– Именно! – воздел Герберт указательный палец к потолку и вновь потребовал: – Приступайте, магистр!
Я обреченно вздохнул и поведал о ходе следствия. Дальше настало время вопросов, а затем вице-канцлер Вселенской комиссии начал раздавать поручения.
– Люди магистра цу Лидорф помогут университетским педелям отыскать школяров, не явившихся на допрос. Магистр Риперторп побеседует с владельцем книжной лавки «Старый пергамент». Я опрошу Эгхарта Новица. Адалинда, на вас декан Келер. И прошу – по возможности, не обостряйте ситуацию. Здесь и без того наломали немало дров.
Я не стал возмущаться очередному камню в свой огород и спросил:
– Чем заняться мне?
– Вам?! – изумился Герберт. – Вам надлежит отбыть в Ренмель и держать ответ перед дисциплинарным советом! Отправляйтесь немедленно! Чем раньше о вас здесь позабудут, тем лучше!
Я судорожно сглотнул и покачал головой:
– Боюсь, это невозможно.
– Что?! – взревел вице-канцлер. – Вы забываетесь, магистр!
– У меня и в мыслях не было сомневаться в полномочиях вашего сиятельства, – быстро произнес я. – Но профессор Гаус настоятельно рекомендовал соблюдать постельный режим, а в дороге я точно не сумею должным образом обрабатывать рану.
Герберт вон Бальгон посмотрел на меня с неприкрытым сомнением, покрутил носом и с явной неохотой разрешил:
– Отправитесь в дорогу сразу, как только сможете. Но при малейшей попытке вмешаться в ход следствия я прикажу взять вас под стражу! А сейчас оставьте нас!
Я кое-как поднялся из кресла и тяжело – куда тяжелее, чем требовалось, – опираясь на клюку, заковылял к выходу. Внутри все так и клокотало, но сдержался. Ибо, как гласит народная мудрость, плетью обуха не перешибешь. Не стоило трепыхаться и еще больше злить вице-канцлера, ведь ослушаться приказа я в любом случае не мог. Впрочем, и торопиться с его выполнением не собирался…
Добравшись до квартиры, я отправил Уве увести лошадь на конюшню, заодно поручил ему забрать у прачки отстиранные от крови камзол, сорочку и штаны и сдать их в починку. Вполне мог позволить себе и новую одежду, но в свете последних событий чего не стоило делать, так это сорить деньгами. Еще не хватало остаться без средств к существованию в самый неподходящий момент.
Затем я придирчиво оглядел повязки, натянул ночную сорочку и забрался под одеяло. Кружка приготовленного слугой настоя заставила скривиться от жуткой горечи, зато очень скоро я пропотел и провалился в беспокойную полудрему. Проспал недолго – через полчаса пришел делать перевязку профессор Гаус.
– Могли прислать ученика, мэтр, – заметил я, когда медик принялся смачивать теплой водой присохшую к ране ткань.
– О, пустяки! Это самое малое, что я могу для вас сделать! – рассмеялся профессор. – К тому же ваш случай меня определенно заинтриговал. На вас все заживает как на собаке!
Я фыркнул и тут же скрипнул зубами из-за прострелившей ногу боли.
– Профессор, а вы не могли бы воздержаться от подобных высказываний в беседах с моими коллегами? Я не отлыниваю от работы, просто толку от меня сейчас, откровенно говоря, будет не слишком много.
Медик прищурился, затем кивнул:
– С колотыми ранами никогда не знаешь, не начнется ли заражение. Лучше немного перестраховаться, зато гарантированно избежать воспаления.
– Вот сейчас мне действительно стало страшно.
Мы посмеялись, профессор поменял повязки и откланялся, не забыв напомнить о необходимости соблюдать полный покой и лишний раз не перетруждать раненую ногу. Я поблагодарил его за заботу и вернулся в постель, но почти сразу раздался стук в дверь.
– Войдите! – крикнул я, нашарив рукоять спрятанного под одеялом пистоля. – Не заперто!
Появился смущенный домовладелец:
– Магистр, к вам пришли, но не знаю, насколько уместно…
Оттеснив его, в комнату ступила маркиза цу Лидорф и произнесла глубоким грудным голосом:
– Не волнуйтесь так, мы с магистром давние… друзья.
