Джулия действительно так считала, потому что в Алексе, несомненно, было что-то очень человечное, что-то чистое и непорочное.
– Неужели? – сказал Алекс. – Думаю, это не так. Потому что он был убежден, что тот, о ком он говорил, не способен на настоящие чувства.
– Но на самом-то деле вы – человек глубоких чувств, Алекс. Это абсолютно очевидно. И каким бы болезненным ни было то, что вы пережили в Каире, вы приобрели новый чувственный опыт, который необходимо принять. Осмелюсь предположить, что многие женщины могли бы счесть вас очень привлекательным.
Алекс улыбнулся и потупил взгляд, точно застенчивый подросток.
– Видите ли, Алекс, – продолжала она, – порой сострадание можно постичь только через потери. Порой с нами происходят перемены, сопровождаемые проявлениями жестокости, но при этом мы все же меняемся к лучшему.
– К примеру, взять хотя бы ваши глаза, – сказал он.
– Допустим.
– А помните, что вы сказали мне тем вечером на корабле? Когда я имел глупость затеять ссору с Рамзи по поводу истории Древнего Египта?
– Боюсь, что мне запомнилась только ваша ссора.
– «В чем заключается ваша страсть?» – процитировал ее он. – Это в точности ваши слова. Вы спрашивали, что доставляет мне радость в жизни. Что вызывает душевное волнение. И в тот момент я не смог вам ответить. Неужели не помните?
– Да, теперь припоминаю.
– Так вот, Джулия: она в том, чтобы быть любимым. Быть любимым так, как любила меня та женщина. Или притворялась, что любит. Я никогда прежде не испытывал такой страсти, такой беззаветной любви. В каком-то смысле именно благодаря этому я и смог так легко отпустить вас после нашего возвращения. Потому что мне стало совершенно понятно, что вы никогда не испытывали ко мне ничего похожего на те чувства, которые проявляла ко мне та женщина. А после ее смерти я хотел только одного: чтобы кто-то вновь полюбил меня так же сильно. И каждый раз, когда я слышу от вас или Рамзи, что любовь ее была порождением безумия, сердце мое обливается кровью.
«Лучше уж верить, что она была сумасшедшей, – подумала Джулия, – чем точно знать, что ты был пешкой в ее игре».
Но так ли это в действительности? Что Джулии было достоверно известно о дьявольском двойнике Клеопатры? Что она знала о ней, помимо того страшного эпизода, когда была уверена, что жизнь ее вот-вот оборвет неимоверно сильная рука этой безумной? Может быть, это сатанинское создание искренне любило Алекса? И не была ли эта ее любовь к нему, пусть неистовая и иррациональная, такой же одержимой, как ее стремление отомстить Рамзи?
Она не знала ответов ни на один из этих вопросов и очень сомневалась, что отыщет их хоть когда-нибудь. Более того – она даже надеялась, что ей не придется этого узнать никогда. Потому что в противном случае это означало бы, что она снова встретится с этим дьявольским существом.
Однако на сегодняшний день у нее не было другого выхода, кроме как поддерживать веру Алекса в то, что эта женщина погибла в пламени взрыва. И тем самым помочь сохранить ему надежду, что однажды в нем вновь вспыхнет такая же страсть, но уже к женщине с добрым сердцем и чистыми помыслами.
* * *Настроение Алекса, похоже, улучшилось, когда они вышли из отеля на оживленную улицу. Он вынул из карманчика жилета свои серебряные часы на цепочке и уточнил время.
– От отца по-прежнему нет вестей, и мы до сих пор не знаем, приедет ли он на наше торжество, – сказал Алекс.
Сказано это было с теплой интонацией – «наше торжество». Выходит, он устраивал все это не просто из самоотверженного чувство долга, не из желания сохранить свое лицо. Это приободрило ее.
– Думаю, мой отец очень тоскует по вашему отцу и просто хочет некоторое время побыть один, – произнес Алекс, и в его голосе прозвучала грусть.
– Разумеется, – ответила Джулия. – Но я все же не теряю надежды, что Эллиот вернется. Я думаю, что по крайней мере он рассматривает такой вариант, а вы, надеюсь, в своих письмах будете подталкивать его к такому решению.
– Обязательно буду. Разыскать его было довольно непросто. Похоже, он долго не засиживается на одном месте. После нашего отъезда он совсем недолго оставался в Каире. Подозреваю, что телеграмма, которую я отправил ему туда, его уже не застала. В конце концов мне все же удалось найти его в одном из его любимых отелей в Риме. Он телеграфировал мне, что в течение недели отправится в Монте-Карло. Я отправил ему туда довольно обстоятельное письмо, но ответа до сих пор нет. Остается только надеяться, что он его все-таки получил. Должен признаться, что я немного переживаю за него: постоянно идут разговоры о приближающейся войне, а он находится за границей.
– С другой стороны, моя матушка вне себя от радостного возбуждения, – продолжал он, – она на днях вернулась из Парижа. Мне кажется, что она уже много лет не проводила в нашем загородном поместье столько времени. И когда она закончит свои приготовления, весь Йоркшир будет восторженно приветствовать вашу счастливую помолвку с мистером Реджиналдом Рамзи.
– Это очень мило, что вы с ней взяли на себя все эти хлопоты, – сказала Джулия. – Я действительно тронута, Алекс.
– Рассматривайте это как проблески моей новой впечатлительной натуры.
Он учтиво и с изяществом поцеловал ее в щеку.
– А где же роллс-ройс? – удивленно спросил он. – Разве Эдвард не отвезет вас?
– О, я решила прогуляться пешком.
– Боже мой, это же очень далеко. Если хотите, я провожу вас домой.
– Нет, я в самом деле хочу пройтись в одиночестве.
«Потому что теперь я могу идти и идти вперед хоть на край света, без страха и усталости. Совсем как ваш отец, который, наверное, тоже сейчас меряет версты пешком по Европе».
– Что ж, тогда ладно, – отозвался он.
– Мне было очень приятно вновь увидеться с вами, Алекс, – сказала она. – И я не хотела вас обидеть, когда отметила, что вы также несколько изменились.
Он протянул руку и снял с нее очки, так что теперь ее пронзительно-синие глаза мог видеть каждый. Аккуратно сложив очки, он осторожно вложил их ей в ладонь.
– Это чувство у нас взаимно, Джулия.
Она ушла, держа очки в руке и решив их пока больше не надевать.
14
– Алекс должен немедленно покинуть Лондон! – воскликнула Джулия.
Она ворвалась в гостиную, не задумываясь о том, кто может там оказаться. Но она чувствовала, что Рамзес где-то рядом.
Дверь в библиотеку, соседствующую с гостиной, тут же распахнулась, и на пороге появился он, встревоженный ее криком.
Примыкающий к дому зимний сад, который Рамзес разбил незадолго до их отъезда в Египет, был весь в цвету. Причем расцвел он за считаные минуты, стоило лишь ему брызнуть на растения несколько капель эликсира. Эти цветы
