Школяры радостно загалдели; с недоверием и осуждением на меня посмотрела лишь матрона, приставленная к юным колдуньям.
– Истинные полагают себя гениальными самоучками и пренебрегают университетским образованием, – продолжил я, не обращая внимания на реакцию собравшихся. – Из них получаются хорошие целители и священники, но высшая магия слишком сложна для их закоснелых мозгов. Они сильны, но не искусны. Выход из любой критической ситуации мнится им в том, чтобы зачерпнуть как можно больше эфира и обрушить его мощь на врага. Победить или воссиять. Жалкие, ограниченные существа!
Веселью школяров не было предела. Я вернулся за кафедру и резко хлопнул по ней ладонью.
– Посмеялись – и будет! У истинных есть одно немаловажное преимущество: ни в одной стране мира их не потащат на костер. А ритуалистов, знаете ли, кое-где имеют обыкновение поджаривать на медленном огне.
Смех моментально стих, и кто-то выкрикнул:
– Чернокнижников, что ли?
– Ритуалистов. Всех и каждого. Без разбору! – отчеканил я. – Поверьте, по ту сторону Рейга вас не ждет ничего хорошего. Любого, кто сунется к ортодоксам без позволения на то наместника Сияющих Чертогов, заклеймят ангельской печатью, навсегда лишив возможности взаимодействовать с эфирным полем! А любой адепт тайных знаний, выявленный в землях мессиан, будет либо сожжен на костре, либо утоплен в проточной воде. И знаете почему?
– Среди учеников пророка были только истинные маги! – раздался одинокий голос.
– Верно! – подтвердил я. – Вовсе неспроста записи святого Константина о явлении ему образа пророка были обнародованы только через пятьдесят лет после Воссияния. Именно тогда сын императора Максимилиана надумал восстановить империю в ее прежних пределах. Догмат о главенстве Сияющих Чертогов позволил создать единую церковь, объединить всех верующих. Но в душе император оставался язычником, он ненавидел знающих и потому признал лишь истинных магов, коих было немало среди учеников пророка. А ритуалисты, как и прежде, остались вне закона.
– А почему же нам желают смерти мессиане? – спросил Уве, увлеченный лекцией настолько, что даже перестал с немым обожанием в глазах взирать на свою даму сердца.
– Мессиане полагают пророка не человеком, но одной из ипостасей Вседержителя, коего они именуют Вершителем судеб и Высшим судией. Пророк явился в мир истинным магом, а значит, никто, кроме истинных, не имеет права касаться священного эфира, и все истинные обязаны посвятить себя служению церкви.
– Всего-то не стоит соваться к догматикам и мессианам! – загоготали на задних рядах. – Мы и не собирались!
Я подождал, пока школяры отсмеются, и напомнил:
– Ничто не мешает им приехать в наши земли. Лишиться головы на чужбине или получить нож в спину в шаге от дома – так ли велика разница? Запомните: для кого-то перстень знающего – словно красный плащ для быка!
Собравшиеся притихли, но было видно, что они не в полной мере прониклись моими словами, и я продолжил:
– Думаете, сгущаю краски? А что вы знаете о ереси скопидомов?
Рыжий Аксель Хольм встрепенулся, дождался моего одобрительного кивка и заученно оттарабанил:
– Скопидомы, или, как их еще называют, скудоумы, полагают души людские фитилями лампад, а небесный эфир – тем маслом, что питает огонь наших жизней. В этом еретики не слишком расходятся с общепринятыми понятиями, но, по их убеждениям, каждому человеку выделяется ограниченное количество божественной субстанции, а колдуны – не важно, истинные маги или ритуалисты, – расходуют на свои чары то, что им не принадлежит. Поэтому люди болеют, стареют и умирают раньше времени. Особенно сильно эта ересь распространена среди невежественных кметов на юге империи.
– В Лаваре! – подсказал я. – Особенно сильно эта мерзость распространена в Лаваре. Пять лет назад ересиарх Тибальт подбил чернь на смуту, тогда в провинции были истреблены не только все колдуны, но даже их лишенные дара родственники. Счет жертвам шел на десятки тысяч! Императорской армии понадобился год на наведение порядка. Год!
Аксель Хольм хохотнул:
– Вот уж навели порядок так навели! У наемников руки по локоть в крови были!
На самом деле ландскнехты вымазались кровью по самую макушку, но, на мой взгляд, не хватило и этого.
– Отнюдь не все еретики были преданы справедливому суду, многим удалось уйти от воздаяния! Они среди нас! – объявил я, перекрывая зазвучавшие в аудитории шепотки. – И это не единственная ересь, чьи адепты полагают своим долгом уничтожение любого колдуна, какой только повстречается им на пути! – Я обвел взглядом школяров и повысил голос: – Нельзя, немыслимо и недопустимо убивать людей лишь за то, что они разделяют взгляды, отличные от ваших. Но будем честны сами с собой – иногда без этого просто не обойтись. Иначе убьют вас. Вас, ваших родственников и близких! Вы можете столкнуться с еретиками на улице, в трактире или на рынке, вы не узнаете их, пока не станет слишком поздно. Вчера я наглядно показал, сколь легко простец может противодействовать неподготовленному колдуну, сегодня настало время закрепить урок. Кто желает повторить опыт с…
Уве просто не успел. Я еще не договорил, а сеньорита Розен уже поднялась со своего места и объявила:
– Магистр, я иду!
«Вот дерьмо…» – только и подумал я и с надеждой посмотрел на телохранителя графской дочки, но тот, хоть и выглядел встревоженным, вразумить хозяйку не решился. Промолчала и служанка, а компаньонки и вовсе восторженно захлопали в ладоши, ожидая развлечения.
Дуры набитые!
– Не думаю, что уместно будет… – с сомнением произнес я, не желая давать повод к неудовольствию графа Розена непочтительным обращением с его дочуркой.
У сильных мира сего чрезвычайно болезненное самолюбие, не стоит топтаться по их мозолям. Да и многочисленных воздыхателей девицы настраивать против себя не слишком умно.
Но сеньорита Лорелей осталась непоколебима.
– Сегодня я испытаю вас, магистр! – заявила она с гордо поднятой головой.
Школяры затопали, засвистели и заулюлюкали, и стало ясно, что нет никакой возможности дать делу задний ход. Репутация! Еще не хватало, чтобы мне организовали бойкот…
Святые небеса!
Я с тоской посмотрел на стакан с водой и поставил его обратно на кафедру. Сегодня придется обойтись без наглядной демонстрации того, сколь просто сбить спесь с любого колдуна-недоучки. Сегодня собьют спесь с меня самого. Ну что ж, не страшно, иногда для душевного спокойствия проще сыграть в поддавки.
– Где ваш жезл, сеньорита? – спросил я, когда крики понемногу начали стихать.
– Мне он не понадобится! – объявила Лорелей и встряхнула кистями. На пальцах сверкнули самоцветами многочисленные перстни. – Приступим, магистр?
– Что ж, давайте посмотрим на «Паралич Арна» в вашем исполнении, сеньорита, – улыбнулся я, недоумевая, каким образом графская дочка собирается управлять эфиром без жезла.
Забрезжила надежда, что настырная девица перехитрит сама себя,
