Не успела утихнуть радость от того, что старый товарищ оказался жив, как навалилась новая проблема – все запасы воды и продовольствия остались под толщей песка. Четыре часа поисков не дали результатов, солдаты начали впадать в отчаяние. Плюнув на разгребание песка руками, Алекс выбрался из только что выкопанной им ямы.
– Становись! Чего вылупились? В строй! Бегом!
Унтер и два солдата поспешно изобразили строй.
– У кого сколько осталось воды?
– У меня – пусто, – признался один из солдат.
– У меня на дне, – ответил второй.
– Ивасов?
– Где-то половина фляги.
– И у меня, можно сказать, на дне. Может, чуть больше.
Чтобы заполнить паузу, лейтенант сделал два шага вдоль строя, лихорадочно соображая, что же делать дальше. К концу второго шага решение было принято.
– Значит, так. Всю воду слить ко мне во флягу, будем экономить. Пока есть силы, надо идти. А пройти нам предстоит где-то сто сорок верст. Компас у нас есть, и если не сдохнем, то мимо не пройдем. Жары сейчас нет, должны дойти. Все, сливайте воду.
Все пристально следили, как осторожно, стараясь ни капли не пролить мимо, драгоценная влага сливалась в горлышко лейтенантской фляги. Повесив на ремень потяжелевшую флягу, офицер определил по компасу нужное направление и приказал:
– За мной, шагом марш!
И первым двинулся на северо-запад. Буря разогнала тучи, низко над горизонтом висело солнце. Под его лучами шинели окончательно просохли, но жарко не было. Если бы еще и не песок под ногами, то можно было идти со скоростью четыре-пять верст в час, а так получалось всего около трех. К тому же постоянно приходилось то карабкаться вверх по бархану, то спускаться вниз. Непрерывные спуски и подъемы изматывали, отбирая последние силы.
Часа через четыре солнце село за горизонт, в черноте неба зажглись яркие ночные звезды, а чуть позже взошла крупная луна, осветив дорогу бредущим по пустыне путникам.
Лейтенант налил каждому воды в крышку от фляги. Сам выпил последним. Вода смочила рот, жажда на несколько минут отступила. Прополоскав рот, Алекс маленькими глоточками протолкнул ее дальше.
– Ну что, готовы?
Получив подтверждение о готовности продолжать путь, лейтенант еще раз проверил направление по компасу.
– Пошли.
До утра, сделав один часовой привал, успели пройти верст сорок. После очередного раздела воды во фляге осталось чуть больше четверти, а жажда, после короткой паузы, накинулась с новой силой. Выбрав укрытую от прямых солнечных лучей ложбину, Алекс привел солдат к ней.
– Привал.
Солдаты легли там же, где стояли.
– Дальше пойдем после полудня. Всего сто верст осталось.
Лейтенанту никто не ответил, настолько обессилели, что лишнее слово трудно было произнести.
Проснулся Алекс от того, что чертово солнце обошло ложбину и вторглось в нее. С трудом подавив желание отпить из фляги, офицер посмотрел на часы и начал поднимать солдат.
– Встать! Ивасов, подъем! Встать, я приказываю!
В последний раз разделив воду, Алекс предупредил:
– Считайте, что воды больше нет, остался только неприкосновенный запас. За мной!
За два часа до заката, когда идущие позади солдаты начали пошатываться, а сам Алекс стиснул зубы и шел вперед на одном упрямстве, он принял решение сделать привал. С трудом ворочая распухшим языком в пересохшем рту, лейтенант сообщил:
– Мы прошли почти половину, осталось всего семьдесят верст.
На самом деле, никто точно не знал, сколько еще осталось идти, поэтому с определенным допущением уже пройденное расстояние можно было назвать и половиной пути.
На закате солдат удалось поднять с большим трудом.
– Вставайте, за ночь нам нужно пройти не меньше тридцати верст, иначе мы отсюда не выберемся. Встать! Встать, я приказываю! Вернемся, под трибунал отдам! Подъем, вашу мать! Ивасов, помоги ему. А теперь вперед. Вперед, я сказал!
