Когда девушки оказались вне зоны видимости охранников, они вновь скрылись среди деревьев, переодеваясь в старую одежду и личности. Мириам стянула с себя форму надсмотрщицы, раздеваясь до замотанных марлей конвертов, возвращая лицу черты девицы из Лебенсраума. Яэль последовала её примеру, дрожа от ветра, гуляющего среди деревьев. Ветра с запахом праха.
– Мириам? – спросила она. – Что там произошло?
– Это ценные бумаги. – Вторая девушка сгребала в кучу сосновые иглы. Устраивала скромные похороны одеждам надсмотрщиц. – Очень ценные.
Яэль вытащила фотографию своего первого лица из кофты и добавила её к остальным вещам. Фото взывало к ней, умоляло, чтобы на него посмотрели, но Яэль сунула его в карман свитера к крошечной куколке, кнопке, ТТ-33 и всему остальному.
– Кто звонил?
– Это неважно, – отозвалась подруга. – Нам нужно доставить эти документы в Германию.
– Нам нужно вернуться в надёжный дом. Я не…
– Не бросишь Луку и Феликса. – Мириам перестала набрасывать растительность поверх одежной могилы и выпрямилась. – Знаю. Я всё равно планировала захватить их с собой.
– Неужели? – Яэль не скрывала удивления. Впервые разговор о парнях прошёл без боя.
Ночные тени дрогнули, когда Мириам двинулась в путь, и внезапно осели – тёмные и мрачные – на её лице.
– Нужно кое-что уладить.
Глава 35
Пришлось потратить на ремонт кучу времени и совсем не пару ругательств, но грузовик больше не напоминал мучающуюся астмой лошадь. Победоносный стоял над открытым капотом с добрую минуту, слушая урчание двигателя, прежде чем Феликс показал ему из кабины большой палец.
– Наконец-то. – Лука захлопнул крышку капота. – Как тебе хватает сил копаться в этом днями напролёт?
– Обычно такая работа не занимает весь день. – Феликс заглушил двигатель. Его выражение идеально соответствовало скисшему аромату молока из забытой бутылки, который становился всё сильнее с наступлением вечера. С какой бы ноги Феликс ни встал, выбираясь из секретного отсека грузовика, она была не та.
– Расслабься, – бросил ему Лука, хоть сам не думал последовать собственному совету. Давно стемнело, а фройляйн ещё не вернулись с разведки. До конца отведённых двадцати четырёх часов оставалось немного времени, но Победоносного это не утешало, он всё равно каждые пять минут бросал взгляд на дверь амбара. – Мы всё починили.
– Всё починили? – Цвет возвращался к лицу механика. Должно быть, тело потихоньку компенсировало потерю крови. – Это называется починили?
– А как ещё можно назвать работающий двигатель?
Феликс выскользнул из кабины, больная рука мазнула по двери. Недовольная гримаса на лице переросла в агонию. Лука подозревал, что от такого количества постоянной боли кто угодно станет ворчливым. Он вытащил из кармана шприц-тюбик, зубами снимая колпачок.
– Подозреваю, кое-кому нужна порция болеутоляющего нектара.
Феликс – удивительно – согласился на укол без возражений. Он прислонился к грузовику и зажмурился, издавая гортанный стон, когда морфий вернулся в организм. Волосы парня превратились в паклю от пота и грязи, липнущей к лицу.
Адель часто выглядела так, снимая шлем после целого дня пути, протягивая руку за сигаретой. На её лице появлялась такая же усталая улыбка.
– Я не нападал на твою сестру. – Лука сам удивился этим словам. Мнение Феликса о нём сложилось задолго до их знакомства. Как и Мириам, и многих других. – Лишь поцеловал её. Пару раз.
– Ещё хуже, – проворчал Феликс.
– Уверяю, обмен слюной был по обоюдному согласию. – Лука отшвырнул пустой шприц-тюбик в солому.
Кислое выражение вернулось на лицо механика. Когда Феликс открыл глаза, зрачки его уже сузились до крошечной точки – наркотик действовал.
