Вот и сейчас. Стоит себе старушка, смотрит. Ну, пусть смотрит. Если ничего не говорит, значит, ничего ей и не надо, навязываться не буду. До поворота несколько шагов осталось, повернем с Настей, и пойдем куда наметили.
– Сынок!
Голос у старушки был проникновенный, жалостливый. И очень уставший. Похоже, изрядно вымоталась, пока дошла до этих мест.
– Сынок, помоги!
Я остановился. Вроде на мутанта или мо́рок не похожа, обычная сельская бабка.
– Что случилось, мать?
– Да вот, вышла вчерась поутру из Белой Сороки, да и заплутала.
Хммм… Вполне может быть. Я слышал, что американские вояки, охраняющие север Зоны, тоже освоили поиск артефактов чужими руками. И если мне маразм не изменяет, то деревня Белая Сорока как раз находится неподалеку от северных кордонов. И за сутки старушка вполне могла пройти десяток километров оттуда до «Янова». Так что вроде всё сходится.
– Мне б обратно.
Я замялся. С одной стороны, у нас своих дел невпроворот, но с другой как-то неудобно не помочь старому человеку, попавшему в беду…
– Да меня провожать не надо. Ты мне только скажи куда идти. Карта ж есть у тебя?
Я потянулся за КПК, сделав шаг навстречу пожилой женщине. Один, второй…
И остановился.
Что-то было не так. Что – не пойму. Я искренне хотел помочь старому человеку, от всей души. Расположила меня бабушка к себе сразу и вдруг…
И это было неправильно.
Потому, что по натуре я недоверчив, и пожилого возраста плюс умоляющего взгляда недостаточно для того, чтоб я проникся симпатией к незнакомому человеку.
Особенно – в Зоне.
Но при этом совесть меня аж грызла изнутри, мол, скотина ты эдакая! В кои-то веки попросили тебя помочь беспомощной старой женщине, а ты стоишь столбом, и смотришь на нее как баран на новые ворота…
А я стоял. И смотрел. Потому, что это была не моя совесть. Моя меня редко мучает. Я всегда считал: что сделано – не вернешь, и потому нечего сожалеть о безвозвратном. Поэтому с моей совестью у меня взаимный нейтралитет. Она меня не мучает, и я про нее не вспоминаю.
Бабушка же, видя мою нерешительность, слегка занервничала. Сама шагнула ко мне, не дожидаясь, пока я раскачаюсь. При этом на лбу у нее недовольных морщинок прибавилось, уголки рта еще больше вниз опустились, и пальцы в варежках раздраженно зашевелились, выгнувшись… в обратную сторону.
Я видел все это, но ничего не мог сделать. Меня словно парализовало. Лишь чужая совесть полностью заполнила мой мозг, гипнотизируя занудным, повторяющимся текстом «как же так, не помог старой женщине, обидел бабушку, как тебя вообще земля носит…».
Очередь слева от меня отбойным молотком саданула по ушам. Мягко говоря, неприятно это, когда в полуметре от тебя длинно долбит пулемет, зло плюясь раскаленным свинцом. Я видел, как пули моментально разодрали в клочья старушечье пальто… но бабушку в очках это как-то не впечатлило. Она лишь покачнулась, но продолжала идти вперед. Варежка, задетая пулей, слетела с ее руки…
Нет, не с руки.
Из рукава старенького пальто торчало полуметровое щупальце, облепленное присосками. Причем между белыми блямбами этих присосок была отчетливо видна присохшая, растрескавшаяся, бурая кровяная корка. Подобную я не раз видел на «бородах» ктулху, недавно пообедавших, и еще не успевших почистить свои ротовые отростки.
И тут словно пелена спала с моих глаз. От назойливой – вернее, навязанной «совести» не осталось и следа, взамен которой пришла пустота. Я просто смотрел, как пули бьют в тело старухи, не причиняя ей заметного вреда, и как она продолжает идти вперед, протягивая ко мне свои щупальца, на конце одного из которых болтается старая вязаная варежка.
Настя стреляла, а на меня какое-то отупение нашло. Вроде хочу помочь ей, а руки поднять не могу. Лишь смотрю, как проклятая старуха приближается, а щупальца, вылезающие из рукавов ее пальто, становятся все длиннее и толще, разрывают по швам эти рукава, тянутся ко мне все ближе и ближе…
А у Насти кончились патроны.
И тогда она плюнула. Огнем. Кио это умеют. Длинной струей пламени, словно из огнемета шибанула.
Пальто, платок, валенки, морщинистое старушечье лицо – все загорелось мгновенно. Страшный визг разнесся над Зоной. Из корчащегося столба пламени вырвались еще четыре щупальца и принялись сбивать огонь. Но Настя плюнула вторично, и омерзительные отростки скорчились, словно черви, по которым провели зажженной спичкой.
Только после этого меня отпустило. Будто плотное прозрачное одеяло упало с глаз и с мозга. Я вскинул пулемет… но стрелять было уже не в кого. В трех шагах от меня догорала куча черного паленого мяса, вонь от которой стояла такая, что из моей головы моментально выветрились остатки наведенного дурмана.
– Круто мутант тебя захватил, полностью завладел твоим мозгом, – сказала Настя, присоединяя к пулемету новую коробку с лентой. – Кстати, это последняя. Долго нам еще идти?
– Полагаю, что нет, – сказал я, с трудом ворочая пересохшим языком. – Я знаю, куда идет этот Хронос. И зачем он туда тащится, тоже догадываюсь.
– А что это за пакость была, не догадываешься?
Я не ответил. Я пил из фляги, снятой с пояса.
Брехня, что после того, как ты только что спасся от смерти, организм алкоголя требует. Вода – вот лучший и самый вкусный напиток. Потому, что когда смерть свою видишь, почти вся жидкость из тебя с холодным потом выходит. Смелый ты, трусливый – по фигу. Дерешься ты, или стоишь столбом, ожидая неминуемой гибели, это организму до лампочки. Потеет он по-любому. Поэтому после пережитого без воды никак нельзя.
Напившись, я пристегнул флягу обратно, и сказал:
– Могу только предполагать, что это за тварь. Раньше тут были садовые участки и дачи жителей Припяти, окруженные лесом, который потом назовут Рыжим. А после аварии всё тут посносили и закопали – и деревья зараженные, и дачи, и старое кладбище, что было неподалеку. Думаю, что это был просто мутировавший мертвец, подвид обычного зомби, которых в Зоне навалом.
– Откуда сведения? – деловито поинтересовалась Настя, досылая патрон в патронник.
– В «Энциклопедии Зоны» вычитал, – вздохнул я. – Жаль не вспомнил вовремя про это захоронение, можно было бы его левее обойти. Наверно. И – благодарю.
– За что? – пожала плечами кио. – Ты меня прикрыл около пекарни, я тебя здесь. Не думаю, что за это
