Всего за одни сутки отношение к белым у жителей Зимы и окрестных сел изменилось кардинально – исчез страх, что внушали красные агитаторы, появилось доверие. Хотя по своему жизненному опыту Василий Осипович прекрасно знал, насколько стали крестьяне подозрительны к любой власти, что только брала с них, стараясь содрать три шкуры, но ничего не давала в ответ. И, скорее, здесь сыграло свою роль доброе имя самого Каппеля и то, что произошло с ним в Тулуне. Местные обыватели уже называли его без всяких кавычек Чудотворцем…
– Теперь мы можем драться, Вася, – Каппель устало откинулся на спинку дивана. – Нельзя отступать в Забайкалье – спасая себя там, мы погубим последний шанс спасти… нет, не Россию, гражданскую войну мы проиграли – это я тебе говорил однажды, – а тот осколок, на котором свободные от большевиков русские люди смогут обустроить себе жизнь. И вот тогда победа красных станет пирровой, а у нас появится в будущем возможность освободить от них всю страну. И эта будущая вторая Россия начинается здесь, этой зимою в Зиме – символично, брат, ты не находишь?
Главком вот уже третий вечер вел с ним задушевные разговоры, и Вырыпаев был горд этим доверием и дружбой. Владимир Оскарович делился своими планами и сомнениями, что раньше делал крайне редко, даже в пути до Красноярска, когда генерал доверил ему вести личную переписку, что само по себе о многом говорило.
– Теперь мы не привязаны к обозам, не обременены огромным числом больных и беженцев, а потому можно и нужно не просто остановить красных, но и постараться отбросить их как можно дальше, желательно до Тайшета. Смотри – от этой станции до Зимы, несмотря на огромное вроде бы пространство, по сути, идет узкое дефиле в 30–40 верст, стиснутое тайгой не только с юга и севера, но и с лесными массивами внутри. Если перекрыть тракт, переселенческие дороги и линию Транссиба, то держать эту позицию можно долго, хватило бы войск и боеприпасов.
Каппель замолчал, прикрыл веками красные от усталости и перенесенной болезни глаза. Здесь, в натопленной комнате железнодорожной станции, генерал-лейтенант расположился в ожидании начала телеграфных переговоров с Иркутском – чешские представители настойчиво просили об этом, забыв о своей надменности.
И оно понятно – силу всегда уважают!
Жалко, что у Верховного правителя адмирала Колчака не хватило ни ее, ни самой решимости выдворить интервентов, от которых реальной пользы было мало, а вреда хоть отбавляй. Своими грабежами и насилием именно «союзники» вызвали бурный всплеск и разгул сибирской партизанщины, что внесла чуть ли не решающий вклад в падение белой власти практически повсеместно. И, в конце концов, из ненадежных союзников стали откровенными врагами.
– Знаешь, Вася, интересно было – я чувствовал свою смерть, но в то же время видел живых и, главное…
Василий Осипович мгновенно подобрался, услышав негромкие слова, – главком сам заговорил о том, над чем он сам мучительно размышлял эти дни, строя разные догадки.
– Словно книга, которую ты не читал, а знаешь, что там написано, то будто мысли в мозгу не твои, а других, и главное… Вася, я ведь видел такое будущее России, которое ее любой враг с радостью приветствовать будет. И не спрашивай меня о том, это не знания, а проклятие. Вчера смотрел на командира егерей Дубова – видел на нем печать смерти! Он должен был погибнуть, так же, как и я. Но выжил и победил… Видно, ТАМ, на небе, решили, что такой участи наша страна недостойна, вот и дали шанс хоть как-то исправить ситуацию. Что делать, я пока не знаю, я ведь военный, хитросплетений политических интриг не ведаю. Придется учиться на ходу и этому занятию, и многому другому. Как найти идею, что свяжет народ в единое целое, как не только спасти армию, но и привести ее к победе?! Вопросы, вопросы… И ответа на них я пока не нахожу.
– Ваше высокопревосходительство, – в дверь постучали, и вошел офицер телеграфной роты с погонами поручика пусть на солдатской, но новенькой гимнастерке из трофейного имущества. – На проводе из Иркутска доктор Благош и полковник Крейчий.
– Сейчас буду, – Каппель тяжело поднялся с потертого, жалобно скрипнувшего пружинами дивана. – Пойдем, Василий Осипович. Сейчас нам предстоит быть не только военными, но и дипломатами, постараться добиться своего от тех, кто раньше считал себя хозяином положения и избрал политику своим ремеслом!
Иркутск,
член Чехословацкого комитета
доктор Благош
– Будьте реалистами, вы просите невозможного, – задумчиво произнес доктор Благош. Он тяжело поднялся со стула и, не обменявшись рукопожатием, проводил взглядом уходящих от него представителей ВРК. Те, хоть и хорохорились поначалу, но сейчас уходили с пришибленным видом, понурившись, словно побитые палкой собачонки. И не чехи были тому виной, а этот проклятый генерал Каппель, что ему в гробу спокойно не лежалось, ведь все так хорошо шло.
Как здорово было спланировано и проделано – сменившим Политцентр большевикам помогают утвердиться в Иркутске, передают им золотой запас и Колчака, а те выпускают корпус без помех, со всеми вагонами и снабжают эшелоны углем. Такая прекрасная договоренность, и все пошло в одночасье прахом – внезапно появилась третья сила, которую давно списали, и фактически предъявила ультиматум.
– Пан полковник, можем ли мы остановить белых?
Доктор Благош задал вопрос, который мучил его в последние часы больше всего, хотя после телеграмм Прхалы не сомневался в ответе. Но он должен был принять все во внимание, и особенно мнение командира 2-й дивизии, которая занимала Глазковское предместье с вокзалом и кругобайкальскими туннелями.
– Нет, доктор, – резкий ответ Крейчия прозвучал похоронным звоном по соглашению с иркутским ревкомом. – Даже если я стяну все свои силы сюда, оголив перегоны с их мостами и тоннелями, то у меня будет шесть тысяч солдат, а каппелевцев вдвое больше. И главное – у них артиллерия с запасом снарядов, черт побери этих трусливых румын и большевиков, что оставили им пушки в Зиме. Скажу более, я не вижу никакого смысла губить своих солдат, этим не спасти дивизию Прхалы, которая и так ведет тяжелые бои с наступающими к Нижнеудинску красными.
– Значит, нам нужно договориться с генералом Каппелем, – подвел итог доктор Благош, фактически проигнорировав будущее возможное решение командующего корпусом Яна Сыровы. Ведь тому из Верхнеудинска будет трудно разобраться в сложившейся ситуации, во всех ее хитросплетениях с целым клубком противоречий.
– Это было бы наилучшим вариантом, доктор, – пожал плечами Крейчий. – Нам нужно уводить части как можно быстрее, но крайне необходим уголь, сами знаете, у кого он!
– Хм, судя по зиминскому бою, у белых к
