Именно поэтому не удалось сделать скромную свадьбу в кругу близких людей. Весь мир ждал этого момента, даже к моему разводу с Тамиром не было приковано столько внимания. Говорят. Свадьбу транслировали в двадцати четырех звездных системах и это был абсолютный рекорд.
И да, платье было белым.
Потом потекли рабочие сумасшедшие будни. Я и не думала, что одновременно управлять империей и учиться так сложно. Каждый вечер, приползая в спальню, я умирала от усталости, а муж подолгу сидел и приводил меня в чувство, отпаивая успокаивающими чаями, массируя стертые в кровь ноги, рассказывая о всякой ерунде. Потом стало легче, я втянулась и занялась концепцией, как и хотел Люк. Наверное, мне стоило взять управление империей в свои руки, все же в глазах общественности я была принцессой по крови, но… я не смогла. Фортем знал Канопус куда лучше, он чувствовал систему, а я неплохо справлялась с общественной деятельностью, благотворительностью и дикими мирами.
Наш союз был идеален. Ну, не считая того, что сарказм и страсть к издевкам надо мной у Аднара не пропала. У меня, впрочем, тоже. Так и жили.
Мирна перешла работать к безопасникам. Нет, место Аднара она не заняла, не хватало мастерства и жесткости, но была одной из замов начальника, а еще заведовала моей личной охраной и не гнушалась помогать и с делами горничной. Ее чувства к Фортему из романтических перешли в какое-то нежное уважение, какое испытывает, может, ученица к любимому учителю. Аднар, в свою очередь, за недосмотр Мирну простил и щедро делился знаниями. А я ревновала. Немножко, для профилактики. Замуж подруга так и не вышла (хотя мы не препятствовали), но я имела очень серьезное подозрение, что адмирал Рутберг неспроста попросил у меня о милости – дать в его распоряжение на время визитов во дворец отдельные апартаменты. Ну а Мирна по удивительнейшему совпадению куда-то исчезала как раз когда адмирал проводил выходные на Террестрисе.
– Фантазерка, – фыркал муж, когда я делилась с ним подозрениями.
Градвин по-прежнему работал технарем, теперь уже во главе целого отдела. Но все равно ютился в привычной беседке, куда мы все любили приходить. А еще у него появилась милая ученица, технический гений Дива. Пока что эти двое лишь на пару ковырялись в разработках, но кто знает, чем кончится такое рвение к науке?
Во мне еще явно жила маленькая девочка, мечтающая о свадьбе, за семейное счастье друзей я переживала едва ли не больше, чем за благополучие системы. И тщательно это скрывала.
Мы все так же собирались вечерами, обсуждали новости и ели инопланетную шаурму. Все, за исключением Тамира – он теперь был императором системы Денеб, заезжал редко, а еще…
Таяна осталась на Денебе, там ее ценили куда больше, чем у нас. С облегчением выдохнули все: Фортем, потому что она больше не мечтала прыгнуть к нему в постель, я – по этой же причине, Мирна и Градвин вообще дгнарну с первого взгляда приняли прохладно. А на Денебе ей нашлась работа, там она стала звездой разведки, быстро добилась абсолютного доверия Ланы, поднялась до места в совете и получила возможность сопровождать Тамира в его первом турне по системам империи. Там они и закрутили стремительный роман, так что Таяна стала невестой еще раньше меня. Хотя, подозреваю, Тамир благородно оттянул гнев общественности в связи с нашим разводом на себя: все винили его в том, что он ушел к экзотической красотке от принцессы. А не Фортема, уведшего невесту их обожаемого принца.
Кстати, у них с Тамиром установились поистине удивительные отношения, над которым я чем дольше думала, тем больше удивлялась. Они оба подчеркнуто холодно вели себя на официальных встречах, переговорах и мероприятиях, привычно бросали шпильки при каждом удобном случае в неформальной обстановке и… второго такого близкого человека у Аднара не было. Ну то есть я, наверное, была любимой женой, а дальше шел Тамир, практически сын. Я знала, что в некоторые моменты Тамир звонит Аднару и тот ему помогает, но предпочитала делать вид, что верю в их вечное противостояние. Эта связь требовала тишины и не терпела посторонних.
Леди Ортес расцвела, и хоть ее старшего сына сослали и навсегда поселили на далекой планете без права космических путешествий, а второй «вляпался в корону» (она сама это так называла), она получила возможность завершить дело всей своей жизни: дать найри заслуженную свободу. Два народа учились жить в мире и согласии, и у них неплохо получалось.
Жизнь налаживалась, мне не хватало лишь Сашки и Люка, но с их смертью я смирилась и больше не ощущала, как внутренности скручиваются в тугой узел, а сердце заходится в приступе боли. Боль превратилась в светлую грусть. Когда Аднар показал мне мемориал Саши, я плакала всю ночь в его руках, а наутро поняла, что теперь мне не стыдно перед подругой за то, что у нее даже не было могилы. Было куда прийти и поговорить. Хотелось верить, что где-то есть мир, в котором Сашка счастлива и, возможно, мы даже вместе смотрим на одни и те же звезды.
Только одного мне не хватало для полного счастья…
Когда я вернулась в кабинет, Мирна укоризненно покачала головой. На экране уже шла трансляция комнаты переговоров, а на столе стояла чашка с чаем и закусками.
– Ты снова была у мемориалов? Если он узнает, вы снова поругаетесь.
– И кто же ему скажет?
– По твоему лицу все видно. И глаза красные. Он прав, хватит туда ходить. Есть дни рождения, дни смерти, этого достаточно.
– Может, ты и права. – Я со вздохом пригубила горячий напиток. – Но знаешь, что действительно странно? Меня воспитывает собственная горничная.
Мирна рассмеялась. По своему обыкновению подруга придвинула второй стул к экрану и стащила из моей тарелки бутерброд.
– Что? Я тоже хочу посмотреть. Или ты ревнуешь?
– Жуй молча! – отрезала я.
Но Мирна все равно не перестала фыркать. И таскать мою еду тоже.
Экран показывал переговорную для неофициальных встреч. От основной она отличалась некоторой мрачностью: не было окон, украшений, стены вопреки стандартным интерьерам дворца были выкрашены в серый цвет. Пожалуй, я бы сравнила этот кабинет с тюремной комнатой для допросов. Только очень пафосной комнатой.
За столом сидела девушка, очень красивая, но немного усталая. Под глазами залегли темные круги, словно она несколько дней толком не спала. На девушке был серый костюм заключенного, бесформенный, напоминающий хирургический. Наверное, он был слишком тонкий, потому что она ежилась
