По мере того, как угощения занимали стол, менялось выражение лица Ники — от недоуменного, до ошарашенного, а затем до тихого ужаса осознания.
— Т-ты специально все подстроил, — прошептала она.
— Да неужели? — Посмотрел я на нее с осуждением.
— Но т-ты же тоже все не съешь.
— Так я же и не обещал все съесть, — заметил я логично. — А вас, госпожа официантов, никто не заставлял. Извольте к столу. — Затем обернулся к персоналу. — Ребята, салфеточки такие широкие, чтобы под ворот подвязывать, будьте добры. Госпожа ваша жрать изволит, как не в себя.
— А ну прекрати! — Взорвалась криком Ника.
— Ты тут покричи мне еще, — буркнул я. — Солидное заведение, утонченное. Ведете себя, как не леди.
— Максим, подожди, — оперлась девушка рукой о стол, будто боясь упасть от потрясения. — Это все была глупая идея. Я просто немного не в себе.
— Всего лишь хотела меня убить, мелочи, — отмахнулся я. — Вы, голубушка, с салатов начать изволите? Или с чего потяжелее? Рекомендую, кстати, щуку, — принюхался я. — Аромат от нее идет, хочу я вам доложить, расчудеснейший.
— Максим, я не смогу это все съесть, — сжав губы до белого цвета, произнесла Ника после ощутимой паузы.
— Получается, я выиграл? — Расстелил я салфетку на колени и приступил к дегустации столь завлекательного рыбного блюда.
Интересно, станет юлить? Хотя, Честь — она либо есть, либо ее нет. И никакой внутренней игры словами, сроками, когда есть ощущение определенности данного обещания, она не приемлет. Невозможно обмануть самого себя.
— Ты то зло, которое нельзя победить, — устало произнесла Ника. — Забирай ресторан.
— Зачем мне ресторан? — Прожевав аппетитный кусочек, уточнил я.
— Тебе же он нравится, я же вижу. И ты выиграл.
— Я выиграл, — подтвердил ей. — Но это не будет тем самым «чем угодно», которое я хочу.
— Тогда что? — Тускло сказали мне.
Я отложил столовые приборы, убрал салфетку с коленей и повернулся к Нике.
— Я хочу, чтобы ты меня простила. — Сказал я со всей серьезностью, чтобы не было и намека на усмешку.
Девушка подняла удивленный взгляд, посмотрела мне в глаза, явно отыскивая тот самый подвох, но была вынуждена признать, что я не шучу.
— Нет. — Отведя взгляд, мотнула она головой.
— Что — нет? — Ворохнулось во мне недовольство.
— Я не смогу тебя простить. Обещание надо выполнить. Я не могу обещать то, что не по силам. Я не прощу тебя, как невозможно достать Луну с неба. Проси что-нибудь еще. Но проси сейчас, потому что если я останусь жива, я постараюсь тебя убить. — И была в том ответе простая и спокойная решимость.
— Бывает, — вернулся я к ужину.
— Так чего ты хочешь?
— Я еще не решил.
— Когда решишь?
— Не знаю, — честно ответил я.
— Но ведь сегодня?
— Хватит мешать мне есть! — Хлопнул я ладонью по столу. — Вон, борщ бери.
— Это твое желание?
— Нет, но это поумерит твой голодный взгляд.
— Он не голодный, он злой.
— Смотри своим злым взглядом на свою щуку! А моя от твоего киснет.
В общем, таки попробовал от всего по чуть-чуть. Хорошо кормят, но дорого — под конец визита оказалось, что я не Шуйский Артем, потому привилегий и льгот мне не положено.
— Если нет денег, можешь уступить мне желание. — Похлопала Ника ресничками. — Или остаться мыть посуду на месяц-другой. Иначе я вызову полицию.
— Совсем одичала, — печально покачал я головой и расплатился хрустящими пятисотками, искренне надеясь, что наша с ней встреча на этом закончена.
Впрочем, на улице этот призрак в черном тоже решил сопровождать меня и ныть.
— Ты придумал? — Семенила она на своих каблуках в ответ на мой широкий шаг.
— Нет.
— А сейчас?
— Нет.
— Девушка, красавица, что ты за ним бегаешь? — Со смехом окрикнула нас веселая компания, шедшая по бульвару навстречу.
— Она предлагает мне что угодно, — буркнул я им. — А мне не надо.
— Да, и почем? — Заинтересовались они.
А потом вопрос сменился волной обжигающего воздуха, алым отсветом огня и криком боли компании, разбегающейся в разные стороны.
Резко прозвучал свисток городового, спешащего на происшествие. Но ему достался только емкий ответ «оскорбление аристократки» и небольшой шар огня, продемонстрированный в ее ладони. Что, в общем-то, завершило все расследование — это вам не преступление с разрушением императорской собственности и не огульные речи в его адрес. Слишком велика пропасть между сословиями, чтобы считать наказание за слова огнем — избыточным. Не убила, и ладно. А убила бы… Штраф и высочайшее постановление не появляться в Москве пару лет. Странные порядки, иногда дикие — ладно хоть аристократов настолько мало, что шанс нарваться на чужую обиду столь же мал, как провалиться в открытый колодезный люк. Результат столь же печален.
— А говоришь, Силу потеряла. — Попенял ей.
— Это не та Сила. — С заминкой, но все же ответила она. — Быть Целителем не смогу. Но тебя, уж поверь, прожарю медленно и с удовольствием.
— Вряд ли, — честно оценил я ее возможности. — Может, года так три назад…
— Я — «ветеран»! — Пригрозила она. — Почти «учитель»!
Солидный ранг, на уровне опытного армейского бойца, достигаемый им годам к тридцати. Но Артем с этим рангом был в четырнадцать, к примеру. Правда, он по-хорошему уникум, как бы не один из сильнейших в своем поколении. Тут же результат просто очень хороший — для ее двадцати одного года.
— Как-нибудь познакомлю тебя с одной барышней. У нее отвага хомячка и совершенно близорукая интуиция. Так вот, даже она не была столь категорична.
— Кто она такая? Что еще за барышня?
— Есть тут одна… К Артему привязалась.
— Хочешь, я ее убью? — Заступив мне дорогу, с
