В единственной комнате, большую часть которой занимали печь и широкая кровать, завешанная куском цветастой материи, на лавке за деревянным столом сидел бородатый старик в серой рубахе. Повсюду сухие травы, гроздья ягод, на полу кувшины, чаши.
– Лавр Разумник? – спросил князь.
– Он самый. А ты кто такой?
– Неважно. К тебе приходил Степан, мой человек.
– Был такой, сказал, что его хозяин говорить со мной хочет. Это ты и есть?
– Да.
– Ну говори, хозяин, чего хотел.
– Слыхал я, Лавр, будто ты знаток многих хворей.
– И что?
– Знать желаю, лечил ли ты людей, больных падучей?
– Хворых встречал, при приступах помогал, а вот лечить?.. Не лечится она, боярин. Сколько живу, а не слыхивал, чтобы кто-то хворь эту преодолел. Знаю, что с ней долго жить можно, не заразна она. Потребляя кое-какие отвары, припадки можно сделать нечастыми и по времени короткими. Ты сам страдаешь падучей?
– Нет. И надобно мне от тебя не лечение, а нечто другое.
– Что именно?
– Ты должен показать одному человеку, как происходят припадки.
– Зачем это?
– Не твое дело. Я не слышу ответа, знахарь.
– Да рассказать и показать нетрудно, навиделся я этих хворых, только…
Харламов прервал старика:
– Рубль плачу. Договорились?
– Целый рубль?
– Да, корову себе купишь.
– На что мне корова? А деньга пригодится, хата-то, видишь, скособочилась, подправить не мешает, а на то и лес, и мастеровые нужны. За рубль сделаю, что хочешь.
– Хорошо. Завтра, как стемнеет, приду к тебе с этим человеком. Показывать, рассказывать будешь здесь, отвары, какие требуются, сделаешь, растолкуешь, из чего они.
– Ладно.
– Но ты о наших делах должен молчать. Никому ни слова.
– За рубль я и помолчать могу.
– Ладно, пошел я. Смотри у меня, знахарь!
Утром князья вызвали в ту же горницу Отрепьева и Холодова.
Юрий успокоился, разговоры с Андрюшей не прошли даром.
Князь Губанов начал без приветствия:
– Юрий, ты ведь знаешь, что настоящий царевич Дмитрий страдал падучей немощью?
– Да, Андрюша говорил мне об этом.
– Посему ты должен научиться изображать из себя хворого. Князь Иван Дмитриевич все продумал, нашел знахаря здесь неподалеку, тот согласился помочь. Он все расскажет об этой немочи, покажет, как ведет себя хворый человек во время приступов. Твое дело внимательно смотреть, слушать и запоминать раз и навсегда.
– Память у меня хорошая. А потом что?
– А потом, Юрий, ты отправишься в монастырь.
– В монастырь? – изумился Отрепьев. – А это зачем?
– Надо так. Андрюша с Фадеем доставят тебя в Железноборовский мужской монастырь. Слыхал о таком?
– Это верстах в восьмидесяти от Костромы?
– Да.
– Слыхал, когда еще в Галиче жил. А чего мне в монастыре делать?
– Примешь постриг.
– Я в монахи?
– Да, Юрий, ты пострижешься в монахи и примешь новое имя.
– Так у меня и мыслей не было монахом стать.
– За тебя думают другие. Ты обязан подчиняться.
– Хорошенькое дельце!
– Это все временно. Так надо для твоего же блага.
– А Андрюша, конечно, будет смотреть за мной и в обители.
– Не только Андрюша.
– Понятно.
Настроение Отрепьева упало. Да это и понятно. Ему, молодому человеку, полному силы, познавшему прелести мирской жизни, пусть пока и немногие, вдруг отказаться от них, оказаться в совсем другом мире?
Он тихо и без особой надежды спросил Губанова:
– А без того, князь, обойтись нельзя?
– Нет! – отрезал новгородский вельможа.
– Когда поедем? – поинтересовался Холодов.
– Послезавтра в ночь и отправляйтесь, – ответил Губанов. – А сейчас готовьтесь. После вечерней трапезы ты, Юрий, поедешь к знахарю вместе с Иваном Дмитриевичем.
