– То есть Эрмина все-таки рассказала тебе правду?
– Конечно! Как и про Сонную одурь. Ведь именно с ее помощью она обманывала тебя столько времени. Всего несколько капель в бокал вина… или листьев в камин…
– Да, твоя матушка всегда отличалась изобретательностью.
Герцог постарался, чтобы голос звучал ровно, хотя имя первой жены все еще вызывало в нем ярость. Он машинально сжал кулаки, хотя сразу заставил себя расслабиться.
Наслаждаясь минутой своего триумфа, Лотар не заметил его борьбы.
Столько лет юноша вынужден был подчиняться этому спесивому и надменному дракону, терпеть его презрительный взгляд! Именно герцог был в глазах Лотара виновником всех бед, которые случились с ним. После случая с Матильдой Ферранской Амстел отказался защищать сына на Совете Пятерых и лично отдал приказ навечно заточить в крепость. Для высшего дракона настало время платить по своим долгам.
Фернанд Амстел холодно смотрел на того, кого все эти годы вынужден был называть сыном. Схожесть Эрмины с ним самим, так восхищавшая его когда-то, в результате сыграла с ним злую шутку. Теперь он пожинал плоды своего юношеского безрассудства.
Лотар тем временем продолжал:
– Моя мать… Ты убил ее, как потом многих, не так ли?
– Нет. – Озноб усиливался, сменяясь волнами жара, язык еле ворочался, во рту пересохло, слова доносились до герцога словно сквозь туман, злым эхом отдаваясь в голове до резкой боли. Он закусил губу, надеясь удержаться на краю сознания. – Она сама шагнула со скалы.
– Ты лжешь! – Лотар внезапно подскочил и несколько раз пнул лежащего перед ним пленника под ребра. – Лжешь!
Остекленевшим взглядом он смотрел на того, кого долгие годы называл отцом. По коже змея начали расползаться пока едва видимые трещины. Амстел насмешливо посмотрел на него.
– К чему мне лгать? Я ведь понимаю, меня ждет та же участь, что и Доменика?
Упоминание о храмовнике отрезвило Лотара, и он ухмыльнулся.
– И не надейся! Доменик умер слишком быстро. Я не позволю тебе этой роскоши! Ты умрешь, но прежде увидишь, как я стану драконом!
Эти слова подействовали на герцога, словно ведро холодной воды. Сознание вновь стало ясным. Его губы насмешливо изогнулись.
– Позволю напомнить, что твой предыдущий опыт окончился крайне неудачно. Мне пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы сохранить тебе жизнь.
– Жизнь? Ты посадил меня в крепость! И называешь это жизнью?
Лотар с ненавистью посмотрел на герцога. Тот ответил ему очень спокойным взглядом.
– Извини, если не оправдал твоих ожиданий.
Но его так называемый сын не заметил сарказма.
– Знаешь ли ты, каково мне было?
– Могу только догадываться. Видишь ли, я никогда не совершал преступлений и не сидел в крепости, – извиняющимся тоном произнес Амстел.
Но, войдя в раж, Лотар его уже не слышал.
– Ты понятия не имеешь, каково это: сидеть в каменных застенках день за днем, понимая, что отсюда уже не выбраться!!!
– Ты сам виноват. – Герцог постарался придать своему голосу проникновенную мягкость. – Послушай, Лотар, ты запутался и увяз уже очень глубоко. Тебя все равно найдут. Хочешь, я помогу тебе уехать?
– Я хочу стать драконом! – заорал тот. – Понимаешь, драконом!!!
Фанатично горящие глаза внушали страх даже Амстелу. Как можно спокойнее он спросил:
– И каким же образом?
Лотар облизнулся:
– Твоя кровь. Кровь высшего дракона, соединенная с кровью девственницы, – вот истинный смысл обряда! Драконы делали это испокон веков, обретая немыслимую силу!
– Это ты вырвал страницы из книги?
– Нет, это сделала моя мать! Она мечтала, чтобы ее сыновья обрели крылья!