На этот раз лейтенант шел замыкающим. Они шли час, два, три… На четвертом часу Алекс начал понемногу отставать. Попытка увеличить скорость отняла последние силы, а в голове билась одна только мысль «дойти, дойти, надо дойти…». На пятом часу он уже полностью потерял ориентацию, упустил из виду шедших впереди и плохо соображал, куда и зачем они идут. Он механически переставлял увязающие в песке ноги. Левой, правой, левой, правой, левой…
Очнулся он от попавшей в рот воды. Увы, влаги было до обидного мало – всего пара глотков, но этого хватило, чтобы прийти в себя. Взгляд сфокусировался на Ивасове, державшем в руке флягу, снятую с ремня лейтенанта.
– Дай сюда!
Алекс забрал у унтера свою флягу и повесил ее обратно на ремень.
– Пять суток ареста за то, что воду взял без разрешения!
– Есть пять суток, – ответил Ивасов.
Лейтенант щелкнул крышкой часов, три часа пополуночи. Сколько времени потеряли!
– Поднимите меня! А теперь вперед, марш! Не туда, дура! Левее бери!
И опять звездное небо над головой и хруст песка под сапогами. Левой, правой, левой, правой, левой… Они продержались на ногах почти до самого рассвета. Сколько прошли – неизвестно, оставалось надеяться, что хоть шли в нужном направлении. Едва найдя подходящее укрытие от лучей восходящего солнца, все четверо упали как подрубленные.
До полудня Алекс пребывал в полуобморочном состоянии, временами полностью выпадая из реальности. Добравшееся до зенита солнце заглянуло в ложбину и напомнило лейтенанту о необходимости продолжить путь. С трудом оторвавшись от земли, он поднялся на ноги, добрел до ближайшего солдата и толкнул его ногой.
– Встать!
Никакой реакции. Алекс приложил его сильнее.
– Встать!
Солдат поднял голову, разлепил глаза.
– Встать!
Алекс наклонился, вцепился в солдатскую шинель, потянул вверх. Сам чуть не упал, но совместными усилиями солдат оказался на ногах. Ивасов поднялся сам, второй солдат остался неподвижен и безучастен к происходящему. Лейтенант добрался до него и перевернул на спину. С губ сапера слетел стон. Алекс стянул с ремня флягу, убедился, что еще не совсем пустая и, свернув крышку, поднес горлышко к иссохшим, потрескавшимся губам сапера.
– Пей.
Губы разомкнулись, пропуская в рот драгоценную влагу. Алекс подождал, пока последние капли упадут с края горлышка, потом не удержался и сам лизнул его сухим, опухшим языком.
– Вставай. Помогите ему.
Но, похоже, солдат утратил не только силы, но и последние остатки воли.
– Оставьте меня, дайте хоть умереть спокойно.
– Встать!
Убедившись, что слова на него не действуют, лейтенант потянул из кобуры «гранд».
– Встать!
Щелкнул курок, барабан револьвера повернулся, подставляя под боек капсюль одного из патронов.
– Встать!
Бах! Пуля выбила песок возле солдатского уха, место действия заволокло пороховым дымом. Дрогнувший солдат оторвал от песка голову.
– Встать!
Совместными усилиями второго солдата удалось поставить на ноги. Двинулись. Медленно, пошатываясь и едва переставляя ноги. Приблизительно через полчаса идущий первым Ивасов оглянулся и замер.
– Караван!
Алекс решил, что унтеру померещилось. Откуда здесь каравану взяться. Тем не менее он оглянулся, чтобы убедиться в ошибке Ивасова. А караван-то, действительно, был. Более того, их заметили, и караван целенаправленно шел прямо к ним. Подробностей лейтенант разглядеть не успел, сознание его помутилось, и он медленно осел на успевший прогреться песок пустыни Тюра-Кум,