– Да, князь. – Отрепьев опустил голову.
Не таким он представлял свое восхождение, но перечить не смел, знал, что находится в полной власти этих князей.
Проводив Отрепьева и Холодова, Губанов присел на скамью, взглянул на Харламова и спросил:
– Не слишком ли мы жестко с ним, Иван Дмитриевич?
– А как иначе, Иван Петрович? По-другому не получится. Я понимаю, что терзает тебя.
– Да? И что же?
– Мысль о том, не отомстит ли нам Отрепьев, когда мы его к власти приведем.
– Нет, Иван Дмитриевич. Опасаюсь другого. Хватит ли воли этому Юрию до конца сыграть свою роль? Не сорвется ли он на полпути? А месть нет, не беспокоит. Коли воплотится все задуманное, то власть его недолгой будет. Но о том говорить рано. Поглядим, как он станет вживаться в роль. В случае необходимости уберем самозванца.
– Ты прав, Иван Петрович.
– По знахарю чего решил?
– А чего решать, князь? Избавляться от него придется. Такой свидетель нам не нужен. Да, Иван Петрович, я твоего Фадея к избе знахаря послал. Моих людей там знают. Ты не против?
– Так ты уже послал. Не против, конечно, у нас с тобой одно дело. Не доверяешь знахарю?
– Сам знаешь, береженого Бог бережет.
– Это точно. Закатному отдашь знахаря?
– Да. Он разбойник еще тот. Ему все едино, курице или человеку голову отвернуть.
– Желательно, чтобы все выглядело естественно. Ведь Лавр этот годов почтенных?
– Под шестьдесят.
– Многие до таких лет не доживают. Старик мог попутать свои снадобья или случайно поскользнулся и ударился виском об угол. Но лучше, если без крови.
– Да не волнуйся, Иван Петрович, Закатный знает, как все провернуть. Надо только предупредить его.
Харламов прошел по горнице, открыл дверь в коридор, крикнул:
– Степан!
Явился Закатный.
– Слушай меня. Как начнет темнеть, ты должен быть здесь.
– Дело какое, князь?
– К знахарю пойдем.
– Это к тому самому?
– К нему.
– А может, он и Алене убогой, дочке Дарьи моей, чего из снадобий даст?
– Может, и даст. До того как ты кончишь его.
– Чего? Я должен прибить старика?
– Да. Но все по порядку. Как стемнеет, я, ты и Юрий, гость наш, пойдем к знахарю. Я был у него, договорился. Старик будет ждать, кое-что расскажет и покажет Юрию. Потом я заплачу ему рубль…
Закатный не сдержался:
– Целый рубль?
– Не перебивай! – повысил голос князь. – Слушай дальше. Мы с Юрием пойдем сюда, на подворье. Ты останешься, попросишь у знахаря снадобья для Алены, а потом он должен умереть. И чтобы без крови. Сможешь?
– А чего мочь-то, князь? На кровать кинул, подушкой морду закрыл, дождался, покуда дергаться перестанет. Потом подушку под голову, раздеть и накрыть. Пусть лежит, покуда не найдут. Помер знахарь во сне.
– Это ты хорошо придумал.
– То не я придумал. Так до меня не раз делали. Надежный способ.
– Рубль заберешь, полтина пойдет тебе за работу.
– Дело!
– Из дома знахаря уходи огородами к реке и прямиком к своей Дарье. Утром явишься, доложишь. Понял?
– Чего не понять?
– Ладно. Ступай. Вечером здесь!
– Угу! Пошел.
В густых сумерках князь Харламов, одетый попросту, Отрепьев и Степан Закатный подошли к избе знахаря. За ней присматривал Фадей Костыль.
– Все спокойно, сам знахарь со двора не выходил, к нему никто не заглядывал, – доложил он князю.
– Ты побудь пока здесь. Предупреди, если что.
– Ага.
Харламов, Отрепьев и Закатный вошли в избу.
Разумник ждал гостей, усадил их на скамью у печи.
– Значит, поведать о падучей? А деньги с собой?
– Все с собой. Не тяни! – заявил Харламов.
Знахарь рассказал гостям о падучей.
– А корчится хворый человек на земле вот
