– Но это же полная чушь!
– А вот это, боярин, кому как. Кто-то посмеется, да мало на Москве таких. Большинство же народа поверит. У нас насчет этого легко.
– А тебя, значит, князь Харламов послал предупредить об опасности?
– Князья Харламов и Губанов.
– Поздно только, – сказал Романов, резко поднялся с табурета и вышел из комнатушки.
В каморку вошел Тетеря.
– Ну и чего, Андрюша?
– А ты разве не слыхал?
– Нет, я не подслушиваю.
– Да ничего, Яша. Я сделал то, что должен был, теперь мне нужен Юрий Отрепьев. Надеюсь, он вернулся на подворье.
– Не видел. Сейчас пойду и узнаю. Коли увижу, сказать, чтобы к тебе шел?
– Да, но сам понимаешь, тайно.
– Как не понять.
– Как на подворье? Вокруг? Приехала ли Алена?
– Ночью к нам подъехали еще холопы. Но немного, десятка два. Это последние, наверное. Стрельцов стало меньше, стоят вокруг подворья. Проходить сюда и выходить никому не мешают. Даже не верится, что в ночь они пойдут на нас. Может, попутал казначей и ничего не будет?
– Кровавый пир будет, Яша.
– Ребята говорили, что Семен Годунов приезжал, пробыл тут недолго, поездил вдоль городьбы и отправился восвояси.
– Бартенев здесь?
– Да, видал. А вот Алена нынче не приезжала. Чудно, каждый день была, а сегодня нет. Может, захворала?
– Может, и так. Ты, Яша, найди Отрепьева. Нужен он мне.
– Если вернулся, найду, а на нет и суда нет.
– А ты в случае чего под вечер из подворья к реке меня вывести сможешь?
– Через погреб смогу, открыто – нет. А что?
– Возможно, мне надо будет выйти.
Тетеря ушел на службу.
После обеда раздался тихий стук в дверь.
– Кто? – спросил Холодов.
– Юшка.
– Нашелся!
Андрюша открыл дверь, пропустил Отрепьева внутрь.
– Ты где пропадал, Юрий?
– Может, для начала поздороваемся?
– Здорово.
– И ты будь здоров. А где был, там меня уже нет.
– Понятное дело. Значит, вопросы задавать не след? Не ответишь?
– Не могу, Андрюша, не обижайся.
– Да какие обиды. Про замыслы Годунова знаешь?
– Это смотря о каких.
– О ночных.
– Только то, что он задумал какую-то подлость.
– Кровавую подлость, Юшка. Садись, поговорить надо.
Отрепьев присел на скамейку.
– Говори, Андрюша, слушаю. Только поначалу ответь, как на подворье попал? Если это, конечно, не тайна.
– К тебе пришел. Этого хватит?
– Как?
– С Аленой.
– Ясно. Ну, говори, слушаю.
– Дела серьезные намечаются, Юрий. В эту ночь стрельцы пойдут на подворье.
– Откуда знаешь?
– От надежного человека.
– В ночь, говоришь? Надо Федора Никитича предупредить.
– Уже предупредил.
Отрепьев не без удивления посмотрел на товарища.
– Где ж ты с ним встретился?
– Тут, в этой комнате. Мы с ним долго говорили.
– А я-то думал, чего бояре людей повсюду расставляют и учения проводят. Готовятся к обороне.
– К бесполезной обороне. У Годунова сил намного больше.
– И что же будет, Андрюша?
– Бойня будет, Юрий.
– Будем стоять до последнего.
– Глупо. А тебе нельзя. Мы должны уйти с подворья до того, как стрельцы пойдут.
– Ну уж нет. Я не желаю, чтобы потом меня прокляли, как подлого изменника.
– Конечно, ты желаешь, чтобы тебя стрельцы на куски изрубили. Потом пострадают и мать с братом Василием.
– Но я обещался честно служить Романовым.
– Служить, но не погибать из-за того, что они в свое время допустили роковую ошибку. Романовым надо было брать власть, когда такую возможность им давал государь Федор Иванович. Ан нет, они не стали бороться за трон, когда его можно было получить и без крови сделать. Ведь знали, что рано или поздно Годунов попытается их истребить только ради того, чтобы обеспечить царствование своему сыну, однако ничего не сделали. А сейчас биться задумали. Это глупо, Юрий.
