Она вернулась в свой клуб, где ее приняли с удовольствием даже без протекции Геллера. Туда же к ней пришла заниматься Ирина Бирюкова. Насте с трудом, но удалось убедить ее бросить диеты, не заморачиваться на калориях, лишь слегка оформить тело, которое и так устраивало всех, кроме нее. Так и вышло. Димина сестрица не сказать, что похудела, но пропорции изменились. Денис, хоть и ворчал, но был доволен таким положением вещей, как слон.
Ира очень переживала, когда Настя ушла из клуба в Сашкин новый зал. Но оказалось, что можно заниматься и там. Сестра Димы часто ездила туда в выходной, разок взяла с собой дочь, потому что Денис был в командировке. Девочки задержались и после тренировки, чтобы поболтать. В итоге Дэну пришлось забирать их ближе к ночи, едва вернувшись. Его уговорили переночевать. А на следующий день прикатили и Бирюковы, прознав, что родственники отдыхают и расслабляются в новом месте. Просторная гостиная на первом этаже и спальня в стиле хостела, так понравились детям, что пришлось вводить новую традицию — тусоваться у Геллера.
А потом вернулись Токаревы. Дима даже слегка обиделся, когда его же приезд пригласили отметить у Геллера на базе. Саша его успокоила. Покерные вечера никуда не делись, а разнообразие еще никому не мешало. Дима свыкся. Сколько их не пытали, а Токаревы все равно не рассказали, что их подвигло забрать из Индии и удочерить девочку Лакшми. Даже Косте не сказали. Бирюков придерживался версии, что они спасли ее от мафии и сами дали деру. Как бы то ни было, но в семье Токаревых прибыло.
Очень скоро настороженность по поводу Лакшми сменилась безусловным обожанием. Ее невозможно было не любить. Огромные карие глаза, задорная улыбка, легкий характер. Ей все было ново, все интересно, ей все нравились. Иногда, глядя на нее, Дима думал, что это счастье от безысходности. У Лакшми не было выбора, ей пришлось стать счастливой далеко от родного дома. Но как только она подбегала к нему, смеясь, обнимала и говорила, что он самый лучший, Токарев забывал обо всем. Знал, что поступил правильно.
Не увидев Лизу в гостиной, Настя отправилась на кухню, где заседали взрослые. Она взвизгнула, едва вошла.
— Это что такое? Саш!
— Успокойся, — запел Геллер тем самым зомбирующим голосом, который использовал для заманухи друзей на трассу, — Все нормально. Это просто сосиска.
— Почему моя дочь ест сосиску? — закипала Настя вопреки гипнозу.
— Это я дал, — проговорил Лешка и втянул голову в плечи, дожевывая свою.
Сокол поджала губы, понимая, что предъявлять претензии ребенку — бред. Особенно Леше, который долгое время не желал знать ни ее, ни Лизу.
«Ну ладно, ладно»- успокаивала себя мысленно Настя, «Это даже хорошо. Он как лучше хотел, поделился, угостил. Стоп!»
— Откуда вообще в моем доме сосиски?
— А это мы привезли, — объявила Марина, улыбаясь, и вывалила в кастрюлю с гречкой тушёное мясо, перемешала.
Настя собиралась многое ей сказать, но Марина опередила, закудахтав:
— И как ты только не боишься, Насть? Разве можно бегать? Я и в начале береглась, а с животом…
— Ой, — Сокол сморщилась, — Да все нормально. Мы себя отлично чувствуем.
— Точно? — Геллер.
— Да, — выдохнула она, наконец подставляя ему губы для поцелуя.
Саша провел рукой по ее животу, не мог не сказать в очередной раз:
— Все равно переживаю.
— Это нормально. Ты же отец, — беспечно рассмеялась Настя, — Лиз, тебе хоть вкусно?
— Осень кушна, мамоська, — залепетала девчонка с полным ртом.
— И то ладно, — Настя взъерошила соломенные волосы дочки, — Поспали хорошо?
Она попыталась дотянуться до такой же белобрысой копны на голове Лешки, но тот увернулся, хихикая. Сокол показала ему язык.
— Дольше всех наша дрыхла. А ты говоришь, не отучим от своей кровати. С бандой вон как милая отдельно спит, — отчитался Саша.
Лиза истово закивала, подтверждая свою любовь к ночевкам с бандой. Дети вообще обожали базу Геллера. Там они могли беситься и засыпать, когда хотели. А двухъярусные кровати восхищали всех без исключения.
Стоит ли говорить, что родители обожали Сашкин дом за возможность уединения на втором этаже.
— Как там наши атлеты? — подала голос Сашка.
— Дышат, — хихикнула Настя.
— Уже неплохо, — резюмировала Ирина, — Надо было нас отправлять. Хилые они.
— То же самое Сашке говорила, — поддержала ее Настя, — Но Маринка не станет…
— Это точно, — подтвердила Бирюкова.
— Мне все-таки нежелательно большие нагрузки сейчас.
— Все-таки — да, спасибо, блин боже, что ты это понимаешь, — воздел руки к небу Геллер.
— А вдвоем вы с Сашкой даже легкую покрышку не потянете. Или надорветесь из вредности. Через годик, давай, Ир? — Сокол подмигнула подруге.
Геллер с Лешкой синхронно и одинаково закатили глаза.
— Договорились, — кивнула Бирюкова.
— Я душ приму, вся мокрая, — Настя повела плечами, еще раз чмокнула Сашу, ткнула в дочь пальцем, — А с вас — поесть гречки, маленькая любительница сосисок. Папа проследит.
Папа хмыкнул.
Настя нажала на нос дочери, как на кнопку, легонько дернула за ухо Лешку, который в этот раз не успел уклониться, и пошла наверх.
— Геллер, если не секрет, — обратилась к другу Саша, — Почему ты на ней не женишься?
— Нуууу, — как всегда начал он придумывать отговорки поабсурднее, — Брак — это же серьезно. Надо проверить чувства. Вдруг она со мной из-за денег. И разница в возрасте…
— Ой, заткнись, — фыркнула на него Сашка.
Марина прикрыла кастрюлю с кашей крышкой, отложила ложку, которой мешала и сдала вруна с потрохами:
— Заливает он, Санек. Настя его нещадно динамит по этому поводу.
Геллер скосился на дочь, укоризненно взглянул на Марину. Бирюкова поджала губы, дернула плечами. Зря она, конечно, при Лизе просветила подругу, но девчушка, казалось, и не слушала их. Уж сильно она была занята дракой на сосисках с Лешкой.
Чтобы пресечь дальнейшее громкое обсуждение своей личной жизни, Геллер присел за стол рядом с Сашей.
— Димамит? Серьезно? — тихо проговорила Токарева.
— Угу, — подтвердил он, — С Лизой я сам затупил. Все так неожиданно получилось, мы не планировали. Второй раз по залету жениться… не очень мне хотелось. А когда мозги на место встали, то Настя категорически отказалась даже обсуждать.
— Ну а сейчас, Сань? Все ведь по плану?
— По нему.
— Но в плане нет свадьбы?
— Не хочет она, понимаешь?
Сашка прикусила губу, покачала головой, признала:
— Вообще понимаю, конечно.
