– Какое сожаление по моей душе! – криво ухмыльнулся он. – Это держит вас в плену, как некоторых удерживает пристрастие к крепким напиткам.
– Так и есть, Сакнос. Но теперь я освободилась от этой одержимой зависимости. И поэтому дарую тебе свободу.
Рамзес с трудом сдержался, но промолчал, а Джулия рядом с ним вся напряглась и еще крепче сжала рукоятку своего кинжала.
– Свободу? – с изумлением переспросил Сакнос, выражая своим вопросом то, что не посмел сказать Рамзес.
– Да. Свободу в принятии тобой окончательного решения.
В дверях позади Сакноса появились Энамон и Актаму с кинжалами наперевес. Но они встали достаточно далеко друг от друга, чтобы Сакнос мог пройти между ними, если захочет выйти из зала.
Словно не веря такому внезапному повороту событий, Сакнос медленно поднялся на ноги и оглядел всех присутствующих, по очереди переводя взгляд с одного на другого. Казалось, он был поражен выражением замешательства на лицах Рамзеса и Джулии, как будто то, что они ничего не знали об этом плане царицы, являлось для него гарантией, что это не ловушка.
Окончательное решение.
Что Бектатен при этом могла иметь в виду?
– Вы отпускаете меня тогда, когда отобрали у меня все, – сказал он. – Моих детей, моих собак…
– Твой дом на месте. Собаки тоже там. Хотя теперь они уже не будут такими покорными в твоих злодействах, как прежде. А принятие решения ожидает тебя по другую сторону моста, по которому тебя принесли сюда. Все в твоих руках. Так что ступай, пока я не передумала.
Все молчали. В тишине раздавалось только потрескивание огня в камине и шум прибоя, но затем к ним присоединился еще один звук – это был смех Сакноса, тихий и гортанный, язвительный и полный презрения. В ответ Рамзес грозно сжал рукоять кинжала. Постепенно этот рокочущий смех перешел в истерический хохот, и Рамзес решил, что этот человек просто лишился рассудка.
На лице Бектатен отразилась ярость, но она все равно не отдала Сакносу приказ немедленно уходить.
– Это трусость, Бектатен, – наконец произнес Сакнос, тяжело дыша от собственного демонического смеха. – Вы убиваете с безопасного расстояния, а так поступают только трусы. Вам невыносимо даже видеть, как ваши люди сломят мое сопротивление. Вы трусливый малодушный человек, Бектатен, и были такой всегда. Трусливая правительница, которая в своем царстве никогда не могла схлестнуться со злом лицом к лицу.
– В моем царстве было только одно зло. И это был ты. И тебе я противостояла на протяжении тысяч лет. Я наблюдала, как гибнут твои дети, с расстояния в несколько шагов. Гибнут один за другим. При этом я не устранялась, не пряталась. Ты же, наоборот, послал своих детей одних выполнять твой приказ, оставаясь в своем поместье в безопасности, – произнесла она и глубоко вздохнула. – А теперь уходи отсюда. И помни, что с этого момента я окончательно порываю с тобой.
Джулия судорожно сжала руку Рамзеса: приказ Бектатен вызвал в ней такое чувство протеста, что она была готова закричать. В своем порыве она не увидела того, что успел заметить Рамзес, когда Сакнос повернулся спиной к камину и ступил под более ровный свет, струившийся от электрической люстры у него над головой.
– Что ж, тогда прощайте, моя царица, – прошептал Сакнос.
Бектатен ничего не ответила.
Сакнос отвернулся от нее и прошел между ее стражами, которые последовали за ним. Бектатен тоже пошла вслед за этой маленькой процессией. Рамзес хотел присоединиться к ней и сделал уже шаг вперед, но Джулия вцепилась ему в руку, остановив его.
– Рамзес, она не может отпускать его отсюда! – взволнованным шепотом торопливо произнесла она. – Она не должна этого делать!
– Его глаза, Джулия, – прошептал он в ответ. – Ты обратила внимания на его глаза?
40
За дверью свирепо дул сильный ветер. Усеянное звездами небо было еще темным, но на востоке уже начали пробиваться первые лучи восходящего солнца. Наступила пора предрассветных сумерек, когда на улице уже достаточно хорошо видно, чтобы можно было не пользоваться фонарем или факелом.
Проходя мимо сада, доставившего ему столько горя, он замедлил шаг и взглянул на заросли в цветах, шуршащие на ветру листвой.
Все, кто шел за Сакносом, остановились: Энамон с Актаму, следовавшие за ним по пятам от порога главного зала; Бектатен в нескольких шагах позади них; и наконец замыкали группу Рамзес с Джулией, по-прежнему сжимавшие в руках свои кинжалы, лезвия которых они после своего возвращения окунули в зелье из удушающей лилии.
Рамзес оглянулся на замок.
Наверху Сибил открыла окно своей комнаты. Ветер развевал ее золотистые волосы, и ей приходилось придерживать одной рукой воротник своей ночной сорочки на груди. Слышала ли она их разговор в главном зале? А если и так, то поняла ли, что происходит? Как бы там ни было, сейчас она молчала. Казалось, она догадывается, что эти странные проводы имеют большое значение для всех.
Сакнос медлил, и Рамзес ожидал, что он что-то скажет на прощание. Но тот промолчал.
Затем он, все так же молча, двинулся в сторону ворот внутреннего двора, которые были оставлены для него открытыми.
Дойдя до подвесного моста, он для уверенности взялся обеими руками за веревочные поручни и пошел через пропасть. Медленно. Осторожно. Доски моста под ногами были связаны между собой очень плотно, образуя почти сплошной настил, однако вся конструкция все равно мерно раскачивалась на ветру. Брызги от разбивающихся глубоко внизу волн образовывали облако водной пыли, от которой деревянные доски постоянно были скользкими.
– Рамзес, – взволнованно прошептала Джулия. – Рамзес, она не может…
– Спокойно, Джулия, терпение, – так же шепотом успокоил ее фараон. – Терпение, любовь моя.
С другой стороны обрыва на одном из обломков скалы сверкал отраженным светом какой-то блестящий предмет. Это был подарок для Сакноса, который ждал его в конце моста, только он его пока что не видел.
Перейдя на другую сторону, Сакнос остановился и оглянулся на Энамона и Актаму, стоявших у моста на противоположном его конце. Каждый из них одной рукой держал натянутый веревочный поручень моста, а другой – сжимал поднесенный к поручню кинжал. Намерения их были очевидны: если Сакнос вдруг попытается вернуться, они в буквальном смысле отрежут ему путь к отступлению.
Сначала Сакнос пренебрежительно фыркнул, но потом, похоже, до него начало что-то доходить.
С какой целью они вдруг стали грозить ему таким странным образом, устраивая эту молчаливую демонстративную сцену?
Бессмертный легко переживет падение с такой высоты. Бессмертный достаточно силен, чтобы выбраться на прибрежные камни, не дав смыть себя морским волнам. Видимо, только теперь Сакнос обратил внимание на подарок, оставленный для него у
