– Отказываешься от чести ради вознаграждения?
– Я здесь лишь потому, что вы двое, пусть и не по своей вине, признаю, поймали меня в ловушку. Я вас не виню, но и не обязана участвовать в вашей миссии.
– Предательница, – тихо проворчал Каладин.
Азур бросила на него холодный взгляд:
– Кэл, в какой-то момент тебе придется признать: наилучшее из того, что можно сделать прямо сейчас, – это отправиться вместе со спренами. В их крепости разберемся со всеми проблемами, а потом двинемся дальше.
– Это может занять недели.
– Я не знала, что у нас есть расписание.
– Далинар в опасности. Тебе все равно?
– Ты говоришь о человеке, которого я не знаю, – напомнила Азур. – Об опасности от угрозы, которую не можешь определить и которая наступит неизвестно когда. – Она скрестила руки на груди. – Уж прости, но я не разделяю твоей тревоги.
Каладин стиснул зубы и направился прямиком к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Им запретили туда подниматься, но иногда правила не распространялись на Каладина Благословенного Бурей.
Азур покачала головой, повернулась и вцепилась в борт.
– Просто у него плохое настроение, – заметила Шаллан. – Мне кажется, он сам не свой из-за того, что его спрен в темнице.
– Может быть. Я повидала на своем веку молодых и горячих, но Благословенный Бурей, похоже, совсем другого цвета. Хотелось бы знать, что он пытается доказать с таким отчаянием.
Шаллан кивнула, потом снова посмотрела на меч Азур:
– Ты упомянула… У спренов чести есть сведения о том, за кем ты охотишься?
– Ага. Бореа думает, что оружие, которое я выслеживаю, побывало в их крепости несколько лет назад.
– Так ты охотишься… на оружие?
– И того, кто принес его в ваши края. Речь об осколочном клинке, который источает черный дым. – Азур повернулась к ней. – Шаллан, я не черствая. И понимаю, что всем вам не терпится вернуться домой. Я даже готова поверить, что в силу каких-то превратностей судьбы Каладин Благословенный Бурей предвидел некую опасность.
Шаллан вздрогнула. «Бойся любого, кто утверждает, что может предвидеть будущее».
– Но, – продолжила Азур, – даже если его миссия чрезвычайно важна, это не значит, что моей можно пренебречь.
Шаллан посмотрела на высокую палубу, откуда доносились отголоски переполоха, устроенного Каладином. Азур повернулась, скрестив руки, и вид у нее сделался отрешенный. Она явно хотела побыть в одиночестве, так что Шаллан поплелась обратно к своим вещам. Села у фальшборта, сняла ведро, которым придавила альбом. Страницы затрепетали, демонстрируя разные версии ее самой – и все неправильные. У нее все время получалось лицо Вуали на теле Сияющей или наоборот.
Она взялась за последнее ведро бусин. Нашла рубашку и миску, но следующая бусина оказалась упавшей с дерева веткой. Это напомнило Шаллан о том, как она в прошлый раз очутилась в Шейдсмаре – замерзшая до полусмерти, на берегу океана.
Почему… почему с той поры она не пыталась духозаклинать? Шаллан избегала об этом думать. Она обратила все внимание на светоплетение.
Шаллан игнорировала духозаклинание, поскольку потерпела неудачу.
Потому что боялась. А сможет ли придумать того, кто не боится? Кого-то нового, раз уж Вуаль так и осталась сломленной после той неудачи на рынке в Холинаре…
– Шаллан? – окликнул ее Адолин, приближаясь. – С тобой все в порядке?
Девушка встряхнулась. Как давно она здесь сидит?
– Все нормально. Я просто… вспоминала.
– Хорошее или плохое?
– Все воспоминания плохи, – тотчас же вырвалось у нее, и она отвернулась, краснея.
Адолин сел рядом. Буря свидетельница, его неприкрытое беспокойство раздражало. Она не хотела, чтобы принц о ней беспокоился.
– Шаллан?
– С Шаллан все будет в порядке, – заявила она. – Я ее верну через минуту. Просто я пытаюсь… собрать ее по частям…
Адолин взглянул на страницы с разными версиями ее самой. Потянулся к ней и обнял, ничего не говоря. Это, как выяснилось, и был правильный поступок.
Она закрыла глаза и попыталась собраться.
– Кто тебе больше всего нравится? – спросила она наконец. – Вуаль носит белый наряд, но с ней сейчас проблемы. Она высовывается, когда не надо, а когда надо, ее не дозовешься. Сияющая – та, которая учится владеть мечом. Я сделала ее красивее остальных, и с нею можно поболтать о дуэлях. Но время от времени мне придется быть той, кто умеет плести из света иллюзии. Я пытаюсь придумать, кем бы она могла быть…
– Очи Эш, Шаллан!
– Шаллан сломалась, и я пытаюсь ее спрятать. Это как с треснувшей вазой: ее поворачивают красивой стороной, чтобы скрыть изъян. Я это делаю не специально, но так уж складывается, и я не знаю, как это остановить.
Он крепче сжал ее в объятиях.
– Никаких советов? – допытывалась она, цепенея. – У людей всегда их полным-полно.
– Это ты у нас умная. Я-то что могу сказать?
– Быть столькими людьми затруднительно. Такое чувство, что у меня постоянно меняются лица. Я всем лгу, потому что внутри я другая. Я… это бессмысленно, верно? – Она опять зажмурилась. – Я все исправлю. Стану… кем-то.
– Я… – Он опять прижал ее к себе, когда корабль покачнулся на волне. – Шаллан, это я убил Садеаса.
Она моргнула, потом отстранилась и посмотрела ему в глаза:
– Что?!
– Это я убил Садеаса, – шепотом повторил Адолин. – Мы встретились в коридорах башни. Он начал оскорблять отца, рассказывая об ужасных вещах, которые собирался сделать с нами. И… я не выдержал. Не мог стоять и смотреть на его самодовольную красную морду. Поэтому я… напал на него.
– Значит, все это время, пока мы выслеживали убийцу…
– Это был я. Я тот, кого спрен скопировал в первый раз. Ни на миг я не переставал думать о том, что лгу тебе, отцу и всем. Благородный Адолин Холин, непревзойденный дуэлянт. Убийца. И Шаллан, я… Я не чувствую сожалений. Садеас был монстром. Он неоднократно пытался нас убить. Его предательство стало причиной смерти многих моих друзей. Когда я официально вызвал его на дуэль, он выкрутился. Он был умнее меня. Умнее отца. В конце концов Садеас бы выиграл. Поэтому я убил его.
Он притянул ее к себе еще крепче и тяжело вздохнул.
Шаллан вздрогнула, потом прошептала:
– Ну и
