Тот принес котомку, оставленную в сенях, выложил на стол яйца, вареную курицу, кусок пирога с капустой.
– Вот, – проговорил Андрюша. – Теперь разливай.
Кузнец налил в чарки хлебного вина, Григорию – квасу. Все выпили, принялись за еду, быстро расправились с ней и расстегнули вороты рубах. Только Григорий не тронул рясу.
– Что-то я твоего старшого сына не вижу, – сказал Холодов. – Он уже спать завалился?
Саранов довольно крякнул.
– Герасима нет на подворье. Он теперь работник.
– При кузнице?
– Нет, у Герасима другие способности обнаружились. К торговому делу.
– Чем же он торгует?
– Не сиделец какой-нибудь. Он сейчас в Костроме. Пристроил я Герасима к купцу Шумному Василь Митричу. Тот одних лавок десять штук держит, своя ладья, работников больше дюжины. Знаю его давно, договорился, чтобы Герасим поработал у него. Сын способным оказался, быстро в помощники купца выбился. Василь Митрич уже доверяет ему товар получать, деньги дает. Коли так дело пойдет, то Герасим и сам в купцы выбьется. Вот ждем его. Должен зерна привезти. А оно теперь в хорошей цене. Вон как дождь льет. Поля развезло, посевы гниют. Даст Господь, образуется все, а если нет? Тогда худо придется. Поэтому Шумной с Герасимом зерно теперь и скупают.
– Спасибо тебе, дядя Игнат, за хлеб-соль. Пора и на отдых.
– Ступайте. Ольга туда уже белье отнесла. Под дождь спится крепко.
Дождь лил, не переставая. Озеро и река Векса вышли из берегов, затопили ближние поля. Жителям некоторых деревень пришлось перебираться в город. Отрепьев, Холодов и Костыль безотлучно находились на подворье кузнеца и уже целую неделю сходили с ума от безделья.
На восьмой день к вечеру кузнец подошел к Андрюше и сказал:
– У ворот всадник. Говорит, что ему нужен ты.
Холодов встрепенулся.
– А как его звать, не сказал?
– Нет. Говорил только, что из Новгорода он.
Андрюша вышел во двор, на котором стояли огромные лужи, открыл калитку и сразу узнал Смеяна Кравца, человека князя Губанова.
– Смеян, доброго здоровья.
– И тебе, Андрюша. В дом впустят? А то промок я.
– Без разрешения хозяина не могу.
– Открывай, – раздался голос.
Во двор вышел Саранов.
Холодов открыл ворота. Всадник въехал, соскочил с коня.
– Поставьте в стойло, бросьте сена и напоите, – сказал хозяин дома.
Потом Холодов провел гонца в комнату.
Костыль радостно встретил товарища:
– Здорово, Смеян! Женился уже или все еще холостым ходишь?
– Хотел с Ириной по началу месяца свадьбу справить, да дожди проклятые все испортили.
– А чем дожди свадьбе-то могли помешать?
– Так гулять-то собирались у реки, на лугу, там столы поставить, скамьи, чтобы всяк, кто хотел, мог зайти. А тут и луг залило, и река из берегов вышла, и еда подорожала. Обратился к князю. Иван Петрович повелел погодить, будет еще время. Ну и отложили.
– Ясно. А с чем приехал?
– Может, поначалу дадите сухую одежу?
Холодов дал свою одежду. Мокрую вывесили в сени.
Григорий Отрепьев в разговоре не участвовал, но чувствовалось, что он был напряжен. Просто так из Новгорода князь Губанов гонца не пошлет.
Так и вышло.
Перекусив тем, что осталось после завтрака, Кравец сказал:
– Слушайте меня, друзья. Расскажу, что повелел князь Иван Петрович.
– Погоди!
Холодов прошел к двери, выглянул в сени, убедился в том, что там никого нет. Он оставил дверь открытой, чтоб слышать, если кто зайдет, вернулся к столу.
– Говори.
– Велено вам переехать в Муром.
Холодов, Отрепьев и Костыль переглянулись.
– В Муром? – переспросил Андрюша. – Почему? Я там никого не знаю. – Он посмотрел на Отрепьева. – Может, у тебя, Гриша, в Муроме есть родственники?
– Нет, – ответил Отрепьев.
