Саша почти сразу увидел Настю. Она провожала клиента, увидела Геллера, помахала. Он улыбнулся, кивнув в ответ. Почти сразу к Сокол подошел парень. Он протянул Насте бумажный пакетик. Она заглянула внутрь, рассмеялась, крепко обняла дарителя. Парень сразу встал на элипс, а Настя настроила ему уровень сложности.
«Тоже клиент», — понял Саша, стараясь не хмуриться. Но лицо так и норовило перекоситься от злости и… ревности. Его Настя никогда не обнимала. Геллер почувствовал себя каким-то ущербным, ущемленным. Словно обнимашки входили в перечень услуг для того молокососа, а ему такой радости при оформлении тренерской карты не предложили. Он пытался успокоиться, но стало еще хуже, когда Сокол повела подопечного в кроссовер, где они работали над трицепсом. Настя следила за техникой, иногда поправляла положение локтей. А в перерыве между подходами они болтали, смеялись.
Чтобы лишний раз не отвлекаться на эту парочку, Саша прибавил в плеере звук, а на дорожке скорость. Помогло. Но он все равно злился. Даже, когда Настя увела подопечного на другой тренажер, даже, когда дорожка умотала Геллера до смерти. И после душа Саша не стал подходить к Насте, которая стояла у стойки и снова помахала ему с приветливой улыбкой, явно желая поболтать. Он лишь скривил лицо, мол опаздываю, и пулей вылетел на улицу.
Дома он тоже никак не мог отвлечься. Пытался репетировать речь, но сбивался, бесился. В итоге полез проверять почту и просто полазить по интернету. Там его ждали сообщения от Насти. Ну и, конечно, он ответил.
Н. Саш, все в порядке?
С. Да.
Н. Злишься из-за отмены? Прости. Мне, правда, очень жаль.
С. Все нормально. Я не злюсь. С чего ты взяла?
Н. Ты так быстро убежал. Я хотела тренировку назначить.
С. Завтра не могу. Напишу тебе. Или созвонимся.
Н. Ладно. Как побегал? Хорошо себя чувствуешь?
С. Все отлично. Спать хочу.
Н. Тогда сладких снов.
С. Снов.
Геллер захлопнул ноутбук, вскочил, как ошпаренный, помчался в душ, потом в кровать. Там он продолжал злиться. Не так долго, как планировал. Вечерняя беготня обеспечила быструю отключку.
Утром ему полегчало. В конце концов, Настя была его любовницей только в фантазиях. Она имела полное право флиртовать с клиентами, обниматься, даже спать. Этот вывод Геллеру не нравился, он был логичным и правильным. К тому же Саша больше переживал за свое выступление и перспективы Ярмарки для «Ресторатора». Каждый год после этого мероприятия к ним приходили стажироваться новые кадры.
По случаю толкания речи Саша отказался от своих любимых пиджаков свободного кроя, нарядился в строгий классический костюм чернильного цвета и голубую рубашку. Он выбрал яркий галстук, помня слова Светы, что броский аксессуар всегда привлекает внимание к оратору.
Вопреки волнению, все прошло просто отлично. Геллеру громко хлопали после выступления, а его журналом заинтересовалось немало выпускников. Многих он даже помнил по своим лекциям в университете. После всех официальных мероприятий для директоров и организаторов, как водится, был устроен небольшой фуршет. Саша пребывал на грани отчаянии, очень сильно жалея, что разрешил Татьяне сопровождать его. Конечно, он не давал повода думать, что это нечто большее, чем рабочий момент, но она все равно думала. Да еще и приняла лишний бокал шампанского на голодный желудок, что снова не играло против Геллера.
Он сбежал от нее сначала в туалет, а потом присоединился к мужской компании, где обсуждали Ярмарку и прочие новости. Татьяна тоже была втянута в беседу с кем-то из знакомых, что не могло не радовать.
Но серьезные мужские разговоры скоро утомили. Геллер от скуки начал стрелять глазами по залу.
Он заметил ее почти сразу, но не сразу узнал. И только, когда рассмотрел круглую идеальную попу, то прозрел.
Настя.
Саша никогда раньше не видел ее в обычной одежде, только в спортивном. Случай на парковке не в счет. На самокате она всегда гоняла в удобных легинсах, толстовке и кроссовках.
Сокол стояла у столика с пирожными, медленно, с блаженной улыбкой на лице жевала эклер. Вспомнив все ее рассказы о правильном питании и определении кондитерских изделий в звание пищевого мусора, Саша хохотнул. Собеседники непонимающе взглянули на него, потому что темы обсуждались ни разу не веселые. Геллер поспешил извиниться и отойти. Он нарочно подкрался к ней сзади, наклонился, чтобы коварно прошептать прямо в ухо:
— Ай-ай-ай, как не стыдно.
Настя дернулась от неожиданности, отчего перепачкалась кремом и подавилась. Саша участливо похлопал ее по спине, хотя сам в это время смеялся.
— Ты сдурел что ли? — накинулась она, едва снова смогла дышать.
Настя ткнула его кулаком в грудь, потому что Саша продолжал хохотать. Уж слишком забавно она злилась.
— Я сдурел? Ты в своем уме? А как же все эти разговоры о бестолковых калориях и тонне жира, который обязательно отложится на животе или бедрах?
— Без ножа режешь, — захныкала Настя.
Она с тоской взглянула на недоеденный эклер в руке.
— Говоришь прямо, как мой тренер.
— У тебя есть тренер? — вздернул брови Саша.
— Скорее наставник, — пояснила Сокол, — И он убьет меня, если узнает, что я сорвалась. Сезон скоро, пора на сушку.
— Да ладно, — поспешил исправиться Геллер, — Ничего не будет от одной штуки. Еще не вечер — все сгорит в углеводном пламени.
— Поздно, — выдохнула она, — Мне уже не хочется. Сам доедай.
И она сунула пирожное Саше в рот. Он так опешил, что не сопротивлялся, откусил и снова начал ржать.
— Значит, мне можно, да? — мямлил он с набитым ртом.
— Ты же кроссфитер, а не бодибилдер. И уж точно не претендуешь на звание Мисс Бикини.
— Это да, — согласился, дожевывая, — А вкусно. Сто лет сладкое не ел.
— Завтра погоняю тебя получше. Не переживай, не поправишься.
— А хоть бы и да. Не страшно. Значит, завтра треним?
— Не вижу препятствий.
— Утром?
— Да, как всегда.
— Класс.
Саша доел, вытер пальцы о салфетку, сунул руки в карманы.
— Слышала твою речь — очень здорово сказал. Понравилось, — похвалила Настя.
— О, да ладно, — Геллер смутился.
Чтобы не акцентировать на себе внимание, он спросил:
— А ты здесь откуда? Искала работу?
— Сестра участвовала. Она менеджер по персоналу в крупном холдинге. Зазывали выпускников.
— Ясно.
— А на банкет меня случайно пустили.
— Не оправдывайся, я не организатор и стучать не буду.
Сокол показала ему язык, и Саша заметил, что в уголке губ у нее осталась капелька крема.
— Ты испачкалась. Вот тут.
Он аккуратно вытер остатки большим пальцем и только после этого осознал, что это было слишком… интимно. А еще ему почти до боли захотелось облизать палец. Но сдержался и воспользовался салфеткой. Теперь пришел черед Насти смущаться.
— Спасибо, — пробормотала она, опустив голову, чтобы спрятать румянец.
Нужно было снять неловкость, сказать что-то нейтральное, но Геллер опять
