Шум кипевшего неподалеку сражения не удаляется и не стихает, просто его не слышишь, сосредоточившись на том, что делаешь здесь и сейчас. Обман, атака, отвод, косой восходящий, встречный выпад… Двое сцепились, словно дерущиеся вороны, не делая пауз и не расходясь. А здорово капитан владеет оружием, да и конем – в фехтовальном зале или на палубе с ним было бы проще. Возможно…
Становится жарко, они таки заставили друг друга выкладываться по полной. Выиграть время – это хорошо, только ты уже дрался утром, носился по позициям, ворочал пушки, у тебя начинает ныть плечо, и ты не железный. Спасибо, хоть Морок свеж, но пляску придется кончать. Что делать после, после и думаем, как и о батарее. Сейчас надо выиграть, то есть убить. Сразу, как будет возможность…
И возможность ждать себя не заставила! Небольшая, едва заметная, но тут главное – не прозевать! Слишком близко оказался капитанский зильбер, чтобы совсем уйти от прыгнувшего вперед мориска. Пусть толчок получился несильным и вскользь, пусть равновесие гвардеец потерял всего на мгновение, Руппи хватило – удар в приоткрывшийся бок, болезненный вскрик, замершая в воздухе рука со шпагой и новый удар, теперь в голову. Все!
Глава 14. Гельбе
1 год К.В. 1-й день Зимних Скал
1
Ариго как вышел, так и пропал, а на то, чтоб не дергать своего сокомандующего, Эмиля хватало; его только на это и хватало. Ну и еще на то, чтобы лежать смирно.
Прежде с собственным телом Савиньяк не воевал, теперь пришлось. Маршал упорно не шевелился, а спина еще более упорно разламывалась, при этом казалось, что достаточно сменить позу, и боль уймется. Как же! Сперва Эмиль поддавался и начинал ворочаться, после чего удивлялся собственной глупости. Раза с восьмого удалось взять себя в руки и прекратить попытки, но тут подлец-врач торжественно приволок какое-то пойло, с гордостью объявив, что оно снимет боль и вызовет целительный сон. В ответ Эмиль рявкнул, и оскорбленный лекарь водрузил кружку со снотворной дрянью на служивший столом барабан. Достаточно протянуть руку… Савиньяк не протягивал.
Кроме кружки и лекаря в палатке торчали адъютанты с ординарцами, их маршал не видел, зато слышал просто отлично. Казалось, за спиной дышит усердная собака, которой ужасно хочется притащить хозяину платок или палку. Дышащее молчанье бесило едва ли не больше беспомощности, но, лежа в лежку, терпи тех, кого можно отправить с приказом; вообще терпи и не думай о кружке. Целительный сон наверняка будет мерзким, с Колиньярами и мармалюками, а хотя б его и наполнили дельфиниумы, все равно спать сейчас нельзя.
– Мой маршал, вам ничего не нужно?
– Будет нужно, скажу.
Маршалу ничего не нужно, и маршал пока тоже особо не нужен. И все же лучше проскрипеть зубами до темноты, чем проснуться и узнать про какую-нибудь пакость, которую ты мог бы предотвратить.
– Мэтр, – негромко окликнул Савиньяк, – подойдите!
Лекарь возник из золотистых от свечей сумерек немедленно, на длинной физиономии читалось предвкушение триумфа.
– Забирайте свое снадобье, – твердо сказал Эмиль, – и отправляйтесь к раненым.
– Мой маршал… – Несостоявшийся триумф обернулся сварливой обидой. – Вы не вправе рисковать своей…
– Это вы не вправе, – с нежностью произнес командующий, – но рискуете, и серьезно. Получить кружкой по голове. Кто-нибудь, препроводите-ка этого господина в лекарский обоз. Немедленно.
– Разрешите хотя бы оставить лекарство!
– Хотя бы разрешаю.
