– У тебя вообще много чего зудит… – обронила я как бы между прочим.
– Ви! – с укоризной покачал головой дракон. – Я вот поражаюсь, как ты с твоим острым языком и невыносимым характером дожила до своих лет.
– Нормально дожила. – Я пожала плечами и предпочла сменить тему, кивнув на поднос: – Давай ешь уже омлет!
– А из чего ты его приготовила? – подозрительно уточнил Гард.
Не выдержала:
– Из последних моих сил!
Гард оценил и проникся. Потому осторожно пояснил:
– Ви, понимаешь, маленький нюанс: у меня в доме не было яиц. Вообще не одного.
– А я нашла, – возразила, уперев руки в бока.
– А где?
– В холодильном ларе…
– На второй полке? – уточнил дракон.
– Ну да.
– Это был мой зачет! – простонал дракон. – Толстостенная икра реликтовой каменной шоготты. Они там дозревали.
– Ну вот и дозрели до омлета. – Я философски развела руки в стороны. Все равно не изменить уже ничего. И в скорлупу желтки обратно не засунешь. Так зачем переживать?
Гард на миг застыл, а вот драконыш, все это время сидевший на плече и бдительно следивший за процессом готовки, наоборот, оживился, заверещал, отлип от кожи и, расправив крылья, полетел атаковать омлет.
Мне показалось, что я даже расслышала в этом победном писке слово «еда!». Но, увы, лазурному не суждено было первым продегустировать эксклюзивный омлет. Гард цапнул мелкого за кончик хвоста, чем вызвал целую бурю гневных воплей.
– Э нет. Зачет был моим. Значит, и омлет тоже мой. В конце концов, когда я еще попробую икру каменной шоготты…
Все это было сказано отстраненно холодным тоном, словно Гард подумывал не о дегустации деликатеса, а о том, придушить ли повара или пусть пока живет.
Спустя некоторое время мы все дружно жевали зачетный омлет, а дракон рассказывал о том, кто его так уделал. По ходу рассказа Гард то и дело шипел: это давала о себе знать «Печать правды», жаля, когда он пытался солгать.
Как оказалось, род Бьернов, к которому принадлежал Гард, имел специфические традиции воспитания, в том числе и способы воздействия на своих наследников. Например, моего пепельного собеседника отец лишил не только средств к существованию, но и выгнал из дома, когда сын не захотел подчиниться.
Я выразительно огляделась. Квартира, которую снимал дракон, не тянула на скромную… Даже весьма богатый горожанин вряд ли мог себе такую позволить. Один вид на набережную Йонля чего только стоил. Панораму можно было рассматривать долго и с наслаждением через окно, что начиналось от самого пола и упиралось стрельчатой аркой в потолок. Оно, стыдливо зашторенное плотной парчовой тканью, напоминало мне скорее дверь в небо.
Напротив постели имелся даже небольшой камин, в котором до наступления холодов нежилась в летней спячке огненная саламандра.
Шелк простыней, мореный дуб паркета – все это могло бы сейчас тянуть на музейную экспозицию «классическая спальня аристократа», если бы находилось в прибранном и чистом состоянии. Но смятая постель с пятнами крови, не самый чистый пол и носки, которые словно метили территорию, валяясь по углам, явно свидетельствовали, что в этом урочище обитает зверь ценной породы: холостякус богатус. На таких открыта всесезонная охота для свах.
Между тем Гард поведал, как без гроша в кармане смог позволить себе такие апартаменты.
– Ви, ты слышала когда-нибудь о подпольных боях магов?
– Это там, где закидывают друг друга пульсарами до потери пульса? – невинно уточнила я и удостоилась укоризненного взгляда. – Но если этот мордобой подпольный… Он вне закона?
– Ви, откуда ты такая догадливая и умная? – сыронизировал Гард.
– Оттуда, куда вы, светлые, обычно друг друга посылаете за сакральными знаниями.
Гард хмыкнул, но углубляться не стал, иначе с меня бы сталось вспомнить драконью анатомию. А у нас все же были не занятия в стенах академии, а серьезный разговор о боях без правил.
Со слов дракона выходило, что под столицей есть целая сеть катакомб и пещер, где раньше добывали гарлий – минерал, что способен блокировать магию. Под старой частью города этот ценный камушек выбрали подчистую, потому как там проходила богатая жила. А вот прииски на окраинах оказались не столь богаты.
Может, их бы и разработали со временем, но тут Йонль стал шириться: в третий по величине город империи переехала тогдашняя императорская чета.
Аврингрос Первый опасался, что к старой столице слишком уж близко подступают Темные земли. Сразу же после переезда величайшим указом разработку гарлия запретили.
В итоге почти на окраине города, под землей, имелось несколько пещер, обладавших специфическими свойствами: они ослабляли любое магическое заклинание, гасили фон и словно бы запирали силу мага.
Вот там-то и собирались зрители, желающие пощекотать себе нервы, спустить (хотя верили, что заработать) деньги. А еще на ринг мог выйти любой маг. А вот уйти – не всегда. Чаще смельчаков выносили ногами вперед.
Гард, когда остался без гроша, пришел именно туда. За обучение надо было платить, ибо как истинный аристократ он в свое время не поступил на бесплатное отделение, дабы не быть обязанным короне. И вот теперь взнос в пять сотен золотых оказался для дракона неподъемным.
За участие в боях самое малое для адепта – вылет из академии, а для практикующего мага – отзыв лицензии чародея. Ибо дуэли между магами были запрещены ровно сто лет назад величайшим указом одного из императоров.
Нет, росчерк пера не смог прекратить многовековых традиций, но сейчас тот, кто решил бросить вызов, и тот, кто его принял, хоть и оставались верны своей чести, по факту оба были преступниками.
Поединок магов, мечущих друг в друга огонь и лед, молнии и пульсары, всегда завораживал, а потому и притягивал к себе зрителей. Своды пещеры поглощали львиную долю чар, позволяя болельщикам наблюдать за бойней в относительной безопасности. Потому-то организаторы боев, вцепившись в сие уникальное место, и предпочитали отдавать сумеречным стражам, что закрывали глаза на подпольные бои, едва ли не половину выручки. Чтобы взяточники-законники не мешали им и дальше проводить поединки именно в этих пещерах, где маги не могут разойтись, разгуляться как следует, ведь чем больше силы вложишь в плетение чар, тем сильнее и быстрее друзы гарлия высосут из тебя весь резерв.
Чародеев такое сражение выматывало и опустошало вплоть до выгорания. Чтобы не превратиться в пустышку, некоторые бойцы шли на хитрость: после того как противника не удавалось одолеть заклинаниями, старались подобраться как можно ближе, чтобы поприветствовать соперника хуком. Лично. Прочувствованно. От души.
Гард тоже дрался. Выйдя на ринг в первый раз, чуть не лишился дара, но все же выиграл. Пепельный сумел заплатить взнос за полгода. Но упрямому дракону надо было где-то и на что-то жить. И он пришел драться вновь. И вновь.
– Это оттуда за тобой потянулось прозвище Волнолом?
– Да. Я как-то уделал матерого мага по прозвищу Штормовой Вал. Вот ко мне и прицепилось. И не отстанет уже. – На последних словах он поморщился.
– Хорошо, что ты тогда положил Штормового, а не какого-нибудь Томара Пуговку. А то был бы сейчас
