– Ну что ж, я уверена, что он не имеет никакого отношения к моему выздоровлению, но все равно спасибо за то, что ты его сохранила.
– Но как он вообще оказался на моей руке? И у меня сохранилось смутное воспоминание о конверте, полученном от тебя. Браслет был в нем?
Я быстро подумала: я послала ей текстовое сообщение об этом конверте, а потом еще и оставила послание на голосовой почте, так что отрицать само существование конверта я не могу.
– Да, я хотела, чтобы ты какое-то время подержала его у себя, но сейчас совершенно не помню зачем.
– Если в конверте и правда был только этот твой браслет, то, наверное, неважно, что сам конверт куда-то пропал. Когда я пришла в себя, его в рюкзаке уже не было.
– Да ладно, теперь это не имеет значения. – Я старалась делать вид, будто меня вся эта история нисколько не волнует, а про себя надеялась, что флешку с записью так никто и не нашел.
Она покачала головой и вздохнула.
– Да, наверное. – Я вдруг увидела, как над ее головой вспыхнул маленький желтый огонек. – Кстати, я рассказывала тебе, что, когда была в больнице, меня навещал Джек?
– Нет, не рассказывала! Давай выкладывай все: что, твой беззащитный вид подвиг его на какое-то деяние, достойное супермена?
Она густо покраснела и молча кивнула, в то время как желтый огонек над ее головой разгорался все ярче и ярче.
– Ну же, говори! – просила я, испытывая острое желание узнать, в чем именно заключается ее радостная новость, и столь же сильно желая понаблюдать за проявлением счастливых воспоминаний.
– Он сказал, что любит меня. – Она произнесла это тоненьким, похожим на писк голоском, в котором звучало легкое смущение, и на мгновение спрятала лицо за завесой своих длинных темных волос. Я не смогла сдержать улыбки.
Рассказывая подробности своего разговора с Джеком, Грейс то и дело хихикала. Прежде я никогда бы не подумала, что мой старый друг способен на столь романтические чувства, но судя по тому, что говорила сейчас Грейс, он был влюблен без памяти.
Все время, пока она лепетала, желтый огонек все плясал и плясал над ее головой, то на миг затухая, то вспыхивая вновь, когда она переходила к новому сюжету. Но под конец он все-таки погас. Я невольно посмотрела на нее с немым вопросом на лице, прежде чем она успела добавить хотя бы одно-единственное слово.
– А я рассказывала тебе, что меня навестил еще и Роб? – спросила она.
– Нет, кажется, ты ничего об этом не говорила, – неохотно сказала я. Я была совсем не уверена, что мне хочется услышать о том, что ему было надо.
– По его словам, он заметил, что ты пыталась ему позвонить, но у него, похоже, выключился телефон. Он сказал, что от тебя поступило какое-то отчаянное сообщение, о котором он узнал лишь позднее.
– Ха! Он просто сбросил звонок! Он увидел, кто звонит, и отключил телефон. Я была в бешенстве.
– Боюсь, это еще не все. Он убежден, что это было что-то вроде попытки самоубийства, поскольку он с тобой порвал. Извини, – робко добавила она, глядя на мое лицо, на котором была написана ярость.
– Вот жалкий маленький… Я… я… у меня нет слов! Жаль, что его здесь нет, а то я бы так врезала ему по морде!
– По-моему, и Джек, и Джош собираются надавать ему еще до того, как до него доберешься ты.
– Но ему ведь наверняка никто не верит, не так ли?
Грейс быстро опустила глаза в пол и начала обирать с лежащего на диване покрывала несуществующие пушинки.
– Никто не знает, чему верить, Алекс. Ты вела себя довольно странно и никому – даже мне – не сказала ни слова о том, что с тобой происходит. – Она посмотрела прямо в глаза. – В чем тут дело, Алекс? Чем были вызваны все эти сообщения, непонятные перепады настроения и внезапная утрата всякого интереса к Робу? Что за этим стоит?
Я не знала, что ей сказать. Мне было противно от того, что я обманываю лучшую подругу, но как я могла рассказать ей правду? Нет, все-таки надо хоть что-то ей выдать. Нельзя обманывать ее и дальше. Я лихорадочно пыталась придумать такую версию событий, которая ответила бы на уже имеющиеся у нее вопросы и в то же время не породила бы слишком много новых. И тут меня осенило – я могу развить то туманное алиби, с помощью которого отделалась от расспросов мамы.
– Если я тебе расскажу, ты обещаешь, что ни слова не скажешь об этом никому, даже Джеку?
Грейс явно занервничала, но все же кивнула.
– Конечно. Ты же знаешь, я всегда свято храню все твои секреты.
– Дело в том, что это очень деликатная тема.
– Продолжай, – попросила она, подавшись вперед.
– Ну, в общем я познакомилась с одним парнем и поняла, что его-то я и искала.
– Правда? И когда же это произошло?
– Примерно тогда же, когда Роб пригласил меня на свидание. Загвоздка в том, что… – Я замолчала, делая вид, что мне не очень-то хочется говорить то, в чем я должна признаться. – В общем, я познакомилась с ним через Интернет.
Грейс в ужасе прижала руку к губам. Нам всем не раз подробно объясняли потенциальные опасности романтических отношений в Сети.
– Да, я знаю, – быстро добавила я, пока она подыскивала слова. – Знакомиться через Интернет – это глупо, ты это хочешь сказать?
– Ты с ним уже встречалась? – наконец выговорила она.
– Нет, личной встречи не было, но мы с ним постоянно общаемся с помощью веб-камер. – Это было не слишком далеко от истины.
– Ну и где он живет? Как вы с ним познакомились? И каковы ваши планы?
Я рассмеялась.
– Я не могу отвечать на все вопросы одновременно.
У нее сделался довольно сконфуженный вид.
– Извини. Просто я так удивилась.
– Я понимаю и прошу прощения, что не рассказала тебе о нем раньше, но мне не хотелось ничего говорить, пока не удостоверюсь в том, что это серьезно.
– Значит, ты удостоверилась? И это серьезно?
Теперь настал мой черед отводить глаза.
– Именно так. Он моя вторая половинка.
– Вот это да. ВОТ ЭТО ДА! И как же все это произошло?
– Внезапно. Я вдруг поняла, что мне абсолютно безразличен Роб, поскольку я без памяти влюблена в другого. – Хотя я и говорила это лучшей подруге, я почувствовала, что заливаюсь краской. Хорошо, что Кэллум не слышит этот разговор.
– Давай выкладывай: имя, подробности, порочащие данные – все вообще!
– Никаких порочащих данных не существует. Он живет за границей, так что у нас нет возможности даже для короткой встречи. Но его зовут Кэллум, и ему девятнадцать лет. – Было так здорово наконец все-таки назвать кому-то его
