Ретт замолчал на полуслове и повернулся к Перл:
– Как там Леди?
– Какая леди? – не поняла Перл.
– Леди Елизавета Батори, – нетерпеливо сказал он.
– Ты про ящерицу? Я думала, мы зовем ее Батори.
– Леди звучит красивее.
– Леди ей подходит, – согласилась Перл. – Кстати, ее проблемы были из-за мышей.
– Пап, пошли, покажу. Она крутая.
Проходя мимо Перл по пути в гостиную, Эллиот остановился, чтобы в знак приветствия чмокнуть ее в щеку, но на деле поцелуй пришелся на уголок рта. Несмотря на то что он развелся с Перл и женился на своей любовнице, Эллиот нуждался в периодических подтверждениях, что Перл все еще его любит. Она не знала, что он будет делать, если у нее появятся серьезные отношения с каким-нибудь парнем. Вероятно, и его поцелует в уголок рта.
Стоя у двери, Перл наблюдала, как Ретт берет коробку с мышами и предлагает отцу выбрать одну. Рука Эллиота повисла над открытой коробкой.
– Я как будто выбираю конфету, – сказал он.
– У них всех одна и та же начинка, – отозвался Ретт.
– Фу, гадость.
– Что «гадость»? Вы с Вэл едите стейк с кровью.
– Справедливое замечание.
Перл смотрела как завороженная. Это была смена ролей: теперь Ретт был на месте Перл и уговаривал убить. Эллиот взглянул на Перл, нежелание пробежало по его лицу, как рябь по луже. За его спиной из своего укрытия потихоньку выползла Леди. Ее голова была повернута в сторону, но это не обмануло Перл: ящерица наблюдала за ними одним глазом. Эллиот выбрал мышь, вытянул ее над террариумом и, скривившись, бросил вниз. Леди наклонила голову и поймала животное, прежде чем оно упало на дно. Эллиот издал звук отвращения.
– Раньше я чувствовал то же самое, – сказал Ретт, закрывая коробку. – Но затем кое-кто сказал, что ей нужно есть, чтобы жить. Это не жестокость. Это жизнь.
Неужели эти слова сказала Ретту Перл? Она этого не помнила.
– И потом все стало нормально. – Ретт встал и отвернулся от родителей, ставя коробку обратно на полку. – Я не хочу смотреть, как она голодает.
Он не произнес это с каким-то особенным чувством, но предложение воткнулось в сердце Перл, словно нож. И, должно быть, то же действие оно оказало на Эллиота, потому что он посмотрел ей прямо в глаза.
Ретт, как будто ничего не заметив, уже почти вышел из комнаты, но вдруг остановился и сказал:
– Нужно посмотреть, что там по урокам. На этих выходных мы слишком много играли в ВР. Я, типа, ничего не сделал.
– Похоже, из-за тебя у меня с твоей матерью будут проблемы, – безжизненно произнес Эллиот. – Скажи ей, что я не виноват.
– Во всем виноват папа! – донесся из коридора голос Ретта.
Услышав, что дверь его спальни закрылась, Эллиот встал и так быстро пересек комнату, что на какой-то нелепый миг Перл показалось, что он заключит ее в объятия. Но он остановился в дюйме и навис над ней. У Эллиота было редкое качество – способность возвышаться над людьми без угрожающего вида. Вэл называла Эллиота «дружелюбным фонарным столбом».
Если бы Эллиот был фонарным столбом, то лампочка, его лицо, сейчас бы горела.
– Что? – прошептала Перл.
– Он пообедал с нами.
– Ты имеешь в виду, он ел твердую пищу?
Эллиот кивнул.
– Не этот ужасный коктейль?
Эллиот кивал, как китайский болванчик.
– Средиземноморский салат. Рис. Пару кусочков ягненка.
– Ягненок? Ты шутишь.
– Не шучу.
