– Разве что он привез его с собой из Старого Света, – предположил епископ.
– А из-за чего столько шуму-то? – вскинула брови доктор Луиза. – Если вы встречаете людей, живших три тысячи лет назад, почему вы так волнуетесь из-за собаки?
– Дело не только в собаке, – сказал епископ. – Я думаю, это знак.
– Знак чего? – раздраженно спросила его сестра.
– Знаю, знаю, Луиза, это противоречит всему, чему тебя учили. Но ведь ты лечила Анни – этого ты отрицать не можешь!
– Я лечила девушку с глубоким порезом на пальце, которая нуждалась в неотложной помощи. Эта девушка ничем не отличалась от всех прочих упавших на землю пташек, подбирать которых ты считаешь своим долгом.
– Луиза, – заговорила миссис Мёрри, – мне просто не верится, что Нейс в самом деле привел Анараль к тебе в кабинет и что ты ее лечила, как обычную пациентку!
– Это и была обычная пациентка, – твердо заявила доктор Луиза. – А из какой эпохи девушка, которой я зашивала палец, – этого я не знаю.
– Ты же мне сама сказала, чтобы я отвел ее назад, – напомнил епископ.
– Ну да, туда, где ты ее нашел. Не важно, в какое время.
– Луиза, все это началось у тебя в погребе, с того, что я обнаружил первый огамический камень.
– Ты епископ, а я простая прихожанка. Мне такое не по уму.
– Ты отнюдь не проста ни в каком отношении, в этом-то все и дело! – Епископ бросил взгляд на огамические камни, лежащие на буфете. – Ты, Луиза, тоже обращаешь внимание, когда малая птица падает на землю[14]. Может быть, тебе стоит сходить к Звездному Валуну вместе со мной. Может быть, если бы ты переступила порог времени…
– Нет уж, спасибочки! – качнула головой доктор Луиза.
Тарелка епископа опустела, и он щедро положил себе добавки из кастрюли, протянутой миссис Мёрри. Количество поглощаемой им еды никак не вязалось с его вопиющей худобой.
– Очень вкусно, Кейт! И вино к тому же! Вы ведь не каждый вечер вино пьете?
Мистер Мёрри снова наполнил стакан епископа:
– Все в вашу честь!
Епископ с удовольствием пригубил вино.
– Все надписи на огамических камнях, если, конечно, я их правильно расшифровал, исполнены мира и кротости. Это памятные надписи. И иногда – отрывки чего-то, напоминающего руны. Вот, например, что написано на том камне, который помогла мне донести Полли: «Пусть пение звезд, наших сестер, отзывается в сердцах…» Дальше надпись обрывается. Прекрасно, не правда ли? Но, увы, во времена Анни, как и теперь, люди далеко не всегда чтили священное должным образом. И слова – к примеру, руны – иногда употреблялись во зло. Они задумывались как благословение, но временами использовались как проклятие. С их помощью воздействовали на погоду, на плодородие, на человеческую любовь. Да, руны иногда использовались во зло, но люди никогда не забывали, что слова обладают могуществом.
– Опять занудствуешь! – посетовала его сестра.
Но Полли стало интересно, и она спросила:
– Вы хотите сказать, что старые поговорки вроде: «Слово не палка, спину не сломает» – не соответствуют действительности?
– Точно! – подтвердил епископ.
Миссис Мёрри слегка отодвинулась от стола. Адрон расценил это как приглашение, встал со своего коврика у очага и запрыгнул к ней на колени.
– Эта поговорка, – продолжал епископ, – не учитывает того, что слова тоже обладают силой, скрытой внутренней силой. «Я люблю тебя». Всего три слова, но что может быть могущественней этой троицы? А с другой стороны, сколько вреда могут причинить злокозненные сплетни!
– Если доктор Луиза скажет мне, что я ужасно выгляжу, мои суставы тотчас заболят и воспалятся, – вставил мистер Мёрри.
– Ну, к счастью, я могу сказать, что ты сейчас молодцом, – отметила доктор Луиза.
– Плавание, безусловно, идет мне на пользу, – продолжил мистер Мёрри, – однако мы реагируем на внушение.
Доктор Луиза тем временем размышляла о своем:
– Я терапевт, а не кардиолог, и все же хотелось бы взглянуть на Закари. Мне он показался очень славным юношей, и мне не нравится, как все это звучит.
– Он приедет в субботу, – сообщила Полли. – Мне тоже хотелось бы, чтобы вы на него взглянули, доктор Луиза. Очень-очень.
– Он твой близкий друг, да?
– Просто друг. Я не настолько хорошо его знаю. Я даже не настолько хорошо знаю его, чтобы понять, преувеличивает он или нет. Но я вижу, что ему страшно.
– На одном из огамических камней, – епископ слегка нахмурился, припоминая, – сказано: «От страхов и тревог спасает дыхание ветра и шелест дождя».
– А руна – это что? Что-то вроде молитвы? – спросила Полли.
– Если ты действительно веришь в молитвы, то да.
– Как «Канон» Таллиса?[15] – предположила Полли.
– «Мы Богу вознесем хвалу, что сеет свет, изгнавши тьму». Да, разумеется. И еще: «Да молчит всякая плоть человеческая»[16]. Да, действительно, так и есть.
Миссис Мёрри поставила на стол миску с салатом.
– Что за разговор для компании ученых-практиков! Ну разумеется, не считая тебя, Нейс.
– Увы! – Епископ Колубра взял кусок хлеба и принялся подбирать остатки соуса. – Епископы тоже слишком часто ограничиваются практикой. И действительно, бывают времена, когда практика важнее всего. Беда в том, что мы склонны забывать, что практика – это еще не все. Но ведь практикой дело не исчерпывается, не правда ли, Луиза? Даже в самой практической из наук…
– Луиза известна как блестящий диагност, – сказала миссис Мёрри, – и свои диагнозы она ставит не только на основании наблюдений и знаний, но и при помощи интуиции. Скажи, Луиза?
Доктор Луиза кивнула.
– Интуиция! – Епископ улыбнулся сестре. – Понимание не разумом, но сердцем.
– Ты всегда был мудр, мой старший брат. – Доктор Луиза вдруг погрустнела. – Именно к тебе я всегда могла обратиться за разумным советом, когда все шло кувырком. Но сейчас я сказала бы, что ты совершенно слетел с катушек, если бы на редкость трезвомыслящие люди, сидящие за этим столом, не принимали тебя всерьез. А вдобавок еще и Полли, вполне разумная девочка, страдает теми же галлюцинациями, что и ты.
– Массовые галлюцинации! Впрочем, два человека еще не масса, – заметила миссис Мёрри. – Это тоже версия, но маловероятная.
– Если бы я еще не испытывала такого возмущения! – виновато проговорила доктор Луиза. – Но меня это почему-то просто выводит из себя. А когда Нейс привел ко мне Анни, я что, очутилась в его видениях? Если бы не это, я просто отмахнулась бы от всей этой истории и вернулась в свой рациональный мир.
Миссис Мёрри отнесла кастрюлю на кухонный стол и принесла вазу с фруктами.
– В меня больше ничегошеньки не влезет, – объявила Полли, – даже яблоко! И к тому же мне корявые яблочки из нашего сада нравятся больше, чем эти, красивые.
Епископ достал себе яблоко из вазы.
От кофе все отказались. Доктор Луиза встала и объявила, что пора и честь знать.
Бабушка с дедушкой и Полли вышли на улицу проводить гостей. Дул холодный северо-западный ветер, но небо было высоким и чистым,
