Нам есть чего стыдиться, сурово сказали денди – когда несколько уцелевших переводчиков с добенгальского диалекта выбрались из укрытий. Однако наша коллективная вина – ничто в сравнении с виной «червеобразных коллаборационистов», предателей, которые вытеснили наших мученически погибших бывших лидеров. А отвратительные люди-переводчики, осуществлявшие языковые сношения с тварями, нарушившими галактический мир, который длился два миллиона лет! Смерть для них слишком хороша, пробормотали денди, убив их.
Когда восемнадцать месяцев спустя троксксты прорвались на Землю, неся нам сладкие плоды Второго переосвобождения – а также полное и весьма убедительное опровержение слов денди, – нашлось немного людей, которые с искренним энтузиазмом согласились бы занять новые, высокооплачиваемые посты в лингвистике, науке и правительстве.
Само собой, поскольку ради переосвобождения Земли трокскстам пришлось взорвать огромный кусок Северного полушария, людей вообще нашлось крайне мало…
И тем не менее, многие предпочли самоубийство должности Генерального секретаря ООН, когда совсем вскоре денди вернулись для триумфального Перепереосвобождения. Кстати, именно это освобождение лишило нашу планету толстого кольца материи и придало ей форму, которую наши праотцы называли грушевидной.
Возможно, в это самое время – а может, освобождение-другое спустя – троксксты и денди обнаружили, что орбита Земли стала слишком эксцентричной, чтобы соответствовать минимальным условиям безопасности, предписываемым зонам боевых действий. И потому битва сверкающим, смертоносным зигзагом переместилась в направлении Альдебарана.
Это было девять поколений назад, однако история, которую передают от родителей к детям и детям детей, сохранилась почти полностью. Вы слышите от меня почти то же самое, что слышал я. Я слышал ее от моего отца, вместе с которым перебегал от лужи к далекой луже, по раскаленному желтому песку. От матери я слышал, как мы втягивали воздух и лихорадочно хватались за пучки толстых зеленых сорняков, когда планета под нами зловеще дрожала, предвещая геологический спазм, способный похоронить нас в выжженных глубинах, или изменение орбиты, грозившее зашвырнуть нас в открытый космос.
И даже тогда мы делали то же, что и сейчас, рассказывали ту же историю, пробегали сломя голову мили невыносимого жара в поисках еды и воды, вели те же суровые битвы за падаль с гигантскими кроликами – и всегда, везде и всегда отчаянно втягивали драгоценный воздух, огромные количества которого покидают нашу планету с каждым безумным орбитальным скачком.
Голыми, страдающими от голода и жажды приходим мы в этот мир – и голыми, голодными и жаждущими влачим наше жалкое существование, под огромным неизменным солнцем.
История сохранилась – и сохранила традиционный конец, который я слышал от отца, а прежде – от отца моего отца. Втягивайте воздух, держитесь за сорняки и слушайте последнее святое напутствие:
«Оглянувшись вокруг, мы можем с простительной гордостью заявить, что полнее освободить расу и планету невозможно!»
ПОСЛЕСЛОВИЕХотя этот рассказ читали вслух на протестных студенческих акциях 1960-х, на митингах против нашего участия в войне во Вьетнаме, на самом деле он был написан во время войны в Корее, десятью годами ранее
Мое мнение о сложившейся ситуации было весьма простым.
Северная Корея пересекла тридцать восьмую параллель и вторглась в Южную Корею. Соединенные Штаты, действуя от лица Организации Объединенных Наций (читай Галактической Федерации), пришли на помощь Южной Корее, прогнав северных корейцев туда, откуда они явились. Поэтому Китайская Народная Республика, поддерживаемая Советским Союзом, пришла на помощь Северной Корее и в свою очередь прогнала США. Вопрос остается открытым по сей день, страна замерла в некоем военном стазе, и лишь обрывочные переговоры о прекращении огня и перемирии проходят в средней точке, Пханмунджоме.
Этот период примерно соответствует годам «красной опасности», которые начались с Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности и закончились порицанием Джозефа Маккарти, вынесенным сенатом в 1954 г. В итоге организованные левые яростно обрушились на так называемую «Войну Трумана», призывая нас убраться из Кореи; официальные правые не только поддерживали войну, но и считали ее одним из решающих элементов в борьбе с безбожными коммунистами.
Этим рассказом я всего лишь хотел подчеркнуть, как плохо быть корейцем (а позже – вьетнамцем) в подобной ситуации. (Однако недавно я пришел к выводу: будь я корейцем, северным или южным, в сложившихся обстоятельствах я бы приветствовал вмешательство США. Возраст? Или бюрократизация?)
Как и в случае с «Бруклинским проектом», никто из ключевых научно-фантастических журналов не желал иметь дела с этим рассказом. В конце концов его купил Боб Лаундез из «Коламбиа пабликейшнз» (Columbia Publications) для журнала «Фьюче сайнс фикшн» (Future Science Fiction), в то время выходившего на оберточной бумаге и котировавшегося весьма низко.
Наконец прочитав напечатанный рассказ, я был весьма горд. Но никто, абсолютно никто не обратил на него внимания.
Даже ФБР.
Написано в 1950 году, напечатан в 1953-м
На восток!
На Нью-Джерсийской автостраде лошадям пришлось нелегко. К югу от Нью-Брансуика выбоины были такими глубокими, а булыжники попадались так часто, что двум всадникам пришлось ехать медленной рысью, чтобы не покалечить трех драгоценных животных. И, конечно, так далеко на юге не было ферм; приходилось питаться сушеными припасами из переметных сум, а прошлую ночь они провели на придорожной заправочной станции, растянув гамаки между покосившимися, ржавыми колонками.
Но Джерри Франклин знал, что этот путь был лучшим и самым прямым. Автострада являлась государственной дорогой, и раз в полгода ее расчищали. Они двигались быстро, и вьючная лошадь даже не охромела. Когда они выбрались на последний отрезок дороги, миновав расколотый пень, на котором были вырезаны слова «СЪЕЗД НА ТРЕНТОН», Джерри немного расслабился. Его отец и коллеги отца гордились бы им. И он сам собой гордился.
Однако он тут же насторожился вновь. Пришпорил лошадь и подъехал к молодому спутнику, своему ровеснику.
– Протокол, – напомнил Джерри. – Я здесь главный. Тебе не стоит выезжать вперед так близко от Трентона.
Он терпеть не мог напоминать о своем положении. Но факты оставались фактами, и если подчиненный выходил за рамки, его требовалось одернуть. В конце концов, Джерри был сыном – притом старшим – сенатора от Айдахо, а отец Сэма Резерфорда – простым заместителем госсекретаря; по материнской же линии у Сэма имелись сплошные почтовые клерки.
Сэм сконфуженно кивнул и придержал лошадь, отстав на положенные пару футов.
– Я вроде бы заметил что-то странное, – объяснил он. – Нечто вроде передового отряда на обочине дороги. И могу поклясться, на них были бизоньи рубахи.
– Семинолы не носят бизоньи рубахи, Сэмми. Ты что, позабыл политологию со второго курса?
– У меня не было политологии, мистер Франклин. Я специализировался на инженерном деле. Всегда любил копаться в руинах. Но я вроде бы знал, что семинолы не носят бизоньи рубахи, потому и…
– Сосредоточься на вьючной лошади, – посоветовал Джерри. – Переговоры – моя забота.
При этих словах он не удержался и потрогал дрожащими пальцами висевший на груди мешочек. Внутри лежал документ, удостоверявший
