Казаки и стрельцы принялись наводить общий порядок в городе. Москвичи сразу почувствовали твердую руку нового правителя.
Отрепьев вызвал в стан князя Голицына. Тот прибыл 19 июня под вечер и немедленно был проведен в шатер царевича.
Григорий удалил оттуда Бучинского и спросил князя:
– Как чувствует себя Ксения Борисовна, Василий Васильевич?
– Плачет, Дмитрий Иванович.
– Узнала, что стало с матерью и братом?
– Скрыть это было невозможно.
Отрепьев усмехнулся.
– Ничего, совсем скоро ей будет не до того. Ты предоставил Ксении отдельные палаты и прислугу?
– Все так, как ты велел. Только прислуге и делать-то нечего. От еды отказывается, воду пьет да молится.
– Ты приставь к ней баб строгих. Не ест, пусть силком кормят. Могут и ремнем стегануть. Это лекарство лучше всего приводит в чувство.
– Извини, Дмитрий Иванович, когда ты намерен встретиться с ней? Спрашиваю не из праздного интереса, а дабы подготовить все.
– Василий Васильевич, придет время, скажу. Но скоро.
– Я понял. Мне возвращаться на Москву или остаться здесь?
– Оставайся, чего зря мотаться. Я завтра сам поеду в столицу.
– Понял, государь.
Отрепьеву весьма приятно было такое обращение, посему он не делал замечаний тем людям, которые называли его подобным образом.
Царевич Дмитрий торжественно въехал в Москву 20 июня. К этому дню его ратники подготовили новую одежду, начистили сапоги, шлемы, копья, латы, все, что могло блестеть. В начале процессии двигались поляки во главе с полковником Дворжицким, за ними трубачи и литаврщики, барабанщики, духовенство, князья и бояре, конные дружины немцев, литовцев, казаки и стрельцы. Отрепьев ехал на белом коне в дорогой одежде, золоте и драгоценностях.
На Москве звонили все колокола. Улицы были буквально забиты народом. Люди радостно приветствовали законного наследника.
В Кремле он тут же направился к Архангельскому собору, где встал на колени у гроба Ивана Васильевича Грозного. Народ следовал за ним и плакал.
После торжеств Григорий сделал то, что сразу же принесло ему славу справедливого и мудрого правителя. Он в два раза поднял жалованье служивым людям, велел оплатить все государственные долги, накопившиеся со времени царствования Ивана Грозного, отменил многие пошлины, строжайше запретил мздоимство и наказал судей, выносивших несправедливые приговоры. На Москве объявили, что Дмитрий Иванович каждую среду и субботу будет лично принимать жалобщиков на Красном крыльце. Он издал закон о возвращении хозяевам беглых холопов, кроме тех, которых господа отказывались кормить во время голода. Чтобы угодить народу, Отрепьев распустил иноземное войско, заплатил ему и повелел возвращаться на родину. Теперь он имел доступ к царской казне и мог сделать это. Григорий увеличил состав Боярской думы, присутствовал на каждом ее заседании.
Отрепьев быстро и с удовольствием вошел в роль правителя, однако официально таковым считаться не мог. Требовалось скорейшее венчание на царство. Это должен был сделать патриарх, но на Руси теперь такового не было. Тогда Григорий своей волей назначил на место сверженного Иова архиепископа Рязанского Игнатия. Тот принял кафедру и начал готовить венчание на царство.
Вечером того же дня, 20 июня, Отрепьев в сопровождении князя Голицына тайно приехал на его подворье, один прошел в палаты царевны Ксении. Та, по обыкновению, молилась. Григорий присел на скамью и посмотрел на дочь заклятого и поверженного врага. Ксения не поразила его своей красотой, как когда-то Марина Мнишек, но ему пришлась по душе зрелая прелесть царевны.
Она закончила молитву, перекрестилась, поднялась, взглянула на Григория, гордо подняла голову и спросила:
– Кто ты?