– И все одно я никуда с тобой не пойду.
– Ступай один, коли со мной не желаешь.
– Я вообще с подворья не уйду. Буду биться со стрельцами, как и все ратники бояр Романовых.
– В итоге погибнешь либо будешь казнен потом. Это вместо того, чтобы подняться над всеми.
– Ты опять будешь твердить о мыслях каких-то влиятельных людей?
– Да. По их приказу я здесь, и ты должен повиноваться им.
– Ничего я никому не должен. А ты, Андрюша, иди отсюда, не мути воду, иначе…
Холодов прервал Отрепьева:
– Что «иначе»? Сдашь меня боярам? Скажешь, что я склонял тебя к измене? Ступай, скажи. Но только помни, что этим поступком ты не на мне, а на себе крест поставишь. Вот уж не думал, что ты станешь таким упрямым.
– Я не сдам тебя. Да и не упрямый я, служу по чести, как и должно. Ступай к влиятельным людям и передай, что я не нуждаюсь в их услугах.
Холодов махнул рукой:
– Да делай ты чего хочешь, глупец!
– Не обзывай, Андрюша, а то не посмотрю, что друг!
– Разве ты можешь иметь друзей, Юрий? Нет, теперь, как на службу поступил, у тебя только хозяева остались.
– Надоел ты мне! – заявил Отрепьев, поднялся, рывком открыл дверь и вышел из каморки.
В комнатенку вошел Тетеря.
– Чую, не сложился разговор, Андрюша?
– Не сложился.
– Уйдешь?
– Ушел бы, Яша, да не могу нарушить приказ князя. А Юшка?.. Ничего. Это сейчас у него гонору много. Поглядим, как он заговорит, когда на подворье пойдут стрельцы.
– Значит, останешься.
– Иначе нельзя, Яша. Но мне вечером надо будет выйти с подворья. Я говорил тебе.
– Помню. Выведу, но ненадолго.
– А надолго и не надо. Что на подворье?
– Суета. Бревна крестьяне подвезли, для чего, не знаю. Ратники больше не подходили. Те, которые, уже есть, стоят на постах, отдыхают. Бояр не видел.
– Ладно, вечером, как договорились, проведешь к реке. Да еды принеси, если можно.
– Принесу, как хлеб испекут да молоко завезут. Может, мясо или рыба будет.
– И хлеба с водой хватит.
– Пошел я.
– Давай. Коли новость какая, предупреди.
Тетеря кивнул и вышел во двор.
Двери залы отворились, на пороге появился Семен Годунов.
Борис Федорович ждал его.
– Что, Семен?..
– Я только с подворья Романовых. Государь, они, кажется, прознали про ночь.
– С чего ты взял?
– Во дворе холопы при оружии. Стоят вдоль всего частокола, где прорублены бойницы. Видел Михаила Федоровича. Он всем и руководит.
– Ты докладывал, что он выезжал со двора. Установлено куда?
– Да, государь. В храм.
– Так у них своя церковь.
– Докладываю, что узнал.
– С кем встречался в храме?
– Ни с кем. Помолился и вернулся на подворье.
– Что, и со священником не общался? Нищим не подавал?
– Нет. Все время был один.
– Странно.
– Меня, государь, тоже волнует, откуда Романовы могли прознать про наш замысел.
Годунов рассмеялся.
– Наш? С каких это пор холоп вместе с государем замыслы строит?
– Прости, Борис Федорович.
– Значит, тебя волнует, откуда Романовы прознали про мой замысел?
– Да.
– А думать не пробовал?
– Думал.
– Ты чего дурачка валяешь? О чем тут думать? Кто знал о замысле? Ты, я и…
– Ах, дурная башка! – Семен хлопнул себя по лбу. – Бартенев. Он рассказал Романовым. Больше некому. Позволь взять его и отправить в пыточную избу.
– Нет, Семен, вижу, нечем тебе думать. Коли Бартенев сдал мой замысел, то неужели он остался бы после этого на Москве?
– Мои люди сегодня на подворье его видели.
– Да?
