Потому только крикнул:
– Враг! Впереди, под потолком! – сам уже перепрыгивал скалу и выдергивал меч из ножен, остальные отреагировали согласно правилам. Когда он восстанавливал равновесие между камнями, ища взглядом парящего над головой демона, сбоку было уже двое стрелков и страховка за спиной.
Однако тварь не отреагировала, все так же возвышаясь в метре над ними, поводя фосфоресцирующим взглядом над зубастой пастью, под короной кривых рогов, шевеля остальным телом, словно висящая в воде медуза.
– Арбалет, стрела в горло, – процедил Драккайнен.
Тетива оглушительно щелкнула в закрытом пространстве, стрела ударила о камень, но больше не случилось ничего. Только сзади раздалось тарахтение взводимого арбалета.
Вуко оценил положение чудовища, по-птичьи вертя головой, после чего соскочил со скалы, пряча меч.
– Безопасно, – сказал. – Это кукла. Пустая кукла, висящая в пещере.
– Даже не она, – ответил кто-то сзади. – Это как бы плащ с надетой сверху башкой.
Вуко вдруг остановился, оперся ладонью о скалу и замер на миг, свесив голову, прижимая ладонь к векам и скаля зубы.
– Что происходит? – спросил Грюнальди.
– Ничего… – прошипел Вуко. – Та магическая пыль в моем глазу. Скоро придется отсюда выходить…
Он тряхнул головой по-боксерски, а потом выпрямился.
Когда принесли из углов пещеры светящиеся шары и потрясли ими, заставив стать ярче, оказалось, что чучело висит над глубокой щелью, что ведет в темноту.
Драккайнен обошел осторожно пропасть и поднял шар, что держал в руках.
– Ну чудесно! – сказал, осветив деревянный стеллаж с размещенными по сторонам шкивами. Некоторое время он изучал сооружение, а потом осторожно снял защелку и несколько раз крутанул ручку. Тварь, висящая у потолка, плавно съехала вниз и замерла перед их лицами, развеваясь клочьями муслина, колышась над дырой. Разведчик снова накинул защелку, и было слышно, как он шарит в темноте. Потом вынырнул, держа небольшой глиняный кувшин.
– Осторожно…
– Это не ловушка, – объяснил он. – Чувствую, что ничего магического там нет. Это жир… – Он осторожно понюхал пальцы и отодвинул руку подальше от источника света… – …с фосфором.
– С чем?
– Такой порошок, что светится в темноте. Маска смазана им, потому и светится.
Он осторожно вынул свое складное копье и раздвинул свисающие под маской куски ткани, открывая упряжь из широких кожаных ремней.
– Кто-то это надевает, а потом опускается в эту щель. Зачем?
Вуко сильно тряхнул одним из своих шаров и бросил его в дыру. Было слышно, как тот падает на что-то твердое, а потом катится и подпрыгивает, пробуждая внизу эхо, звенящее между стен. Но полетел шар недалеко.
– Метров пять, не глубже, – кивнул Драккайнен, заглядывая вниз. – Посмотрим, что там еще есть. Скальник, Спалле, поищите нашу стрелу.
– Ты слышал, что он сказал, – проворчал Грюнальди.
Сзади за щелью и стоящим над ней стеллажом с опускным механизмом Вуко нашел деревянный ящичек, полный каких-то темных обломков, напоминающих куски мела, и две трубки из медной жести, вырастающие из пола. Одна была короче, шире и заканчивалась на высоте колен, а вторая была толщиной с бутылочное горлышко, вставала на высоту лица, а потом загибалась вперед и заканчивалась жестяной воронкой. Вуко осторожно протянул руку и щелкнул по металлу. Мрачный гремящий звук прокатился где-то в глубине распадка.
– Карбид и рупор, – загадочно заявил Драккайнен. – Скажем так: озвучивание и спецэффекты. Валим отсюда. Соберите шары. Что там со стрелой?
