– Сделаю, – кивнул слуга. – А зачем?
– Затем, что я тебя попросил.
Я не стал ничего объяснять, поскольку и сам не был ни в чем до конца уверен. Просто обеспокоила слишком уж дорогая вещица в руках подручного. Не завелись ли у живоглотов лишние деньги, вот в чем вопрос.
Некстати вспомнился ларец с драгоценностями сеньоры Розен, и по спине пробежал неуютный холодок. Но нет, Ланзо бы не стал совать голову в петлю. Уверен – не стал бы!
Позавтракав в компании неразлучной парочки лекторов, я дождался прикатившего на служебной карете магистра Риперторпа и предложил подвезти коллег в университет, но те в ответ лишь рассмеялись. Сегодняшний день, помимо всего прочего, считался праздником школяров и преподавателей, занятий не было. Когда пророк пришел в Ренмель, его ученики начали собирать пожертвования, дабы накормить всех желающих посетить проповеди, и теологи видели в этом прообраз организации современных университетов.
Немудрено, что площадь перед главным корпусом оказалась сплошь запружена народом. Пока что до выпивки, фривольных песен и танцев дело не дошло, учащиеся криком и свистом поддерживали участников теологического диспута. Тут же парочка ушлых школяров предлагала всем желающим пострелять из невесть где раздобытого арбалета, суля в случае поражения мишени талер против уплаченного за участие в аттракционе гроша. Расстояние до цели было невелико, но рядом как бы невзначай прохаживался их товарищ с факультета тайных искусств. Для ритуалиста отвести в сторону болт не составляло особого труда; монетка копилась к монетке.
Проехать через толпу не было возможности, остаток пути мне, Риперторпу и магистрам-надзирающим пришлось проделать пешком. Нашу процессию заметили, и послышался недовольный ропот, но дорогу загородить никто даже не пытался. Впрочем, одна заминка все же случилась. Уже у ворот к нам подскочил молоденький школяр – явный желторотик, подбитый на какую-то каверзу своими старшими товарищами.
– Магистр! – завопил он, хватая меня за руку. – Вызываю вас на теологический диспут! Что появилось раньше: курица или яйцо? Какую точку зрения будете защищать? Решайте!
Я досадливо поморщился. Зубоскалам с теологического факультета не составит никакого труда выставить меня на посмешище вне зависимости от сделанного выбора, но и отмахиваться от приглашения не стоило.
– Сын мой, – ласково произнес я, чем поверг паренька в ступор, – любому простецу известно, что в помыслах Вседержителя и курица, и яйцо, и вообще все сущее появились одномоментно, ибо весь наш мир есть плод замысла его. Ты же, отрицая всеведенье создателя нашего, впадаешь в грех ереси. Как, чадо, тебя зовут?
Школяр побледнел от ужаса и попятился, но я держал крепко.
– Как тебя зовут?
Паренек дернулся и плюхнулся на задницу, когда я неожиданно разжал пальцы.
– Идемте, магистр! – поторопил меня Риперторп. – Оставьте сопляка в покое.
Так я и поступил.
Комнату нам выделили на третьем этаже, под самой крышей. В коридоре перед дверью уже толпился десяток учащихся: одни перепугались официального вызова на допрос и оттого пришли раньше времени, другие решили поскорее покончить со всеми формальностями и дальше уже со спокойной душой веселиться на празднике. Увы, сеньорита Розен приглашение проигнорировала. Был небольшой шанс, что она одумается и вернется из имения отца, но нет, не одумалась…
Для начала мы переставили в комнате мебель. Вынесли в коридор два стола, оставшийся сместили к окну. В центре помещения вычертили круг, в него установили стул. Магистры-надзирающие разместились по разные стороны друг напротив друга. Один встал перед мольбертом, второй принялся, разминая запястья, крутить в руках ритуальный жезл.
