Вопросов не было.
Когда военачальники покинули шатер, Мнишек спросил:
– А почему ты, царевич, назвал меня хворым? Я вполне здоров.
– Дабы ты завтра не опозорился.
Мнишек повысил голос:
– Да, я занимался торговлей, финансами, но имею опыт и в военном деле.
Отрепьев скривился и спросил:
– И много ли крупных сражений ты выиграл?
– Насколько я знаю, и ты, царевич, не можешь похвастать военными подвигами.
– Пока. Но я хоть знаю, что делать, а ты даже этого не представляешь. У тебя в голове одни барыши.
– Ты опять за свое! Хочешь, чтобы мы рассорились вконец на радость царю Борису?
На улице послышался какой-то шум, полы шатра открылись, от входа донесся знакомый голос:
– А вот междоусобицы устраивать перед сражением негоже, друзья мои.
Стражник втиснулся следом за субъектом, позволившим себе такие речи.
– Нашей вины в том, что этот человек прорвался к вам, нет, – заявил он. – Я хотел сообщить, что сотник Бучинский его привел, да он не дал, зашел в шатер как хозяин.
– Князь Губанов! Нет, не будет, наверное, того дня в моей жизни, когда ты появишься ожидаемо! – воскликнул Отрепьев.
Мнишек же махнул стражнику и сказал:
– Ступай! Мы знаем этого человека.
Губанов присел за стол и осведомился:
– Ну так чего вы тут ругаетесь?
– Да так, пустяки, – ответил Отрепьев.
– Пустяки, говоришь? Нельзя вам свариться между собой. Так дело может дойти до раздора между казаками, которые пришли драться за тебя, царевич, и наемниками, воюющими за деньги, что платит им пан Мнишек. Тогда Бориске останется выждать, пока вы перебьете друг друга, да истребить тех, кто останется.
– До этого дело не дойдет, князь, – сказал Григорий. – Дозволь узнать, что на этот раз привело тебя к нам?
Губанов взглянул на Мнишека.
– А у меня тебе подарок, Юрий.
– Да? – удивился магнат. – И какой же?
– Насколько мне известно, ты любитель серебряной посуды.
– Есть такой грех.
– Так вот, недалече отсюда клад найден. В нем полно серебра. Я выкупил то, что показалось мне самым ценным, и мои люди доставили все сюда.
– Серебро в лагере?
– Да, у сторожевого дозора, выставленного на западной стороне лагеря. Пойди погляди, думаю, доволен будешь.
– За что такая милость, князь?
– А за то, что ты с нашим законным царевичем пошел воевать самозванца Бориску.
– Пойду погляжу. – Мнишек вышел из шатра.
Отрепьев усмехнулся и заявил:
– Не стоило везти в лагерь серебро только ради того, чтобы убрать отсюда Мнишека.
– Это не важно. К делу. Нас здесь стража слышать может?
– У тебя ко мне тайный разговор?
– Лучше будет, если он останется между нами.
– Тогда я уберу стражу.
Губанов отрицательно покачал головой:
– Нет, Гриша, этого делать нельзя. Подозрительно будет. А твой верный сотник Бучинский здесь?
– Да. Готовится к завтрашнему штурму.
– Он может оторваться от этих дел?
Отрепьев кивнул.
– Я понял тебя.
Через несколько минут в шатер зашел Ян.
– Слушаю, великий князь.
– Посмотри, чтобы наш с князем разговор никто не услышал.
– Сделаю, великий князь. – Бучинский вышел.
– Теперь мы можем говорить, Иван Петрович.
– Хорошо. Ты на завтра планируешь генеральный штурм крепости?
– Не совсем так. Проведем атаку. Не получится овладеть крепостью, буду готовить генеральный штурм.
– Не получится у тебя, Григорий. Новгород-Северский с наскока не взять.
– Почему ты так говоришь, князь? Или знаешь то, что мне неизвестно?
– Именно. Я заходил в крепость вместе с ратью Басманова, знаю, как он и князь Никита Романович Трубецкой наладили ее оборону. Проходя по лесу, я видел, как казаки делали вязанки хвороста. Надеешься приметами поджечь стены? Даже если это и удастся, то люди Басманова потушат огонь.
