Теперь наконец-то стала возможна свадьба новоявленного царя и Марины Мнишек. Сандомирский воевода торопился с этим, опасался, что король Речи Посполитой вознамерится отдать за русского царя свою сестру. Он сильно волновался по этому поводу. Когда в ноябре в Краков прибыл посол царя дьяк Афанасий Власьев, Юрий Мнишек поспешил туда, хотя прекрасно понимал, что повлиять на волю короля он не может никак, даже через самых высокопоставленных чинов. Но просто не мог оставаться в своих владениях.
К тому же ему нужны были средства хотя бы для отправки Марины в Москву. Многочисленные аферы привели к тому, что Мнишек оказался в долгах. Именно данное обстоятельство явилось главным доводом в пользу скорейшего замужества дочери. Ведь в этом случае он получал большую выгоду.
Дьяк Афанасий был принят во дворце, где заявил о намерениях русского царя Дмитрия Ивановича сочетаться браком с Мариной Мнишек. Король вопреки опасениям отца невесты поддержал выбор царя.
Сандомирский воевода ликовал.
12 ноября состоялась церемония заочного венчания, на которой русского государя представлял посол Москвы. Был дан обед, после которого состоялся пышный бал.
Марина с удовольствием вступила в роль царицы.
Отрепьев слал ей богатые дары, но просил Марину не спешить с приездом в Москву из-за срочных и неотложных государственных дел. На самом деле он увлекся Ксенией, которая смирилась с положением наложницы.
После обряда венчания уже не торопился и Юрий Мнишек. Он желал получить от Григория средства для переезда дочери в русскую столицу. Установившееся положение устраивало всех, пока из Москвы не пришли вести, не на шутку встревожившие и Марину, и ее отца.
Как ни пытался Отрепьев скрыть свою связь с Ксенией Годуновой, о ней прознали многие. Злые языки тут же сообщили об этом Мнишеку.
Невеста сразу засобиралась в дорогу. Мнишек отправил Григорию письмо с требованием срочно выслать денег.
Отрепьев понял, что зашел в своих любовных утехах слишком далеко, выслал деньги в Польшу, а бедную Ксению повелел заточить в монастырь.
2 марта 1606 года Марина с отцом и огромной свитой выехала из родного поместья. На дорогу до Москвы у них ушло два месяца.
Русская столица готовилась к приему новой царицы. 1 мая в пятнадцати верстах от Москвы Марину встречали дворяне, служивые люди, стрельцы, казаки.
На следующий день ее золоченая карета встала на берегу Москвы-реки. Марина с отцом прошли в специальный шатер, где их приветствовали бояре и князья.
Приняв богатые дары и выслушав речи вельмож, Марина со свитой продолжила движение и въехала в Москву. Будущую царицу сопровождали колокольный звон, пушечная пальба, гром литавр и барабанов. Тысячи людей смотрели на это.
Карета въехала в Кремль и остановилась у Вознесенского монастыря, где Марину встретила «мать» Дмитрия Ивановича инокиня Марфа, бывшая царица Мария Нагая. Там же с невестой увиделся и Отрепьев. Он подарил ей драгоценности, дал Юрию Мнишеку деньги для покрытия долгов в Польше.
Но Сандомирский воевода не спешил отправлять их на родину. Он намеревался в скором времени получить еще больше.
Марине предстояло вновь обвенчаться, но самое главное – короноваться. До нее такой чести не удостаивалась ни одна русская царица. И вот тут возникли сложности.
Марина оставалась католичкой, не могла сменить веру из-за запрета Папы Римского. Для нее главным обрядом была именно коронация, а не повторное венчание, так как брак уже состоялся в Кракове. Но русские бояре и духовенство настаивали на своем. Сперва венчание, потом коронация!
Отрепьеву пришлось пойти на некоторые хитрости.
8 мая в Столовой палате Кремля протопоп Рождественского собора совершил обряд обручения, на котором единственным представителем польской стороны был отец Марины Юрий Мнишек. Григорий настоял на том, чтобы невеста во время этой церемонии исполняла православные обряды. Расчетливая девица послушала жениха, была в русском платье, в сафьяновых сапогах. Она вела себя смиренно, показывала покорность мужу, согласие со всеми русскими обычаями и традициями.
После обручения в Грановитой палате состоялось так называемое прошение на царство. После него в Успенском соборе началась коронация. Случилось то, чего никогда прежде на Руси не бывало. Марина сперва стала русской царицей и только потом – женой царя. В Успенском соборе присутствовала большая польская делегация.
После коронации там остались только знатные чины. Протопоп обвенчал Лжедмитрия с Мариной. Бояре и князья тут же принесли присягу на верность царю и царице. Потом в Столовой палате Кремля начался свадебный пир.
Государь всея Руси Дмитрий Иванович с царицей пробыли на пиру недолго, удалились в свои покои. До свадебного ложе их проводили Юрий Мнишек и князь Василий Шуйский, возвращенный из ссылки и сумевший стать ближайшим к царю вельможей.
На Москве начались празднества, но горожанам было невесело. Они видели, что поляки ведут себя в русской столице как хозяева.
Отрепьев же не обращал никакого внимания на растущее недовольство народа. Он разгуливал по улицам в наряде польского гусара, повелел за Сретенскими воротами поставить потешную крепость, дабы показать, как он штурмовал бы Москву, если бы не получилось войти в нее мирно. Марина не отставала от мужа, не думала о том, что она русская царица.
Потехи продолжались уже более недели. Отрепьев потерял голову, совершенно утратил бдительность, присущую ему прежде, уверовал в то, что врагов у него больше нет. Как, собственно, и друзей, которые могли бы удержать Григория от падения в пропасть.
А она была рядом, рукотворная, созданная терпеливым князем Василием Шуйским. Он внимательно наблюдал за гульбой нового царя и царицы и понял, что настала пора активных действий. Поздно вечером 12 мая Василий собрал у себя верных ему бояр, купцов и служилых людей, вместе с которыми и составил план переворота.
Уже 15 мая Басманову доложили о заговоре. Он донес это до Отрепьева.
Тот только отмахнулся и заявил:
– Все это полная чушь. Кто может выступить против меня, когда Москва и вся Россия подо мной?
Григорий приказал наказать доносчиков.
Василий Шуйский меж тем, пользуясь гулянкой царя, выпустил из тюрем преступников, которым его верные люди выдали дубины и топоры. Он же повелел сократить иноземную охрану во дворце.
Наступил весенний солнечный день 17 мая. Отрепьев продолжал веселье во дворце. Все шло как обычно, покуда в четвертом часу по полудню неожиданно не ударили в набат колокола соборов и церквей.
Люди Шуйского, разошедшиеся по всей Москве, тут же подняли тревогу. Мол, иноземцы хотят убить русского царя. Они получили такой приказ из Польши.