– Какой пафос! Вынужден тебя разочаровать. Эрмина никогда не думала ни о ком, кроме себя. Вы были лишь ее оружием.
– Замолчи!
Разъярившись, Лотар подскочил и со всей злости вновь пнул пленника. На этот раз удар пришелся в лицо. Амстел дернулся. Голову пронзила острая боль, он буквально почувствовал, как кожа лопается, а по щеке течет кровь.
– Какая расточительность! – Сквозь застилавшую глаза красную пелену герцог с насмешкой посмотрел на Лотара. – Этак крови на крылья может и не хватить. Кстати, если ты не в курсе, то трава, которой ты так щедро меня угостил, полностью блокирует способности дракона. Поэтому ты вряд ли сможешь обрести хоть что-то.
– О, не волнуйся, я учел это! Полнолуние лишь завтра, к тому времени отрава уже выйдет из твоей крови. А с учетом того, как это происходит, тебя ожидают незабываемые часы. Я бы желал понаблюдать за тем, как ты мучаешься, но у меня есть дела. Приятного тебе вечера… отец!
Лотар вложил в последнее слово все презрение, которое смог. Не глядя более на пленника, он подхватил факел и вышел из подземелья, хлопнув дверью. Амстел выждал, пока шаги стихнут в коридоре, затем, превозмогая боль, попытался встать. Озноб вновь сменился жаром, пот заливал глаза, смешиваясь с кровью, все еще струящейся из рассеченной брови, ноги подкашивались.
Поднявшись, Фернанд всем телом оперся на стену. Красная пелена вновь заволокла глаза. Кровь струилась по лицу, наверняка оставляя на костюме некрасивые бурые пятна. Герцог вытер ее рукавом безнадежно испорченного сюртука. Дрожащей рукой он нашарил железное кольцо, к которому крепились цепи. В неровном свете факела, пока Лотар разглагольствовал, герцог успел заметить пятна на известке. Кольцо было вмуровано недавно.
Пальцы пробежались по стене. Он не ошибся. Цемент был еще сырой. Судорога скрутила тело. Тяжело дыша, герцог успел схватиться за кольцо и повис на нем. Тошнота вновь поднялась к горлу, в глотке пересохло. Переждав приступ, он подтянулся, стараясь расшатать железный штырь, вмурованный в стену. Кольцо было закреплено на совесть. Амстел попробовал еще раз, налегая на него всем телом, потом еще и еще.
Фернанд не знал, сколько прошло времени. Мышцы то и дело сводило, он постоянно балансировал на грани потери сознания, лишь железной волей дракона заставляя себя снова и снова расшатывать кольцо. Герцог скорее понял, чем ощутил, как крошки раствора сыплются на подстилку из соломы. Наконец, схватив его очередной раз, он вдруг упал, ощутив в руках непривычную пустоту. Грохот железа сотряс тишину. Ничем не сдерживаемые цепи рухнули на каменный пол. Отшвырнув ненужное кольцо, Амстел откинулся на спину, переводя дыхание.
Первым вернулся слух. Фернанд вдруг понял, что вновь слышит, как где-то неподалеку капает вода, как за стеной где-то наверху старьевщик скрипит старой тележкой, шаркающей походкой идя по мостовой. До него донесся пьяный разговор двух приятелей, возвращающихся домой с завода. Затем в нос ударил омерзительный запах гнилой соломы и грязи. Где-то недалеко находилась свалка, и оттуда основательно разило нечистотами.
Герцог открыл глаза, с удовлетворением отметив, что вновь видит в темноте. Жар прошел, грязная рубашка противно липла к телу. Размотав галстук, напоминавший скорее грязную тряпку, он брезгливо поморщился, осматривая каморку, в которой находился. Судя по всему, это подвал дома, который давно стоит нежилым. В памяти мелькнуло что-то, но Амстел отогнал бесполезные мысли, сосредоточившись лишь на том, что ему
