так и есть. Ну и ладно. – Он зарядил пистолет. – Не бойся, a nighean, они не получат тебя живой.
Я посмотрела на него, потом на пистолет. Я не думала, что можно испугаться еще сильней: я не могла шевелиться, внутренности обдало холодом. Теперь я осознала, почему миссис Рэйвен перерезала себе горло.
Йен что-то шепнул Джейми и ускользнул тихо, как тень.
Я с запозданием поняла, что если нас найдут и Джейми меня застрелит, то сам он, скорее всего, попадет в руки индейцев живым. Но я так испугалась, что не смогла запретить ему это. Изо всех сил пытаясь взять себя в руки, я сказала:
– Иди! Они не причинят вреда женщине. Скорее всего.
Юбка моя порвалась, как и жакет, вся одежда была в грязи, листьях и пятнах крови от убитых москитов, но все же выглядела я как женщина.
– Черта с два я уйду, – отрезал Джейми.
– Дядя, это не индейцы, – прозвучал из темноты тихий голос Йена.
– Что?
– Это «красные мундиры», они идут за нами и кричат, подражая индейцам. Они нас загоняют.
Джейми тихо выругался. Уже почти совсем стемнело. Снова раздались крики, уже с другой стороны. Я ощущала, как колебался Джейми, решая – в какую сторону бежать? Потом он схватил меня за руку и потащил глубже в лес.
Вскоре мы наткнулись на большую группу беженцев; они стояли на месте, слишком испуганные, чтобы куда-либо идти. Женщины прижимали к себе детей и закрывали им рты ладонями, еле слышно шепча: «Тихо!»
Я повернулась, и вдруг кто-то схватил меня за руку. Я вскрикнула; остальные тоже закричали. Лес вокруг нас ожил. Солдат-англичанин стоял совсем близко, и я видела пуговицы на его мундире, наклонился ко мне и с усмешкой произнес, обдав меня вонью изо рта:
– Стой спокойно, дорогуша, ты никуда не идешь.
Биение сердца так сильно отдавалось у меня в ушах, что лишь спустя какое-то время я осознала, что Джейми исчез.
* * *Держась ближе друг к другу, мы всю ночь медленно шли к дороге. Днем нам разрешили напиться из ручья, но и идти заставили почти до полудня, а к этому времени даже самые выносливые из нас уже были готовы упасть.
Нас пригнали – и довольно грубо – на поле. Как жене фермера, мне было больно видеть, что всего за несколько недель до сбора урожая золотые колосья пшеницы втаптывают в грязь. На другой стороне поля стоял дом. На крыльцо выбежала девочка, в ужасе закрыла рот ладонью и исчезла за дверью.
Три английских офицера пошли через поле к дому, не обращая внимания на бродящих туда-сюда растерянных инвалидов, женщин и детей. Уголком платка я отерла с
