Хозяин оказался нестарым еще мужчиной, крепким и подтянутым, в его короткой бородке серебрилась ранняя седина. Хорошими манерами он обделен не был, поцеловал маркизе руку и осыпал гостью вполне уместными в данной ситуации комплиментами. Впрочем, затягивать со светской чепухой тоже не стал и сразу перешел к делу.
– Полагаю, вас привело сюда желание побеседовать с моей дочерью, – спокойно произнес граф. – Боюсь, ей нездоровится. Как только Лорелей станет лучше, она ответит на все ваши вопросы. Мне искренне жаль, что вы проделали этот путь впустую.
Адалинда понимающе улыбнулась и повернулась ко мне.
– Ваш выход, магистр, – сказала она, затем обратилась к хозяину: – Рассчитываю увидеть своего коллегу в добром здравии, граф. Прощайте.
Если столь явное пренебрежение правилами этикета и возмутило графа Розена, то виду он не подал. Все его внимание сосредоточилось на мне.
– Позвольте представиться, магистр-расследующий Вселенской комиссии по этике Филипп вон Черен, – на одном дыхании произнес я, отметил закаменевшее лицо собеседника и продолжил: – Но здесь я представляю интересы его преосвященства.
Кулаки графа разжались, и он многозначительно заметил:
– Вы рискуете, явившись без приглашения. Законы гостеприимства священны, но не стоит полагаться на них… всецело.
– Я полагаюсь лишь на ваше благоразумие, граф, – ответил я, дохромал до кресла и без приглашения опустился в него. – Как вам известно, с племянником епископа приключилось несчастье, и оно отнюдь не было случайным. Некто расставил искусную ловушку, и его преосвященство ждет, что после беседы с вами я раскрою ему личность злоумышленника. И я раскрою, не сомневайтесь.
Граф побагровел и порывисто шагнул ко мне, но сразу взял себя в руки и со смертельным холодом в голосе осведомился:
– Это угроза?
Именно завуалированной угрозой мое заявление и было, но я воздержался от подтверждения этого факта, не желая подвергать выдержку собеседника столь серьезному испытанию.
– Ваша дочь знает, кто в ответе за случившееся. У Вселенской комиссии не будет к ней претензий, если только она скажет, кто именно подстроил ловушку.
– И это все?
– Да.
– Убирайтесь! Убирайтесь немедленно, пока я не велел прогнать вас палками!
Я даже не подумал подняться из кресла, лишь похлопал по клюке.
– Как бы ваше родовое гнездо не пострадало, если дело дойдет до… палок.
Граф Розен мельком глянул на исчертившие мою трость мистические символы и недобро улыбнулся:
– Полагаете, на вас не найдется управы?
– Найти на меня управу не так-то просто. Вы должны знать это. Вы ведь пытались. Впрочем, я не в обиде.
– Уходите! – потребовал граф уже спокойней.
– Боюсь, – вздохнул я, – вы не осознаете всей серьезности ситуации. Если я уйду, в лучшем случае ваша дочь никогда не получит лицензии и не сможет практиковать тайное искусство, в худшем – его преосвященство заподозрит вас в сговоре со своими недоброжелателями. А ведь остается еще нападение на магистра при исполнении им служебных обязанностей и убийство его людей.
Лицо графа Розена перечертила недобрая ухмылка.
– Никакого нападения не было! Вы просто… повздорили с собственными наемниками!
Я лишь пожал плечами:
– Вы знаете это, граф. Я знаю это. Но официально речь идет о нападении и тройном убийстве. Настоятельно рекомендую позабыть о былых обидах…
– Вы оскорбили мой род!
– Я спас вашу дочь от монастыря! – рыкнул я в ответ, больше не сдерживаясь. – Спросите! Спросите у нее сами, какое заклинание она намеревалась применить на глазах у всей аудитории!
Граф Розен нахмурился:
– И какое же?