– Салат?.. – произнесла она. И потребность в дальнейших вопросах отпала, потому что Эллиот знал, что она хотела услышать, и уже перечислял ингредиенты:
– Помидоры, цукини, баклажаны, лук, маслины, петрушка, приправленные маслом.
Возникшее чувство показалось Перл слишком большим, чтобы она могла удержать его в груди. Она прижала ладони к щекам, а затем обхватила щеки Эллиота. Он все еще кивал. Она так и держала руки на его лице, качаясь в такт каждому кивку. Наконец она поняла, что плачет, и стала вытирать слезы.
Эллиот бросил взгляд на комнату Ретта.
– Мы не придали этому большого значения.
– Нет, нет. Все правильно.
– И вечером он вернулся к своим отвратительным коктейлям.
– Конечно.
– Но он ел.
Она судорожно выдохнула.
– Я пыталась кое-что сделать и, возможно…
– Вэл говорит, что он влюблен.
– Что?
Эллиот кивнул с новой силой.
– Она убеждена в этом.
– Это Ретт ей сказал?
– Она говорит, что видит признаки.
– Я бы поспорила, – сказала Перл и сразу пожалела об этом, потому что Эллиот уже взял ее за руки с готовностью извлечь выгоду из каких-либо признаков ревности. Но Перл не ревновала. Ни к этой молодой, наглой, розоволосой Вэл, ни к ее браку с Эллиотом. Вообще ни к чему.
– Голубка, – произнес Эллиот обворожительно и с упреком.
– Просто он редко куда-то выходит, – сказала она. – Поэтому я не понимаю, когда у него появилась такая возможность…
– Ну, может, это онлайн-любовь.
– А когда выходит, то только с Джосайей.
Эллиот поднял брови.
– Возможно, он влюблен в Джосайю.
Перл вырвалась из его рук.
– Уж не знаю, где Вэл черпает свои идеи.
Эллиот усмехнулся.
– Да. И я не знаю.
Перл оглянулась на террариум: ящерицы не было видно.
– Однако это хорошая мысль, верно? – произнес Эллиот за ее спиной. – Мы это проходили – лечение любовью.
– Ты романтик, – тихо откликнулась она.
– Ничего не могу с собой поделать.
Он подарил ей еще один скользящий поцелуй, который на этот раз пришелся на нежный участок под челюстью. Перл еле подавила желание повернуться и укусить его.
Перл не пришлось искать Картера – на этот раз он сам ее нашел. Он поймал ее на выходе из туалета и, двигаясь боком, попытался незаметно вложить в ее руку накопитель. Перл отдернула запястье, вздрогнув от его прикосновения, и устройство упало и закружилось на ковре, как монетка. Когда Перл поняла, что он пытался сделать – как в шпионском фильме, – ей пришлось сдерживать смех. Впрочем, это и было похоже на шпионский фильм. Она не знала, чем рисковал Картер, чтобы получить этот файл, но понимала, какие будут последствия, если его у них найдут.
– Кажется, ты что-то уронила, – сказал Картер, поднимая накопитель и протягивая ей.
– Спасибо.
– Что это? – спросил он.
Она огляделась и увидела, что они в коридоре одни.
– Просто монета, – ответила она, не понимая этой игры.
– Старинная? Она похожа на старинную. – Его глаза не блестели заговорщицки, и улыбки тоже не было.
– Нет, – решила ответить она. – Это обычная монета. Ничем не отличающаяся от других.
– Лучше положи ее в карман, – сказал он.
– Гм. Так и сделаю. – Она положила накопитель в карман. – Спасибо, что сказал мне, что я ее уронила.
Картер выдавил полуулыбку и слегка пожал плечами.
– Не стоит меня благодарить. Так поступил бы любой порядочный человек.
Файл был ужасен. Он, несомненно, был таким во всех отношениях. Во-первых, ужасал его размер. Перл открыла файл, только когда добралась домой (она не хотела делать это на работе), и увидела, что в нем более тысячи страниц непонятного текста, напечатанного мелким шрифтом. Не позволяя себе сесть, она встала коленями на диван