– Избавь меня, пожалуйста, от подробностей.
Подробности. Пальцы Луки неосознанно поднялись к голове, касаясь жемчужных линий шрама. Подробностей он не рассказывал никому. (Даже когда обращался к правительственным чиновникам с просьбой разрешить носить более длинную причёску, чтобы спрятать шрам). И не собирался начинать.
– Адель может за себя постоять. С ней всё будет в порядке.
– Ты вколол мне двойную дозу? – мгновение спустя, спросил Феликс.
– Нет. С чего бы?
– Под действием морфия ты не кажешься таким мудаком.
– Могу то же самое сказать о тебе, – не остался в долгу Лука.
– О. Вот и он. Забудь.
Дверь амбара распахнулась. Лука увидел, как внутрь просочились фройлян: тихие, слишком тихие. Они обе словно стали тяжелей… не в килограммах, прибавляемых мешковатыми свитерами, а во взглядах. Яэль, казалось, была готова расплакаться. Мириам смотрела на Луку так, будто собиралась съесть его живьём, а потом косточками поковыряться в зубах.
– Нашли, что искали? – спросил он как можно безмятежней.
Яэль кивнула.
– Даже больше. – Взгляд Мириам резал, словно нож, когда она говорила это. Сегодня он был особо остр.
Яэль направилась прямо к Феликсу, обхватывая его больную руку ладонями и осматривая, прежде чем задать вопрос: «Ты смог починить грузовик?»
– Я починил грузовик. Спасибо огромное. – Лука выхватил из-за уха потрёпанную зубную щётку и помахал ей, как трофеем. Щётка была настолько пропитана машинным маслом, что напоминала усы Гитлера. – Впрочем, – уступил он, – Феликс немножко помогал.
– Он работает, – подтвердил механик. – До Германии должно хватить.
– Отлично. Тогда загружаемся…
– Мы ещё никуда не едем.
Все трое замолчали и посмотрели на Мириам, которая вытаскивала из-под свитера полосы марли и стопки конвертов. Один за одним она швыряла их на пол амбара.
– Мириам, что ты делаешь?
Всё шло не по плану, всего один взгляд на лицо Яэль подтвердил это. Тревожное чувство зарождалось в животе Луки. Эти документы не предвещали ничего хорошего. Взгляд Мириам не предвещал ничего хорошего. Конверты всё прибывали и прибывали, но меняющая кожу не выпускала их из виду.
– Мы кое-что упустили. Я собираюсь выяснить, что именно.
Яэль следила, как документы в куче прибывают, хлопаясь на солому: «Здесь мы в опасности. Бумаги можно будет пересмотреть уже в Германии».
– Мы везде в опасности, – отозвалась Мириам. – А эту проблему необходимо решить сейчас.
Последний конверт приземлился поверх кучи. Мириам наклонилась и принялась их распечатывать. Яэль не пыталась остановить подругу, а просто стояла в стороне, вид у неё был измученный во всех смыслах этого слова. Лука не мог оторвать глаз от бумаг, которые Мириам складывала в аккуратные стопки.
На ближайшей к нему была прикреплена фотография. Маленькая девочка. Испуганная улыбка. На рубашке у неё была шестиконечная звезда.
Всё внутри Луки упало и продолжало падать.
Он уже видел такую звезду раньше. Одно из самых ранних воспоминаний: маленьким он бродил по улицам Гамбурга, увидел у мальчишки постарше звезду, пришитую к пальто, и захотел себе такую же. Когда Лука рассказал маме, она его отругала: «Это не для таких людей, как мы».
Её слова только сильнее подогрели желание заполучить звезду. Лука искал их каждый раз, когда мать брала его с собой. Но ярко-жёлтых клочков ткани становилось всё меньше и меньше, пока звёзды не исчезли вовсе. Когда Лука спросил маму, куда они делись, она ответила «Подальше отсюда».
Подальше в воображении Луки было путешествиями в далёкие-далёкие земли. Плаваниями в