– Я, Ксения Борисовна, законный наследник престола Дмитрий Иванович.
– Так это по твоему приказу убили мою мать и брата?
– Нет. Тебя ввели в заблуждение. Зачем мне смерть Федора, не взошедшего на престол, и уж тем более вдовой царицы? Я вообще не собирался что-либо делать с вашей семьей. Жили бы вы на своем подворье или уехали куда. Ксения, твоих мать и брата погубил народ. Лютая злоба накопилась у людей не только на отца твоего царя Бориса, но и на всю семью.
– Я не верю тебе. И никакой ты не Дмитрий!..
Отрепьев рассмеялся.
– Ну да, расстрига, вор и самозванец.
– Именно так.
– Тогда кто отец твой, занявший трон коварством и кровью?
– Он законно унаследовал престол.
– Да, конечно. Только по своим собственным законам. Но все это пустые разговоры.
– Зачем ты приехал?
– Это уже лучше, дорогая.
Ксения все поняла и вспыхнула:
– Не называй меня так! Я никогда не буду твоей, цареубийца.
– Во-первых, я никого не убивал. Во-вторых, моей женой, естественно, ты не будешь, на это есть другая, гораздо моложе и краше тебя. В-третьих, как хочу, так и буду называть, потому что у меня вся власть. Ты станешь моей любовницей, наложницей, сожительницей. Выбирай, что для тебя приемлемей.
– Ты подонок. Для этого и оставил меня в живых?
– Да. Закрой рот и иди в опочивальню.
– Никуда я не пойду.
– Пойдешь.
– Нет!
Отрепьев скрутил девицу и уволок в опочивальню.
Потом он оделся и сказал ей:
– Смирись. Ты будешь со мной, покуда не приедет невеста. После я отпущу тебя и щедро награжу. Так что ожидай меня в любое время.
Григорий прошел в гостевую залу, где его ожидал князь Голицын.
– Ну и как тебе Ксения, Дмитрий Иванович?
– Я доволен! Но вот что хочу сказать. Сюда приезжать для встреч с ней не следует. Прознают злые люди, слухи пойдут, а мне это не нужно. Посему ты будешь тайно привозить ее в Кремль, когда я укажу, оттуда же и забирать.
– Понял.
– Проводи.
18 июля Отрепьев выехал в Таинское, где встретил Марию Федоровну, доставленную из монастыря князем Михаилом Скопиным-Шуйским. Он говорил с ней один на один в специально поставленном шатре.
Из села они приехали на Москву, где Мария Федоровна на особых условиях разместилась в Вознесенском монастыре. Она прилюдно объявила, что это ее сын.
21 июня состоялось венчание Отрепьева на царство под именем Дмитрия Ивановича, которое провел новоявленный патриарх Игнатий. Он добился своего, стал государем, царем и великим князем всея Руси. Но у него еще оставались враги, коварные и опасные.
Уже через несколько дней после коронации на Москве был раскрыт заговор, имевший якобы целью убийство царя. Главными заговорщиками были объявлены князья Шуйские, в первую голову Василий.
По повелению Царя они были схвачены. Василия Шуйского Отрепьев передал на суд Земского собора, где сам выступил обвинителем. Он был столь убедителен, что Собор единодушно приговорил Василия Шуйского к смертной казни.
25 июля его возвели на плаху при огромном стечении народа. У Лобного места невозможно было протиснуться. Однако в самый последний момент явился дьяк из Кремля и зачитал указ царя о помиловании князя Василия и отправке его в Вятку.
Народ не остался без зрелища. Шуйского свели с плахи, казнили дворянина Тургенева и купца Калачника, состоявших в заговоре.
Вместе с Василием Шуйским в ссылку были отправлены и его братья.
Но главным врагом Отрепьева был он сам.
Уже скоро народ и бояре стали проявлять недовольство царем из-за его следования иноземным,