– Зачем ты, князь, говоришь об этом?
– Затем, чтобы ты не пал духом, потерпев поражение. Такое нередко случается даже с самыми прославленными полководцами. А главное, чтобы не растерялся, коли наемники поднимут смуту, станут грозить покинуть войско. До меня дошли слухи, что такое может произойти. Постарайся удержать людей. Не удастся, опять-таки не теряйся, оставляй отряд для осады крепости и выдвигай основное войско в Путивль. Кстати, ты можешь обещать наемникам скорую выплату довольствия.
– Они сегодня требовали от меня этого. Я обещал им заплатить из тех денег, которые мы захватим в Новгороде-Северском. Ты говоришь, что взять его не удастся, а я сомневаюсь в том, что Мнишек сохранил войсковую казну нетронутой.
– Правильно сомневаешься.
– Так где же тогда я возьму деньги для уплаты войску?
– В Путивле.
– Но это еще более сильная крепость, каменная. Других таких в Северской земле просто нет.
Губанов усмехнулся.
– Опять все верно. И крепость сильнее, и стены каменные, но тебе надо сделать так, как говорю я. Объясню почему. В Путивль из Москвы прислали трех воевод – окольничего Михайло Михайловича Салтыкова, князя Василия Михайловича Мосальского и дьяка Богдана Ивановича Сутупова. Первые двое – верные холопы Годунова, а вот Сутупов ненавидит его. Именно ему Бориска поручил доставить в Путивль казну для защитников города. Сутупов готов передать ее тебе. Посадские люди считают, что царь их попросту обдирает. Они, как и тамошние ратники, видят в тебе избавителя от гнета Годунова. Поэтому после боя за Новгород-Северский сразу же иди на Путивль. Ты понял меня, Григорий?
– Но если Новгород-Северский мне не взять, то зачем нападать на него?
– Затем, чтобы ослабить.
– Но Бориска вышлет помощь осажденной крепости.
– Вышлет, – согласился Губанов. – Но какие силы? Без крупных сражений до Москвы все равно не дойти. Ты говоришь о помощи Годунова своим людям, закрывшимся в Новгороде-Северском, а разве к тебе не должны подойти казаки?
– Должны.
– Ну и о чем тогда речь? Ты, главное, закрепись в Путивле. Потом все у тебя пойдет хорошо.
– Так уверен в этом, князь?
– Да.
– А если мои войска все же возьмут Новгород-Северский?
– Тогда честь и хвала тебе и твоим ратникам. Но путь твой все равно на Путивль.
– Я тебя понял, Иван Петрович.
– Вот и славно. Накормишь?
– Что за вопрос, князь? Конечно. Сейчас распоряжусь. Ночевать с нами будешь?
– Нет, Гриша, уеду. Посему распорядись, чтобы и людей моих, которые перед западным сторожевым дозором стоят, встретили, проводили в лагерь, накормили, коням дали овса и воды.
– Я сейчас, Иван Петрович. – Отрепьев передал приказ насчет ужина для князя и его людей все тому же сотнику Бучинскому, сообщил ему, что разговор в шатре окончен.
Тут же вернулся и весьма довольный Мнишек.
– Князь, ты сделал мне бесценный подарок. Этому серебру более трех веков! Уж я-то в нем разбираюсь.
– Рад, что угодил.
Слуга принес блюда с кушаньями.
Отужинав, Губанов поднялся и заявил:
– Ну вот, теперь можно ехать.
На рассвете войско Отрепьева двинулось на Новгород-Северский и было встречено интенсивным пушечным обстрелом. Григорий приказал войскам укрыться в оврагах, выставить пушки напротив Черниговских ворот. Их огонь заставил защитников крепости укрыться за стенами. Это позволило польским гусарам вплотную сблизиться с городом, но отстали казаки. Наемники приняли на себя удар ратников, вышедших за ворота, и были отброшены от стен.
К Отрепьеву, наблюдавшему с холма за ходом боя, подъехал Бучинский и
