– Понятно, – пробормотал Каладин. – Ну что ж… у нас будут испытания для тех, кто захочет вступить в сам орден. Полагаю, я могу тебя пригласить. Если пожелаешь.
– Испытания? – повторила она. – Для настоящих рыцарей? Не для обычных счетоводов? Клянусь бурей, я участвую.
– Тогда поговори со своим начальством. Я еще не придумал, в чем будет состоять испытание, и тебе придется его пройти, чтобы вступить в наши ряды. Так или иначе, тебе понадобится разрешение на перевод в другой батальон.
– Да, сэр! – воскликнула она и умчалась прочь.
Каладин проследил за нею взглядом и тихонько хмыкнул.
Сигзил, даже не задумавшись, съязвил:
– Это учитель сделал тебя таким бесчувственным?
Каладин покосился на него.
– Сэр, у меня есть предложение, – продолжил Сигзил. – Попытайтесь понять, что люди хотят от жизни, и уважайте их желания, а не навязывайте собственные…
– Сиг, заткнись.
– Да, сэр. Простите, сэр.
Они продолжили путь, и Каладин прочистил горло.
– Знаешь, не стоит вести себя со мной так официально.
– Знаю, сэр. Но вы теперь светлоглазый и осколочник, и… это кажется правильным.
Каладин напрягся, но не возразил ему. По правде, Сигзил всегда ощущал некоторую… неловкость, пытаясь относиться к Каладину, словно к обычному мостовику. У кого-то это получалось – у Тефта и Камня, у Лопена с его странными привычками. Но Сигзил почувствовал себя увереннее, определившись с отношениями ясно и четко. Капитан и его писарь.
Раньше ближе всех к Каладину был Моаш, но тот уже не являлся членом Четвертого моста. Каладин не объяснил, что натворил мостовик, заявив лишь, что тот «сам отказался от нашего товарищества». Каладин напрягался и замыкался в себе, стоило упомянуть имя Моаша.
– В твоем списке есть что-нибудь еще? – уточнил Каладин, когда в коридоре они разминулись с патрулем. Капитана бодро приветствовали.
Сигзил заглянул в свою записную книжку:
– Счета и нужда в письмоводительницах… Моральный кодекс для бойцов… Вербовка… Ах да – надо определить наше место в армии теперь, когда мы больше не телохранители.
– Мы по-прежнему телохранители, – возразил Каладин. – Просто мы защищаем любого, кто в этом нуждается. С этой бурей у нас появились проблемы посерьезнее.
Она пришла снова, в третий раз, тем самым доказав, что является еще более регулярной, чем Великие бури. Ее цикл составлял примерно девять дней. На высоте Уритиру ее прохождение представляло собой всего лишь любопытный феномен, но во всем остальном мире каждый виток новой бури все сильней мучил оказавшиеся в тяжелом положении города.
– Сэр, я понимаю, – сказал Сигзил. – Но нас по-прежнему должны волновать правила. Вот давайте я задам такой вопрос. Мы, Сияющие рыцари, как и раньше являемся алетийским военным подразделением?
– Нет, – ответил Каладин. – Эта война касается не только Алеткара. Мы выступаем за все человечество.
– Хорошо, тогда какова наша субординация? Мы подчиняемся королю Элокару? Мы по-прежнему его подданные? И какой у нас дан или нан в обществе? Вы осколочник при дворе Далинара, верно? А кто платит жалованье Четвертому мосту? Как насчет других мостовых отрядов? Если в землях Далинара начнутся какие-нибудь дрязги, он может призвать вас – и Четвертый мост – сразиться за него, как предполагают отношения между сувереном и вассалом? Если же нет, то можем ли мы по-прежнему ожидать от него жалованье?
– Преисподняя, – выдохнул Каладин.
– Сэр, просите. Это…
– Нет, это правильные вопросы. Мне повезло, что есть кто-то, кто может их задать. – Остановившись в коридоре прямо у входа в контору интенданта, он сжал плечо Сигзила. – Иногда я спрашиваю себя, не тратишь ли ты время зря в Четвертом мосту. Ты должен быть ученым.
– Ну, сэр, этот ветер пролетел мимо меня много лет назад. Я… – Он тяжело вздохнул. – Я провалил экзамены на государственного служащего в Азире. Оказался недостаточно хорош.
– Значит, экзамены были дурацкие, – парировал Каладин. – И Азир остался в проигрыше, потому что упустил шанс заполучить тебя.
Сигзил улыбнулся:
– Я рад, что так вышло.
И… странное дело, он почувствовал, что так и есть. Будто груз свалился с его плеч.
– Честно говоря, я чувствую себя как Лин. Не хочу корпеть над бухгалтерией, когда Четвертый мост взлетит. Хочу быть первым в небе.
– Думаю, за эту привилегию тебе придется бороться с Лопеном, – ответил Каладин с усмешкой. – Идем.
Он вошел в контору интенданта, где несколько гвардейцев немедленно перед ним расступились. За стойкой здоровенный солдат с закатанными рукавами что-то искал среди коробок и ящиков, бормоча себе под нос. Женщина крепкого телосложения – предположительно, его жена – просматривала бланки заявок. Она ткнула солдата в бок и указала на Каладина.
– Наконец-то! – воскликнул интендант. – Я устал держать их тут, привлекать всеобщее внимание и потеть, как шпион, которого окружает слишком много спренов.
Он вразвалочку подошел к двум большим черным мешкам в углу. С точки зрения Сигзила, они не могли привлечь чье-то внимание. Интендант поднял их и взглянул на письмоводительницу. Та сделала отметки в нескольких бланках и, кивнув, протянула их Каладину, чтобы тот поставил свою капитанскую печать. Когда с бумажной работой было покончено, интендант протянул один мешок Каладину, а другой – Сигзилу.
В мешке, который оказался на удивление тяжелым, что-то позвякивало. Сигзил развязал его и заглянул внутрь.
На него хлынул поток зеленого сияния, мощного, как солнечный свет. Изумруды. Большие, вырезанные из светсердец ущельных демонов, убитых во время охоты на Расколотых равнинах. Миг спустя Сигзил осознал, что солдаты, заполнившие помещение, вовсе не пришли что-то получать у интенданта. Они охраняли это богатство.
– Это королевский изумрудный резерв, – сообщил интендант. – Предназначен для чрезвычайной нужды в зерне, заряжен светом во время бури сегодня утром. Как вы уговорили великого князя выдать его, ума не приложу.
– Мы просто берем его взаймы, – пояснил Каладин. – Вернем еще до вечера. Но должен предупредить, часть потускнеет. Утром заберем снова. И послезавтра…
– За такие деньги можно целое княжество купить, – хмыкнув, заметил интендант. – Для чего, клянусь именем Келека, они вам понадобились?
Но Сигзил уже все понял и широко улыбнулся:
– Мы будем учиться быть Сияющими.
36
Герой
Двадцать четыре года назадДалинар выругался, когда из очага повалил дым. Он надавил на рычаг всем своим весом и сумел его сдвинуть, вновь открыв дымоход. Черный Шип закашлялся, отпрянул и