Я, Риперторп и секретарь университетского суда, привлеченный для ведения протоколов, разместились за столом, и тогда педель запустил внутрь первого из школяров – того самого желтоволосого смутьяна, сорвавшего вчерашнюю лекцию. Явился он не один, а в сопровождении молодого человека в мантии бакалавра.
– Я представитель корпорации школяров, – представился тот, – и буду отстаивать интересы своих товарищей.
Магистр Риперторп глянул в ответ с дружелюбием голодного стервятника и потребовал:
– Встаньте к стене и ни при каких обстоятельствах не пересекайте круга.
– Это зачем еще? – встревожился юрист. – Что за магию вы используете?
Но желтоволосый школяр не разделил опасений защитника и спокойно уселся на стул.
– Нет здесь никакой магии, – усмехнулся он и зло уставился на меня. – Отыгрываетесь за вчерашнее, да?
Риперторп постучал по столу и потребовал школяра представиться, затем спросил:
– Вы слушатель профессора Верона?
Немедленно влез юрист:
– Не отвечай! Если нужно, пусть запросят в деканате.
– Отчетность не всегда соответствует фактическому положению дел, – поморщился я. – Боюсь, придется вызвать для дачи показаний профессора. Испортить ему праздник, объяснить, почему так произошло…
Желтоволосый школяр недовольно поежился и быстро произнес:
– Да, я слушатель профессора Верона!
Дальше дело пошло проще, и худо-бедно удалось вытянуть ответы на все интересовавшие нас вопросы. Во время беседы магистр с жезлом несколько раз толкал в сторону своего коллеги эфирную волну, и тот немедленно начинал скрипеть по бумажному листу грифелем. Выставив школяра за дверь, мы с Риперторпом подошли к мольберту и уставились на неровный овал, охвативший центр координатной сетки.
– Распределение нормальное, смещение в пределах допустимого, – на глаз определил магистр.
Анализ линейных искажений, как именовался этот метод, позволял оценить состояние эфирного тела человека. Один заклинатель отправлял энергетический импульс, другой принимал сигнал и фиксировал его на бумаге. У лишенного колдовского дара простеца должен был получиться идеальный круг, а вот у адептов тайных искусств фигура могла принимать самые причудливые очертания. Наличие же нескольких обособленных контуров, как правило, говорило о связи с запредельем, но рекомендовалось использовать сразу несколько математических и графических моделей, дабы гарантированно получить объективный результат.
– Думаю, имеет смысл сначала опросить всех, а потом уже анализировать рисунки, – предложил я.
Так и решили поступить.
Из полусотни школяров, явившихся на вчерашнюю лекцию, почтить нас сегодня своим присутствием соизволили не больше двух дюжин, но и так провозились с ними до самого полудня. Закончив с допросом, сделали перерыв.
Стол накрыли принесенными с университетской кухни блюдами; декан Келер от щедрот своих выделил пару бутылок весьма неплохого красного вина.
– Магистр… – неуверенно отозвал он меня в сторону. – Касательно вчерашнего инцидента… Негативная оценка подготовки школяров весьма осложнит нам всем жизнь. Нет! Прекрасно, что вам удалось выявить прискорбные прорехи в знаниях, но, быть может, получится оставить это все между нами?
– Разумеется, получится! – улыбнулся я широкой и дружелюбной, но при этом насквозь фальшивой улыбкой. – Сегодня пришла только половина приглашенных, а нам чрезвычайно важно опросить всех школяров, бывших на моей вчерашней лекции. Объявите, что неявившиеся не будут допущены до занятий.
Декан будто в размерах уменьшился, но тут же расправил плечи и возмущенно заявил:
– Вы хоть понимаете, о чем просите? Да они же просто взбунтуются! Мы можем лишь призвать к благоразумию, не более того.
Призвать к благоразумию? Я чуть не рассмеялся. Откуда взяться благоразумию в головах молодых оболтусов? Все они, за исключением одного или двух, проигнорировали вызов вовсе не из страха разоблачения, а лишь желая покрасоваться своей удалью перед однокашниками. Тем более что впереди – длинные
