Потянувшись к груди, Катса коснулась золотого ободка. Все-таки она благодарна за власть, которую дает кольцо, раз эта власть поможет ей послужить Биттерблу. Возможно, поэтому По и сделал ей этот подарок. Может быть, он просто хотел, чтоб у нее была вся власть, чтобы как можно лучше защитить девочку. Но если это кольцо вызывает такое обожание, лучше, чтобы на палубе его не видели. Ей не хотелось, чтобы об этом знали, болтали и относились к ней как к принцессе. Расстегнув воротник плаща, она спрятала кольцо на груди.
– Принц По сейчас поправляется после раны? – спросила капитан Фавн, и Катса услышала в ее голосе тревогу, подлинную тревогу, как если бы капитан спрашивала о члене собственной семьи. А еще она услышала королевский титул, который капитану оказалось куда тяжелее убрать от имени По, нежели присоединить к имени Катсы.
– Да, поправляется, – подтвердила она.
И тогда ей вдруг пришло в голову: любили бы лионидцы своего принца так же сильно, если бы знали правду о его Даре?
Все так запуталось, с тех пор как она поднялась на борт этого судна, и все это слишком больно ранило ее сердце.
Оказавшись на палубе, Катса отвела Биттерблу к борту, и они, стоя рядом, дышали морским воздухом и смотрели на мерцание воды в ночной тьме.
Глава тридцать третья
Больше всего она любила свешиваться через борт и смотреть, как нос корабля разрезает волны. Особенно ей нравилось, когда волны были большие и корабль то поднимался, то опускался или когда шел снег и снежные хлопья обжигали лицо. Мужчины смеялись и говорили, что принцесса Катса – прирожденный мореход. Биттерблу к этому добавляла – когда стала чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы выходить на палубу поболтать, – что Катса рождена, чтобы делать все, что нормальным людям кажется ужасным.
Больше всего Катсе хотелось залезть на самые высокие снасти на самой высокой мачте и повисеть там, в небесах. И в один прекрасный день, когда Лоскут, который оказался старшим помощником капитана, послал парня по имени Рэд наверх, чтобы распутать моток канатов, он предложил ей присоединиться к Рэду.
– Не стоит ей потакать, – сказала Биттерблу Лоскуту, уперев руки в бока и запрокинув голову, чтобы прожечь его взглядом. Она выглядела весьма воинственно, если учесть, что была в пять раз меньше него.
– Принцесса, я так думаю, она все равно туда полезет, разрешу я или нет, так лучше уж сейчас, под моим присмотром, чем ночью или во время шквала.
– Если вы думаете, что, слазив туда сейчас, она не станет…
– Осторожно! – перебил ее Лоскут, потому что палуба накренилась и Биттерблу качнулась вперед.
Он поймал ее и поднял на руки. Они смотрели, как Катса, цепляясь руками и ногами, забирается по мачте вслед за Рэдом; и когда Катса наконец глянула вниз со своего наблюдательного пункта в небесах, где ее качало так, что она поразилась способности Рэда хоть что-то там распутать, она вспомнила, как Биттерблу боялась мужчин, когда они с По впервые ее встретили. А теперь она позволила этому огромному моряку поднять ее на руки и держать, как ребенка. Рука девочки обвилась вокруг его шеи, и они оба смеялись, глядя на Катсу снизу вверх.
Капитан сказала, что путешествие займет около четырех или пяти недель. Корабль шел быстро, и бо́льшую часть времени они были одни посреди океана. Когда Катса залезала на снасти, она всякий раз обязательно подолгу вглядывалась за корму, искала признаков погони, но никто за ними не следовал. Было большим облегчением чувствовать, что за ними не охотятся и что они не должны прятаться. В открытом море с капитаном Фавн и ее командой было безопасно, ни один матрос не смотрел на них с подозрением, и Катса постепенно поверила, что ни одного из них не отравила Лекова ложь.
– Мы дня не провели в Санклиффе, – сказала ей капитан. – Вам повезло, принцесса. Благодарите за это мой Дар.
– А еще за нашу скорость, – добавила Катса.
Ведь зимнее море было неспокойным, и им приходилось менять курс так часто, что их путь, должно быть, выглядел как какой-то странный танец на воде, но им удавалось обойти самые сильные шторма, неуклонно продвигаясь на запад.
Катса рассказала капитану о Даре Лека и причинах их побега в один из первых дней, когда Биттерблу было очень плохо и Катсе ничего не оставалось, как только заботиться о ней и думать. Она рассказала капитану все, потому что внезапно с ужасом поняла, что сорок с лишним человек на борту корабля прекрасно знали, кто они с Биттерблу такие и куда направляются. Это означало сорок с лишним осведомителей, когда Катса и Биттерблу сойдут и корабль отправится дальше по своим торговым делам.
– Я могу поручиться за большинство моих людей, они не проговорятся, – сказала капитан Фавн. – А то и за всех.
– Вы не понимаете, – сказала Катса. – Когда речь идет о короле Леке, я не могу поручиться за саму себя. Недостаточно, чтобы они поклялись ничего никому не говорить. Если одна из историй Лека коснется их ушей, они забудут свои клятвы.
– Чего же вы от меня хотите, принцесса?
Катса вовсе не хотела об этом просить, и потому она уставилась на стол перед собой, поджала губы и понадеялась, что капитан поймет. Ждать пришлось недолго.
– Вы хотите, чтобы мы остались в море после того, как высадим вас в Лиониде, – сказала капитан резким голосом, который становился еще резче по мере того, как она говорила. – Хотите, чтобы мы уплыли в море, прочь, на всю зиму и дольше – неизвестно, на какой срок, – пока вы и принц По, с которым вы даже не можете связаться, найдете способ обезвредить короля Монси. После чего, я полагаю, мы должны ждать, пока кто-то найдет нас и пригласит обратно на берег? Вернее, то, что от нас останется, потому что у нас закончатся запасы, принцесса. Мы – торговое судно, знаете ли, построенное так, чтобы плавать от порта к порту и пополнять запасы еды и воды на каждой стоянке. Достаточно того, что мы сейчас идем обратно в Лионид…
– Вы везете много фруктов и овощей, которыми торгуете, – сказала Катса, – и ваши моряки умеют ловить рыбу.
– У нас кончится вода.
– Найдите шторм, – сказала Катса.
Капитан глядела скептически. Катса подумала, что было полным безумием предлагать такое: чтобы корабль ползал по кругу в каком-то замерзшем уголке моря, ожидая новостей, которые могут и не прийти. И все ради сохранности одной юной жизни. Внезапно капитан то ли хмыкнула, то ли усмехнулась, и Катса приготовилась к спору.
Но Фавн уставилась на свои руки в задумчивости и,
