Подойдя к раковине, бросила взгляд в зеркало и застыла, первый раз разглядев, что со мной сотворил Жерар.
Я и не я. Глаза, подведенные коричневым карандашом, казались больше. Темные тени только усиливали эффект. Ресницы стали гораздо длиннее и пушистее. Губы призывно алели яркой помадой. А я никогда в жизни не пользовалась таким цветом. Волосы, короткие, вьющиеся, обрамляли бледное личико. Невинность и порок в одном флаконе. Кто бы мог подумать, что я могу быть такой? Ведь не девочка уже.
Ник так и не вернулся.
Одевшись в шелковую пижаму персикового цвета, которую выбрал для меня Жорик, я забралась в кровать и довольно быстро заснула. Если Н’Ери и вернулся, то я этого не услышала.
Пробуждение было приятным. Мягкая постель, удобная подушка, пушистое одеяло и урчание над ухом.
Стоп! Какое урчание?
Оборачивалась я очень медленно и едва не заорала.
На соседней половине кровати лежала огромная черная кошка с золотистыми глазами. Лежала, смотрела на меня и облизывалась.
«Господи, господи, господи!»
В голове была такая каша, что я совершенно забыла правила общения с хищниками во второй ипостаси.
Не смотреть в глаза. Никогда.
Тут же опустила взгляд на мощные лапы.
«Взмахнет такой и хребет сломает. А когти какие. Мама дорогая!»
Хищник заворчал, а я чуть с кровати не упала.
— Ник.
Получалось жалко и пискляво.
Прокашлялась и произнесла уже громче:
— Ни-ик.
Животное снова заворочалось, встало на все четыре лапы и двинулось ко мне.
«Вот и все!» — пронеслось в голове, когда морда пантеры появилась совсем рядом с моим лицом.
Зажмурилась и застыла, вцепившись в одеяло.
«Лишь бы быстро и не больно. Сразу!»
И едва не взвыла, почувствовав мокрый и шершавый язык на своем лице. Ник Н’Ери меня обслюнявил.
Фу-у-у-у-у-у.
Я сморщилась, скривила носик и резко отвернулась, забыв, что дергаться не стоит. Пусть лучше съест, чем облизывает. Это же ужасная антисанитария. И просто противно.
— Уйди, — пробормотала, едва шевеля губами, и сама (!) отвела огромную морду от своего лица.
И откуда смелость взялась? Только пару секунд назад тряслась от страха, а сейчас уже трогала хищника. И не за что-нибудь, а за морду, в такой близости от острых зубов.
Шерстка у пантеры была мягкой, нежной, бархатистой и совсем не жесткой. Хотелось зарыться в нее пальцами, погладить, наслаждаясь тактильными ощущениями.
Зверь тихо рыкнул. Совсем не страшно и едва слышно, но я дрогнула и тут же убрала руки.
— Ник, — тихо произнесла, всматриваясь в огромные зеленые глаза, — может, хватит, а? Будь хорошей киской, вернись в человеческий облик.
Киска быть хорошей отказывалась.
Зверь неожиданно сильно ткнул меня носом в плечо, отчего я, не удержавшись, упала на спину, и положил лапу сверху, прям туда, где испуганно билось сердце. Лишь бы коготки не выпустил.
— Ник, — сглотнув, снова позвала я шефа.
Хищник принялся медленно меня обнюхивать, щекоча кожу длинными усами. Особенно задержался на месте метки. Я вздрогнула, вновь ощутив остроту клыков, но нового укуса не последовало.
— Н’Е-ери, — голос дрогнул, когда я почувствовала, как холодный мокрый нос ткнулся мне в живот, — не знаю, чего ты этим добиваешься, но я сдаюсь. Ты меня испугал, удивил и совершенно вывел из равновесия. Так что шутка удалась, я трепещу от ужаса.
Результат тот же. Он меня будто не слышал, продолжал исследовать сантиметр за сантиметром.
— Ты хоть понимаешь, что натворил? — Злиться, находясь под настоящим зверем, было опасно, особенно когда его морда вновь поднялась выше, к шее. — Ты не должен был перекидываться. Это незаконно и просто глупо. Зачем ты вообще это сделал и почему печать не сработала?
Сказала и вспомнила Жерара и его вчерашние слова о том, что метка засияла. Неужели все из-за меня? Неужели желание, рожденное укусом, оказалось слишком ярким для нас?
— Тор-р-р-ри, — прогрохотал хищник.
И я закрыла глаза, затаив дыхание и кусая губы.
Что-то изменилось. Я сама не поняла что. Но что-то изменилось.
Давление на грудную клетку осталось, меня продолжали обнюхивать, изучать и осматривать. Но поменялось мое личное отношение к происходящему. Страх как-то незаметно сменился желанием и возбуждением.
Но осознала я это, только когда почувствовала, как сильная мужская рука забралась мне под топик и накрыла грудь, сжав чувствительный сосок.
— А-ах, — выдохнула, выгнув спину и прижавшись к крепкому телу.
Телу?
— Н’Ери!
Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я смогла спихнуть мужчину с себя, выбраться из кровати и отскочить в угол спальни. И это за считаные секунды.
— Измайлова, ты чего творишь?
Ник — взъерошенный, возбужденный, с пылающим золотом взглядом и заостренными чертами лица — недовольно взглянул на меня.
— Я творю? — поправляя одежду, попыталась успокоиться. — Я творю?! Ты перекинулся!
— Что?
— Ты перекинулся! Повалил меня на кровать и начал облизывать и обнюхивать, а потом и вовсе пытался совратить. А ведь ты обещал — никакого секса.
— Ты сошла с ума? — не поверил он.
Взлохматил волосы на затылке, создав еще больший беспорядок. Рука напряглась, обрисовалась мускулатура.
— Тогда какого черта ты лежишь голый? — И ткнула пальцем на обнаженную филейную часть, которая четко выделялась на белоснежных простынях.
Ник сел, пытаясь себя осмотреть, а я закрыла глаза. Потому что такого моя психика не готова была выдержать. Еще немного, и я сама прыгну к нему в постель.
«Проклятая метка! Проклятый укус! Проклятый хищник!»
— Это ты меня раздела? — выдвинул предположение Н’Ери.
— Делать мне больше нечего. Я спала! А когда открыла глаза, ты был огромной черной кошкой! И не надо мне рассказывать про кошмары!
Молчание.
Глаза я все-таки открыла, но упорно смотрела на пол.
— Я пойду в душ, — произнесла глухо и по стеночке попятилась в сторону ванной комнаты. Не забыв прихватить по пути сумочку