– Переехать надо на подворье боярина Кошкина Степана Яковлевича, – сказал Кравец.
– А это кто такой? Я о нем никогда не слыхал, – проговорил Костыль.
– А этого вам знать не следует. Выезжать с утра, неделя на дорогу.
Тут Отрепьева прорвало:
– Не понимаю, чего князья нас посылают то на Москву, то в Галич. Теперь еще и в Муром. За нами что, погоня учинена?
Кравец равнодушно пожал плечами.
– Этого не знаю и знать не должен. Мое дело малое. Передал повеление, поехал обратно.
Холодов покачал головой и спросил:
– Кошкин-то этот хотя бы предупрежден о нас?
– Конечно, предупрежден. Иван Петрович недавно наведывался к нему. Я с ним был.
– А не знаешь ли ты, Смеян, куда князь наш ездил, когда мы на Москве у Харламова были?
– И знал бы, не сказал. Ты же знаешь, как у нас с этим.
– Не намекнешь?
– Не приставай. Не знаю, да и все.
– А Иван Петрович подумал, какие теперь дороги, сколько лихих людей по ним бродит?
– Подумал, поэтому велел вам пробираться лесами, к ямам выходить под утро. День отсыпаться, ночью идти.
– Легко сказать, по лесам.
– Сейчас это удобнее, нежели по трактам.
– Да, те сильно развезло, не проедешь.
– Вот такие дела, друзья, – сказал Кравец. – Мне место тут найдется? Устал больно, без отдыха, почитай, до вас добирался.
– Найдем. Поговорю с дядькой Игнатом, будет тебе и лавка, и постель. С нами пойдешь?
– Нет, в Новгород велено вернуться.
– Значит, князь Губанов сейчас на своем подворье?
– Был там, но собирался на Москву.
– Ладно, погоди. – Холодов вышел на крыльцо.
Там стоял Саранов.
– Меня ждешь, дядька Игнат?
– Тебя, Андрюша. Кто это к вам приехал?
– Это наш человек. У меня для тебя хорошая новость.
– И какая же?
– Мы завтра уезжаем.
Саранов заметно повеселел.
– Вот как? И куда?
– Далеко, дядька Игнат. Не надо спрашивать об этом.
– Надо сказать Ольге, чтобы харчей вам в дорогу собрала.
– Не помешало бы. Я за все заплачу.
– Андрюша, цены-то за неделю вон как выросли!
– Так говори, сколько с меня. Все получишь.
– После. На сколько дней и человек собирать?
– На троих. На пару дней.
– Угу. Скажу Ольге, соберет.
– Еще, дядя Игнат, нужна лавка для приезжего и постель. Человек долго ехал, устал, отдых требуется.
– С вами уйдет?
– С нами.
– Добро, сделаем. Только, Андрюша, ты уж не держи обиду, за приезжего доплатить надобно.
– Завтра за все расплатимся. Уговор?
– Уговор.
Холодов вернулся в комнату. Жена кузнеца тут же принесла туда перину, простыни, подушку, одеяло. Смеян Кравец тут же застелил свободную лавку, лег и заснул крепким сном.
Костыль пошел в конюшню, бросил коням сена, наносил чистой воды.
Холодов с Отрепьевым уселись у стола.
– Почему князь Губанов отправляет нас в Муром? – спросил Григорий.
– Почем мне знать, Гриша?
– Но догадки какие-то у тебя есть?
– Ты же и сам знаешь, что угадать мысли князей невозможно.
– Чувствую, что они прикажут нам оттуда на Москву возвращаться.
– С чего взял?
– А почему тогда я Варлаама и Мисаила к себе заманивал?
– Думаешь, только из-за них придется нам на Москву ехать?
– Иного повода не вижу. Бежать в Литву мы могли бы и отсюда. Но без Варлаама и Мисаила делать это нельзя. Вот и посылает нас князь Губанов в Муром, дабы ближе к Москве быть, а сам тем временем вместе с князем Харламовым еще какую каверзу учинит.
Холодов махнул рукой.
– Не забивай голову, Гриша. Сколько ни думай, а до замысла князей не докопаешься.
– Это и гнетет, Андрюша. А может, сорвался он, и князья решили сдать нас людям Годунова?
– И для этого столько кружить? Гришка, сдавать нас
