– И ты мог их все видеть? – прошептала я, сгорая от стыда.
– В общем-то, я старался на них не смотреть, – словно извиняясь, сказал он и посмотрел мне в глаза. Я отвела взгляд.
– После того как Кэтрин исчезла, – продолжал он, – я остался рядом с тобой, ожидая, когда приедет «Скорая помощь». Ты была без сознания. К счастью, Роб увидел, как ты рухнула наземь, а когда он подбежал к тебе, то заметил и Грейс. – Он произнес имя Роба с неприкрытой неприязнью. – Когда он не смог привести в чувство ни тебя, ни ее, он вызвал «Скорую».
Вас обеих отвезли в больницу. На Грейс остался твой амулет, так что мне легко было последовать за вами. Я мог тебя видеть, – с тоской сказал он, – но не мог проникнуть в твою голову, только в голову твоей подруги. Я несколько дней просидел рядом с тобой, слушая, как врачи обсуждают, есть ли у тебя шанс на выздоровление. Затем они заговорили о том, чтобы отключить твое тело от аппаратов, поддерживавших жизнь. – Он говорил сдавленно, и в его голосе звучала боль.
– Я понял, что единственный шанс спасти тебя – это сделать так, чтобы амулет вновь оказался на твоей руке. Я чувствовал, что, если он снова создаст связь между тобой и мной, мне будет легче перенести твои воспоминания обратно. Но у меня оставалось все меньше и меньше времени. Единственным выходом, который был мне доступен, убедить Грейс вернуть его тебе, но сделать это оказалось не так легко, как я надеялся. – Он на мгновение замолк. – Мне пришлось проявить некоторую изобретательность. – Он чуть заметно улыбнулся, подняв на меня виноватый взгляд.
– Однако с ней у меня не было такой связи, как с тобой, так что подвести ее к мысли вернуть амулет было нелегко. Но она часто надевала амулет, поскольку просто не могла перестать думать о тебе, и все это время я продолжал говорить с ней. Я не мог рисковать: мне нельзя было допустить, чтобы она меня увидела – ведь я не хотел ее пугать, – но я чувствовал, что мне все-таки удается до нее достучаться. Когда врачи согласились на просьбу твоей мамы и разрешили Грейс повидать тебя, моя надежда начала крепнуть.
Как только она надела амулет обратно на запястье, я смог сразу же начать переносить воспоминания из моего амулета обратно в твое сознание, туда, где им и место. И оказалось, что мне очень пригодился тот опыт, которого я набрался за годы собирания нектара: я заранее продумал, как сделать так, чтобы этот процесс пошел в обратном направлении. Я надеялся, что это сработает. – Он смотрел на меня с виноватой улыбкой.
– Значит, ты сумел вернуть все мои воспоминания на их прежнее место? Но это же означает, что твой амулет теперь пуст – а это опасно, да?
Вид у него сделался еще более смущенным.
– Прости меня. Мне пришлось сохранить в амулете одно из них – и оно должно было быть по-настоящему счастливым. Пока что его достаточно, чтобы я мог держаться.
– Какое именно? – спросила я, испытывая одновременно смущение и любопытство.
– Тот момент, когда ты осознала, что любишь меня, – признался он, глядя мне прямо в глаза.
Я начала воскрешать в памяти то, что происходило со мной тогда. Я смогла вновь увидеть берег реки, вспомнить, как кожу грело солнце, когда я проснулась после моего короткого, длившегося всего несколько минут сна, затем все размылось, и картина изменилась. Внезапно я обнаружила, что смотрю на себя, слушаю свои слова и меня переполняет любовь ко мне.
– Я ничего не понимаю, – призналась я.
– Мне необходимо было забрать у тебя твое воспоминание, чтобы поместить его в мой амулет, но не мог же я допустить, чтобы у тебя не осталось вообще никакой памяти о том моменте – это было бы нечестно. Так что я отдал тебе собственное воспоминание о нем. – Он посмотрел на меня с чувством чем-то похожим на робость. – Надеюсь, я поступил правильно.
Внезапно я ощутила абсолютную уверенность в том, что все, что он сказал мне, – чистая правда. Кэтрин лгала. Кэллум любит меня. Глядя в его глаза, я поняла, он видит эту мою убежденность. Выражение муки исчезло с его лица, глаза осветила радость. Я никогда еще не видела, чтобы на чьем-либо лице были написаны такое облегчение и такая умиротворенность.
Я ощутила на коже прикосновение, и мне безумно захотелось крепко-крепко его обнять.
– Я люблю тебя, Кэллум, – прошептала я, протянув руку к тому месту, где должно было находиться его лицо, призрачное отражение которого мерцало в моем зеркальце в тусклом свете палаты. – Прости меня за то, что я сделала, за то, что не поверила тебе.
– Не извиняйся, – успокаивая меня, сказал он. – Раньше я бы не поверил, что смогу полюбить тебя еще крепче, чем уже любил, но я все-таки смог. – Он замолчал, когда мимо проходила одна из медсестер, направляясь к кровати, стоящей в другом конце палаты.
Я смотрела на него, и меня переполняли эмоции. Он любит меня так же сильно, как я люблю его. Мне казалось, что сердце мое сейчас разорвется, так оно было полно.
Когда он заговорил о своей любви, я вдруг осознала, что на меня накатывает усталость. Я согласно кивнула, но мне надо было выяснить еще кое-что.
– Ты ведь будешь здесь, да? – спросила я. – Ты будешь здесь, когда я проснусь? У тебя в амулете достаточно счастливых воспоминаний, чтобы это не стало опасным?
– Не беспокойся обо мне, – рассмеялся он. – Со мной все будет хорошо, и я обещаю, что, когда ты проснешься завтра утром, я буду здесь, рядом с тобой. – Его голос изменился, зазвучал пылко. – Я люблю тебя, Алекс, люблю больше чем ты даже можешь себе представить.
Я увидела, как его тело придвинулось к моему, и на мгновение ощутила трепет, когда теплые губы коснулись моих. Последнее, что я запомнила перед тем, как отдалась во власть сна, был страстный пыл, горевший в его глазах. Он не оставит меня, теперь я была в этом уверена, потому что точно знала, как сильно он меня любит: его воспоминание стало частью памяти. На моем лице играла легкая улыбка, когда я наконец погрузилась