– Некоторые вещи вслух лучше не произносить, – покачал я головой. – И я не призываю верить мне на слово. Поговорите с дочерью сами, я подожду. И поймите, мне нужно лишь имя. Имя да еще книги из квартиры Ральфа вон Далена. И тогда ни у Вселенской комиссии, ни у его преосвященства не останется к вам никаких претензий. Даю слово.
Хозяин замка ничего не ответил, развернулся и молча покинул зал. Взамен явились и встали у дверей два охранника. Взгляды у них были весьма и весьма недобрые, но я беспечно откинулся на спинку кресла, вытянул раненую ногу и прикрыл глаза.
А внутри все так и билось. Выгорит? Выгорит? Выгорит?!
И выгорело!
Граф вернулся через четверть часа, и не один, а в сопровождении дочери.
– Оставьте нас! – приказал он охранникам и бухнул на стол несколько пухлых томов в солидных кожаных переплетах.
Я неловко поднялся из кресла, и тогда сеньорита Лорелей ровным голосом произнесла:
– Простите меня, магистр. Я поступила в высшей степени неосмотрительно.
Раскаяния в ее словах не ощущалось ни на грош, но девичьи глаза выглядели припухшими и покрасневшими, словно она недавно плакала. Разговор с папенькой вышел не из легких.
– Сеньорита, вы знаете, кто попросил Ральфа вон Далена сделать копию старинного пергамента, посулив взамен некое редкое сочинение?
Девица кинула быстрый взгляд на отца и после едва ощутимой заминки сообщила:
– Новиц, хозяин книжной лавки.
У меня буквально земля из-под ног ушла!
Косой Эг, подумать только! Мой изначальный подозреваемый! Он ведь почти был у нас в руках! А Роман? Надо было брать его и колоть, но нет же, послушал Риперторпа!
Я тяжело оперся на трость, задумчиво хмыкнул, уточнил:
– Уверены?
– Так сказал Ральф.
Я доковылял до стола и начал перебирать выложенные на него книги. В основе своей это были труды по малоизвестным направлениям тайных искусств – редкие, но отнюдь не запретные. Среди них отыскалось лишь одно крайне сомнительное исключение. «Некоторые аспекты ментального воздействия и долгосрочного управления разумом» – гласил заголовок анонимного сочинения.
Граф Розен мрачно глянул на меня и, не скрывая недовольства, спросил:
– Мы закончили?
– Сеньорита получила официальный вызов Вселенской комиссии, – напомнил я. – Будет неправильно, если у нашей беседы не останется никакого документального подтверждения. И для вас иметь его столь же важно, как и для меня.
Граф хлопнул в ладоши и велел заглянувшему в дверь слуге принести бумагу, перо и чернила.
– Напишите все, что знаете, – попросил я сеньориту Лорелей, когда распоряжение было выполнено, – только, ради всего святого, не упоминайте это сочинение! В противном случае монастыря вам точно не избежать!
Девица взглянула на труд о ментальном доминировании в моих руках и залилась румянцем, но ничего говорить не стала, усердно заскрипела пером по бумаге.
– Будем считать, этой книги никто из нас не видел, – объявил я, пряча том в саквояж, затем обратился к графу: – Позвольте еще один вопрос…
Тот посмотрел в ответ с поразительной смесью презрения, отвращения и раздражения. Поколебался недолго и все же разрешил:
– Спрашивайте!
– Что вы предложили Ланзо в обмен на мою голову? Не беспокойтесь, это останется между нами.
Граф Розен мстительно усмехнулся:
– Я пообещал ему то, чего не могли дать вы: место в одном из цехов, спокойную жизнь, уважение соседей!
Было неприятно это признавать, но я все же отдал собеседнику должное:
– Поразительная проницательность!
– Вовсе нет, – не принял граф похвалу. – Это просто вы совсем не разбираетесь в людях. Та девчонка-полукровка намеревалась обворовать мою дочь, но попалась и спасла свою
