— Вика? — Папа оторвался от изучения какого-то каталога и рассеянно взглянул на меня. — Ты здесь?
— Здесь. Не помешаю?
Открыв дверь пошире, вошла внутрь.
— Конечно же нет. Проходи. Чем обязан?
— Я что, не могу соскучиться по собственному отцу?
— Можешь, но мы виделись вчера вечером, и ты такой активности не проявляла, — заметил папа, вызвав у меня краску смущения.
— Решила исправиться.
Всегда считалось, что именно я займу в будущем место отца в магазине. Мне нравилось бывать здесь, в чисто мужском царстве, полном инструментов и товаров для ремонта и строительства. Я различала ламинат по классам, умела пользоваться краскопультом и шуруповертом и так далее. За те годы, которые провела в Москве, почти забыла о своих умениях и навыках.
Господи, сколько же всего мне пришлось потерять и от чего отказаться! Я не только промолчала о романе Инги и Андрея, но и позволила бывшему жениху разрушить мое будущее, к которому шла столько лет. И только сейчас начала понимать, какую глупость совершила.
Но во всем надо искать плюсы. Иначе мы с Ником никогда не встретились бы, и еще неизвестно, что бы со мной стало. Наблюдать за романом бывшего — не очень приятное занятие. Так что, наверное, все действительно к лучшему.
Следующий час мы разговаривали о магазине, папа провел для меня экскурсию по расширившемуся помещению, показал новинки, рассказал о будущем и планах, которые непременно осуществит.
Я снова почувствовала себя дома.
— Так ты не хочешь поведать, что задумала, дочь? — спросил отец, когда мы стояли перед огромными стендами-книжками с наборами плиток для ванных комнат.
— Два года не прошли даром, и время не стоит на месте. Столько всего поменялось. Новые товары, партнеры, функции.
— Все меняется.
— Как думаешь, у меня имеется шанс наверстать упущенное?
— Решила вернуться?
— Еще не знаю, — призналась ему, пристально рассматривая яркий узор глянцевой плитки.
— Но мысли такие есть?
— Есть.
— А как же Н’Ери?
Я тяжело вздохнула, касаясь пальчиком выпуклой поверхности рисунка.
— Все сложно, пап, и слишком шатко.
— В любом случае я буду рад твоему возвращению. Мне спокойнее, когда ты под присмотром и рядом со мной. Мама тоже обрадуется, и Дашка.
— Спасибо, пап. — Я обняла отца, прижалась к нему и почувствовала знакомый до боли запах стружки и строительных материалов. Годы прошли, а все осталось как прежде. — Мне пора. У нас в двенадцать встреча с Ником в соседнем кафе.
— Будь осторожна.
— Я всегда осторожна, — сообщила ему и поцеловала в щеку.
Забрав куртку, которую оставила в кабинете, направилась к выходу. Быстро просунув руки в рукава, поправила шарф, надела шапку, но молнию застегивать не стала.
Сбежав по ступенькам, с легкой улыбкой на губах вдохнула морозный воздух и пошла вперед. Надо было всего лишь перейти дорогу и завернуть за угол.
Занятая своими мыслями, я совершенно не заметила огромную черную машину с заляпанным номерным знаком, которая неслась по оживленной дороге. Завизжали тормоза, заставив меня испуганно охнуть и отступить назад. Машина затормозила совсем рядом, изрядно вильнув задом, едва не снеся ограждения. Дверь отъехала в сторону, выпустив парочку бугаев в масках, которые шустро схватили меня за шиворот и очень быстро затолкали внутрь, даже не дав опомниться.
Все, как в дешевых боевиках. Только по-настоящему. И в разы страшнее.
Внутри салона было темно, и рассмотреть ничего не получилось. Да и не вышло бы, даже если бы захотелось. Меня, как мешок с картошкой, швырнули на заднее сиденье. До него я не долетела, приземлилась где-то в проходе и больно ударилась коленями о пол. И в ту же секунду, когда машина сорвалась с места, полетела вперед.
— Идиотка, — припечатал один из похитителей, так же, за шиворот, поднял и отправил в кресло. — Заткнулась и сидишь.
Я ведь и так молчала. От страха и напряжения горло сковало намертво. Казалось, что я вообще разучилась говорить. Поэтому на подвиги совсем не тянуло.
Не выйдет из меня Мэри Сью, которая может одной левой раскидать стокилограммовых мужчин. Я ведь даже взгляда поднять не могла, рассматривала в темноте грязные ладони.
Страшно.
Наверное, никогда в жизни мне не было так страшно.
И еще очень хотелось жить. До этого момента я как-то не придавала этому значения и не понимала ценности своей жизни, она воспринималась как данность. То, что всегда будет. До этого момента. Я ведь столько не сделала, столько не успела. А сейчас все это у меня могли легко отнять. Всего-то и надо — приставить пистолет к голове и нажать на курок.
И ребенок. Я впервые почувствовала его как что-то материальное. Раньше он был лишь неясной тенью, возможным будущим, о котором я старалась не думать. А сейчас обрел плоть и кровь. И мне захотелось, чтобы он родился. Не важно, чем это закончится. Он должен родиться.
Но для этого надо выжить мне.
Я сглотнула горькую слюну и подскочила на следующем повороте, ударившись головой о соседнее кресло.
Похитители не разговаривали, изредка перебрасывались незначительными фразами. Давая мне возможность осмыслить и осознать происходящее.
Это Берт.
У меня ни на секунду не возникло сомнений, кто устроил это похищение. Скорее всего, хищник каким-то образом узнал об изменении завещания и решил помешать отцу.
Что ж, в данный момент я была готова отдать ему все что угодно, даже сверх положенного, лишь бы он отпустил меня.
Конечно, я думала о том, как мне спастись и выжить. Реально оценивая свои возможности и осознавая, что самой такое сделать не по силам, я пыталась понять, сможет ли меня найти Ник. Именно на Н’Ери я надеялась. Мне плохо были известны его способности и тонкость звериного нюха, но надежда никуда не делась. Вдруг свою шаери хищники находят как-то по-особенному? Других шансов спастись и выжить не предвиделось.
Сложно сказать, сколько мы ехали. Время будто остановилось. А я так сосредоточилась на стуке собственного сердца, что вообще все пропустила. Очнулась,
