Но он отправился той же дорогой. Прямо перед мостом через реку Йог фары осветили большого строительного меха, сползшего на обочину к деревьям:.
— Стоп, — приказала Ингрей и вышла из машины.
Темно, лишь свет фар да звездная лента над головой, здесь, вдали от города, она казалась широкой и очень яркой. Нужно было взять с собой фонарь, только Ингрей об этом даже не подумала.
— Данак! — позвала она. — Данак, ты тут?
Нет ответа. Ингрей подобрала юбки и шагнула с дороги в грязь. Хорошо, хоть ботинки надела. Она вытянула руку и коснулась огромного, не меньше двух метров в высоту, строительного меха и пошла к передку. Если этот мех такой же, как те, что ей приходилось видеть, то он должен быть метра три в длину с тяжелым ковшом на конце, который может двигаться в любом направлении и копать так, как это нужно механику–пилоту. Где–то впереди находились и скобы, позволяющие забраться на него. Сиденья у меха нет, но на нем можно передвигаться верхом. Данак наверняка был наверху, когда мех свернул на обочину. Она не могла представить, что в такой темноте он пошел бы пешком, имея возможность оседлать меха, как в детской развлекательной программе.
Ингрей ступала медленно, боясь споткнуться или провалиться куда–нибудь в темноте. Мех не работал и на ощупь был холодным. Свет фар остался позади, и глаза уже почти привыкли к темноте: Ингрей наконец начала различать очертания деревьев.
— Данак, ты в порядке?
Нет ответа. И тут Ингрей по–настоящему испугалась. А вдруг он покалечился, когда мех съехал с дороги? Что, если он лежит без сознания или вообще умер? Ингрей наконец–то добралась до передней части меха, ощупала сложенный ковш.
— Данак!
— Какого черта ты тут делаешь? — раздался из темноты, откуда–то сверху и сзади, сердитый голос Данака.
Она оглянулась, посмотрела наверх. Данак сидел на самой макушке, хотя в свете звезд и фар Ингрей смогла разглядеть лишь его тень.
— Могу и тебя спросить о том же, только ответ мне известен.
Она вздохнула с облегчением, хотя ни за что бы в этом не призналась даже самой себе.
— Вот и хорошо, что ты здесь, — сказал Данак. — Заодно покажешь мне, где раритеты, когда я заставлю этого чертового меха выбраться снова на дорогу. Не придется копать наугад.
— Их тут нет. Они не в заповеднике и никогда здесь не были.
— Хорошая попытка, — презрительно процедил Данак. — Если не поможешь мне найти раритеты, я все расскажу маме.
— Дерзай! Только если ты сейчас же не слезешь оттуда и не вернешься со мной домой, я позвоню в Службу планетарной безопасности.
Угрожая, она была готова пойти до конца, хотя знала, что для нее это окончится полным крахом. По дороге сюда она заранее обдумала все возможные варианты действий Данака и необходимые ответные меры со своей стороны.
— Нет, — сказал братец. — Ты не позвонишь.
Мех со скрежетом раскрыл ковш и резко поднял вверх, едва не угодив Ингрей по голове. Она отскочила, но запнулась за что–то и рухнула в грязь. Данак выругался, махнул ковшом в другую сторону и обо что–то ударился, наверное об ветку. Раздался шум и треск, мех уперся ковшом в дерево и угрожающе наклонился к Ингрей, затем кое–как выровнялся. Ковш вновь метнулся в ее сторону и прошел намного ниже, Ингрей даже почувствовала движение воздуха, когда он проносился мимо. Она перекатилась на живот и, прижимаясь к земле, поползла к дороге.
— Думаешь, это остановит безопасников? — крикнула она, грязные спутанные волосы тут же набились в рот.
— Похрен! — прокричал он. Ковш снова грохнул о дерево. — Когда они сюда доберутся, я буду уже далеко. У меня есть дюжина свидетелей, которые чем хочешь поклянутся, что я все время был до…
Слова Данака оборвались, превратившись в придушенный вопль. А затем кто–то прошипел:
— Плохой брат Данак.
Ингрей замерла.
— Тик? — Она вдруг сообразила, что это мог бы сказать Тик, делая вид, что он — посол. Наверное, еще не вышел из образа. — Посол?
Поднявшись на ноги, она осторожно подошла к замершему меху и только тут сообразила, что нападение посла Гек на человека наверняка сочтут нарушением межрасового соглашения. Хорошо, что на самом деле происходит совсем другое!
— Я думала, вы остались с Палад.
— Плохой брат Данак, — повторил паук–мех. — Человек Ингрей, ты убьешь брата Данака? Он пытался убить тебя.
— Да не собирался я ее убивать! — испуганно прохрипел Данак. — Чертовы вознесшиеся святые угодники! Ингрей! Да кем ты меня считаешь?
В свете звезд Ингрей могла разглядеть лишь скорчившуюся фигуру, оседлавшую меха.
— Человеком, который пытался убить своего согнездника, — ответил паук–мех. — Твоя мать может сожрать тебя, если решит, что ты недозрел, но ты всегда можешь положиться на согнездников с того самого момента, когда вы вылупились, и до тех пор, пока годы не возьмут свое. Прости, человек Ингрей, я не могу убить плохого брата. Не могу нарушить соглашение. Но если брат Данак соскользнет вперед, то машина может его случайно переехать.
Ингрей наконец–то нашла скобы и взобралась на бок меха.
— Нет, посол! Не надо!
