— Хорошо. Мне надо вызвать такси.
— Я отвезу тебя.
— Не думаю, что это уместно, — пробормотала в ответ.
— А ты не думай. И не тревожься, Измайлова, какой бы ответ ты ни дала, он никак не повлияет на наши рабочие отношения.
— Поняла.
Хотя и не поверила.
Ник действительно отвез меня домой, напомнил о звонке и тут же уехал, оставив на заснеженном тротуаре. Я еще некоторое время смотрела ему вслед. Мороз крепчал и щипал за щеки, напоминая о том, что на улице не май месяц и надо бы войти в подъезд.
Нет, отказываюсь я понимать этих хищников.
Часы показывали одиннадцать вечера, когда я наконец скинула одежду, сняла сапожки и, рухнув на диван, блаженно вытянулась. Какое же счастье — сбросить ненавистные каблуки и дать ногам отдохнуть.
Первые выходные за последние пару месяцев. И не просто один день, а целых два. Я до сих пор не могла поверить своему счастью. Завтра отлежусь, отосплюсь и раньше двенадцати из постели не вылезу. Устрою себе настоящий день отдыха. Никакого дресс-кода, лишь любимая пижама. Вместо шпилек теплые носки. И нормальная домашняя еда. Пусть не французская, но очень вкусная.
Кстати, о домашних. Дашка сказала позвонить, как бы поздно я ни вернулась. Просто так младшая сестра точно не стала бы об этом просить.
Потянувшись, я достала телефон из сумочки, которая валялась рядом с диваном, и набрала номер, устроив голову на мягком подлокотнике.
Ответила сестра почти сразу, словно все это время непрерывно держала телефон в руках и ждала моего звонка.
— Вик?
— Привет. А вот и я, — немного виновато сказала ей.
— Ты поздно.
Не упрек, а просто замечание. Словно Дашка не знала, как начать разговор, и говорила на совершенно отвлеченные темы.
— Прости, рабочие моменты, — ответила ей, развязывая бант на блузке. — Итак, что ты мне хотела рассказать?
— Слушай, родители велели мне ничего тебе не говорить, но я так не могу.
Начало было нехорошим.
— Не можешь что?
— У нас хотят отобрать дом.
— Что?!
От неожиданности я села на диване, забыв про усталость, боль в ногах и во всем теле.
— Дашка, я не поняла, что значит — отобрать? Кто? Почему? Как?
— Полгода назад папа взял деньги в долг под залог дома.
Я закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Сейчас самое главное — сохранять спокойствие и не поддаваться панике и эмоциям.
— Так, Даш, давай сначала и по порядку. Что значит взял? У кого? Когда? И почему я ничего не знаю?
Последний вопрос меня интересовал больше всего.
— Я тоже ничего не знала, до вчерашнего дня. Полгода назад отец взял два миллиона у Морозова, — тихо ответила сестренка.
Пришлось прикусить себе щеку, чтобы не выругаться. Альберт Морозов — местный меценат, политик и бизнесмен, а по факту бандит, который не гнушался ничем ради своих целей. И сыночек у него был такой же.
Со мной в одном классе училась Лерка Кузнецова, красивая и яркая девочка, которой не повезло попасться на глаза Морозову-младшему. Дело тогда так и не открыли, считалось, что девчонка сама на него вешалась. А синяки и ссадины, которые украшали ее лицо, так с лестницы упала. Кузнецовы почти сразу уехали, говорят, с довольно крупной суммой в качестве компенсации за моральный ущерб. Лерку я так больше и не видела, она оборвала контакты со всеми.
Я сама была свидетелем данной ситуации, про остальное ходили слухи — о рейдерских захватах, угрозах, шантаже и даже похищениях.
— Дашка, — свистящим шепотом спросила у сестры и медленно встала, — вы как такое могли допустить?
— Мы не знали. Ты же сама помнишь, как тяжело было тогда. Мама больна, операция. Мы же из больницы почти не вылезали.
Я помнила и до сих пор вздрагивала, вспоминая бледную маму с кучей трубок и пищащих приборов. Пять часов в операционной, когда от страха холодели руки и голос уже срывался от молитв, которые мы, не переставая, шептали.
Три дня, которые выделил мне Ник на то, чтобы побыть с матерью. Я была ему благодарна и за это.
— Ты же помнишь, папа сказал, что деньги ему дал кто-то из друзей.
— Помню. А получается, что это был Морозов. Но почему такая сумма? Откуда такие цифры?
— Одно на другое наложилось. Рак, срочная операция, реабилитация, уход. Плюс они затеяли тогда расширение магазина, выкупили второй этаж и начали ремонт. Еще и грузовик сломался, а как развозить товары без грузовика? — Сестра тяжело вздохнула. — Снежным комом все навалилось. Сразу. Мы же тогда на нервах были. И папа… Ты же знаешь папу, он в документах ничего не понимает.
— Куда Андрей смотрел? — рявкнула я. — Разве это не входит в обязанности юриста — следить за тем, чтобы папа не подписал то, чего не надо?
— Он не виноват. Папа не стал ему ничего рассказывать. Знал, что тот будет против. А деньги были нужны срочно.
— Так, хорошо. — Я заходила по комнате. — С этим ничего поделать нельзя. Но почему Морозов забирает наш дом? Отец просрочил платеж? Почему мне не сказали?
— Они договорились, что эта сумма будет выплачиваться в течение двух лет.
— И? Прошло же полгода.
— Устно, — припечатала Дашка.
— Господи, папа, — я закрыла лицо рукой, понимая, что это вполне могло быть правдой. Отец никогда не разбирался в бумажках, этим всегда занималась мама, потом стал помогать Андрей. — Ну как так можно?
— Я сама прочитала договор займа. Там нет даты, написано лишь, что по требованию залогодателя. Вот он вчера и потребовал. Явился в магазин и велел вернуть деньги в течение трех-пяти дней. Иначе он выставит дом на торги. — Сестра всхлипнула. — Вик, как же так? Это же наш дом. Наше родовое гнездо.
— Не паникуй раньше времени. Господи, почему папа мне не сказал? Ведь если были нужны деньги, мы бы нашли. Взяли бы кредит. Придумали бы что-нибудь. Почему он ни с кем не посоветовался?