– Я не могу не подчиниться, однако… Господин генерал!.. Господин генерал, какое счастье, что вы вошли именно сейчас! Умоляю меня выслушать. Мой долг врача…
– Ариго, – прервал словоизвержение Савиньяк, – это вы?
– Да, – подтвердил Жермон, – причем со срочными новостями. Прошу всех выйти.
– Мой долг, – затянул свое лекарь…
– Сэц-Пуэн, – напомнил Эмиль, – в лекарский обоз.
– Мой генерал…
– Исполняйте! – прикрикнул Ариго, и стенания оборвались. На мгновенье стало светлее, по лицу скользнул ветерок, потом золотистые сумерки вернулись, но Эмиль под шумок успел слегка повернуться; стало скверно, но вроде не так сильно, как в прошлый раз. Это было бы прекрасно, если б не срочные новости, которые обсуждают наедине, и не идущая из головы пакость. Уже случилась или только собирается?
– Все убрались?
– Все, – подтвердил Ариго, усаживаясь в ногах. – Я не адъютант и не коновал, если тебе что нужно, говори.
– Ты их спровадил из дружеских побуждений, или началось?
– Начинается. Гетц подтянул в первую линию столько народу, что это не может значить ничего, кроме наступления, причем решительного.
– Слева, как и ожидалось?
– А вот и нет. Ты без карты сообразишь?
– Попробую, не буду понимать – перебью. Если не левый фланг, то кого?
– Похоже, Райнштайнера и немного Фажетти. Вместо вытянутых линий формируют штурмовые колонны, еще минут десять-пятнадцать постреляют и попрут.
– А что все-таки слева?
– Будут висеть над Гэвином, не давая никого снять, но Ойген в состоянии удержаться и без подкреплений. Ты выделил ему достаточно, и позиция хороша, особенно с учетом льда, а две-три тысячи лишних «уларов» доблестных бергеров в дрожь не вгонят.
– И все же Гетц на что-то надеется, иначе б не готовился. Эх, как же скверно не видеть самому. Не сочувствуй!
– Не сочувствую, сам такой.
– Жермон, знаешь что… Перебирайся-ка ты поближе. Устроишься между Фажетти и Райнштайнером и будешь приглядывать за обоими… Если что, вмешаешься, только охрану возьми. Не меньше эскадрона!
– Звучит заманчиво, а ты здесь управишься?
– А что тут управляться? Буду лежать и слушать доклады, может, пару раз что-то прикажу… Сдается мне, самое веселье сейчас у Бруно с Рокэ, потому и у нас зашевелились… Фок Ило боится, что мы поддержим фельдмаршала, и сковывает нас боем. Именно поэтому… Придда лучше оставить на месте, но только «лиловых» может не хватить… Подумай, кого еще можно сдернуть… Карои уже должен был отдышаться, не давай ему застаиваться…
2
Три тела на земле, кирасирский конь кружит вокруг хозяина, двое гвардейских убежали. Остается красиво завершить представление – чтоб и самому убраться, и время еще потянуть. Оглядываться потомку Торстена не с руки, но батарея продолжает спасать Бруно и Зальмера, как раз грохнуло… Значит, люди еще у орудий, ну да Ворону во всех смыслах видней.
Тронуть поводья, поднять коня на дыбы. Морок, усугубляя величие момента, ржет – громко и издевательски. Очень к месту.
– Не правда ли, досадно? – Руппи тоже смеется, и ветер уносит смех к пока стоящим смирно китовникам, как четверть часа назад уносил вызов. – Ваших было трое, остался один я. Следующий раз жду четверых, а вы запомните! Пока вы на побегушках у дворцовой крысы, побед вам не видать: мыши не побеждают, а вариты крысам не служат! Ваш Марге полсотни лет боялся выбежать на середину комнаты. Он сидел под троном и грыз кесарию; подгрыз, но так и остался крысой! Рано или поздно я скормлю эту тварь закатным кошкам заодно с особо