– Разлетелась, – пояснил Скальник с неудовольствием. – Частично собрали.
Они взвели ловушки у входа, после чего вернулись тем самым коридором до перекрестка и теперь пошли так, как вели их надписи на стенах.
Коридор отчетливо вел вниз. Стены пестрели надписями на нескольких языках, а базальтовый пол был в коричневых брызгах и следах густых капель. Случались и следы подошв. Отпечатки грязи, глины и коричневые потеки: что-то капало здесь на пол. Вуко присел и растер грязь в пальцах.
– Шли туда, истекая кровью, – сказал без удивления. – Подволакивали ноги, некоторых тянули. Но большинство шли спокойно и, похоже, немаленькими группами. Несколько дней назад, а наверняка и раньше, но с тех пор потеплело и канал заполнило водой.
Коридор заканчивался цистерной – круглым помещением с входами из нескольких каналов, а помещение это, если идти прямо, раскрывалось в естественную пещеру, возможно, нижний этаж той, в которой они были четвертью часа раньше.
По стенам и ржаво-белым сталактитам скатывалась вода, собираясь в естественных бассейнах, что напоминали полукруглые раковины, уложенные симметрично, словно лепестки цветка. Посредине некогда находился большой известковый горб, возвышавшийся над пещерой, но его срезали в метре от пола, создав нечто вроде гладкого, неровного по бокам стола, покрытого поверху сложным рисунком из минеральных слоев, что делало его еще более похожим на пень сваленного дерева. Чуть дальше за столом вырастал еще один сталагмит, чуть меньший, но его не срезали, а превратили в чуть бесформенную статую стоящей на коленях толстой гигантки с разведенными коленями и протянутыми вперед руками, вырезанными, похоже, из других кусков камня и прикрепленными к остальному. Все было кривым, известковая скала слабо поддавалась обработке, к тому же скульптору не хватало мастерства, хотя он и сильно старался.
Кроме того, тут отчаянно смердело – куда хуже, чем в камере наверху.
Драккайнен расставил светящиеся шары на столе и в каскадных известковых бассейнах, осветив все, что сумел, а потом чуть отступил, глядя на все своим единственным глазом и снова, как страус, склоняя голову набок. Потом сделал несколько шагов назад и замер.
Скульптор трудолюбиво вырезал человекоподобную фигуру, но и этого хватило. Если осветить скульптуру, то в пещерном полумраке известковая поверхность, покрытая слоем воды, превращалась в посверкивающее синее тело, размытые и бесформенные фрагменты подхватывали игру теней, и взгляд внезапно отчаянно укладывал воедино хаос, давая распознать в нем раздвинутые ноги, сморщенные груди, глаза-ямы и оскаленную пасть; а прежде всего, властно протянутые вперед кривые и толстые руки. Если освещал их живой огонь светильников, ламп и факелов, наверняка статуя выглядела жутковатой: словно бы дышала и жила в ползающем, легком свете пламени.
За спиной он услышал тихий металлический щелчок, обернулся и понял, что его люди выпрямляются и прячут наполовину вынутые клинки, расслабляют плечи и начинают нормально дышать. Кто-то раскашлялся, втягивая вонючий воздух, сплюнул.
– Это место для отправления культа, – коротко пояснил Вуко. – У нас тут амистрандский храм посреди крепости, господа. Статуя богини и жертвенный алтарь.
Потянулся за одним из шаров и энергично его встряхнул, а когда тот запылал ярким светом, поднял его повыше, получше освещая скульптуру.
– Все ясно, – кивнул. – Мы под тем самым залом и щелью.
Обошел алтарь и в нескольких местах присел, глядя со стороны.
– Как я и думал, – сказал. – Четыре железных крюка и желобки на поверхности.
– Отсюда и вонь, – мрачно сказал Ньорвин. – Насколько я знаю о чужеземных богах…
Драккайнен отошел