Намек прозвучал явственней некуда, и простак принял заявление гостьи за чистую монету. Оно и немудрено: Адалинда успела сменить дорожный наряд на более подходящее ее статусу платье; корсет стягивал талию и волнующе приподнимал полную грудь, делая женскую фигуру схожей силуэтом с песочными часами. Черные волосы маркиза, по своему обыкновению, заплела в две толстые косы, голову прикрыла жемчужной сеткой. Сверкали синими огоньками сапфиры в серьгах, переливалась оттенками сочной зелени брошь с крупными изумрудами, на запястьях золотом посверкивали плетеные браслеты. Тут любой бы решил, что ветреная красотка решила навестить раненого любовника.
На деле все это была одна лишь видимость, искусная обманка. Да и украшения служили в первую очередь оберегами; они полностью закрывали эфирное тело хозяйки, искажая его и мешая навести порчу.
Я оставил в покое пистоль и махнул рукой:
– Все в порядке, мастер. Оставьте нас!
Когда хлопнула входная дверь, Адалинда негромко рассмеялась:
– О чьем моральном облике больше беспокоился этот ханжа: о твоем или о моем?
Я поморщился и потребовал объяснений:
– Что привело вас сюда, магистр?
Маркиза взяла со стола котелок с остатками травяного настоя, принюхалась, чихнула и озадаченно улыбнулась:
– Ну и амбре!
Я в ответ не улыбнулся. Со стороны Адалинда выглядела воплощением языческих представлений о богине любви и плодородия, но недооценивать ее отнюдь не стоило.
Маркиза цу Лидорф смерила меня пристальным взглядом, затем подобрала юбки и осторожно опустилась на стул.
– Если скажу, что просто пришла проведать коллегу…
– Я не поверю.
Адалинда покачала головой и посмотрела на меня черными умными глазами гадюки:
– Неужели ты не замечаешь, мой милый мальчик, как над тобою сгущаются тучи?
– Удивляюсь вам, магистр. В одном утверждении – сразу три фактические неточности!
– Не мой? Не милый? Не мальчик?
– К счастью, не ваш. Уже не мальчик. И ничего надо мной не сгущается!
Маркиза враз прекратила улыбаться и холодно произнесла:
– Блажен, кто верует. – Голос ее потерял обволакивающую мягкость, стал сухим и бесстрастным. – Герберт поручил мне заняться твоим делом. Как вы оказались в том кабаке?
– Собирались устроить обыск. Стало известно, что Хорхе в ночь убийства что-то там выспрашивал.
– И откуда это стало известно?
– Герда разузнала.
– А теперь она мертва, – хмыкнула маркиза и спросила: – И что же произошло?
– Появились двое в черных масках. Один с ходу застрелил Ганса, но промазал по Ланзо. Другой проломил голову Герде и взял в оборот меня. К счастью, ему пришлось отвлечься на помощь напарнику, и я заперся в чулане.
– Не слишком героический поступок, Филипп.
– Толку от меня с раненой ногой было немного.
Адалинда покачала головой:
– Это и странно. Почему тебя не добили?
– Думал об этом, – натянуто улыбнулся я и отвлекся поправить одеяло. – Возможно, убийц спугнули.
– Возможно, – произнесла маркиза не слишком уверенно и вдруг спросила: – Ты продал тела слуг в анатомический театр. Почему?
Я едва удержался от недоброй ухмылки.
– Родни у них нет, вот и решил сделать приятное профессору Гаусу, раз уж он взялся меня пользовать.
– Считаешь меня дурой? – разозлилась Адалинда. – Филипп, я неплохо тебя изучила в Риере. К своим людям ты относился куда лучше, чем они того заслуживали!
– Они подвели меня. Они умерли.
Маркиза надолго замолчала, затем произнесла:
– Предлагаю заключить перемирие.
Я всерьез задумался над этим предложением. Мою гостью не зря прозвали сеньорой Белладонной. Те, кто имел неосторожность встать у нее на пути, зачастую покидали этот мир… внезапно. Мне становиться одним из почивших в бозе упрямцев нисколько не хотелось, и я многозначительно
