«Что-то хочешь – бери. Не дают? Бей в лицо!» – любил говаривать он в компании друзей.
Случайно оказавшись на выступлении Афины, бизнесмен решил, что певица, несомненно, украсит его день рождения, до которого оставалась пара дней. Подозвав к себе менеджера клуба, он потребовал устроить ему встречу с Афиной. Немедленно. Менеджер ответил, что певица никого не пускает к себе в гримерку, даже персонал. Лично общается только с владельцем клуба. Услышав отказ, Мирзоян вспылил. Коротким ударом в лицо опрокинул молодого человека. Парень, всхлипывая, сел, размазывая по лицу кровь. Держась одной рукой за нос, другой протянул Мирзояну мобильный, умоляя позвонить и поговорить с хозяином. Подбежавший охранник, увидав красного от бешенства Мирзояна, отступил, и тот беспрепятственно направился к незаметной двери за сценой, ведущей к подсобным помещениям и гримеркам. Охрана бездействовала.
Свидетели утверждали, что Мирзоян вошел и оглушительно хлопнул дверью. Отсутствовал он недолго. А вернулся сам не свой: резко побледнел, говорил мало и неохотно, отказавшись от выпивки, заказал чаю с лимоном, часто протирал лицо платком. Просидев таким образом час, отправился домой. Утром жена нашла его мертвым в кабинете – Алишер вышиб себе мозги выстрелом из ружья.
Со временем эта история обросла подробностями: в частности, утверждали, что певица загипнотизировала бизнесмена. Подобного бреда Володя наслушался немало. Но это не смущало его. Он знал – Афина будет принадлежать ему. Любой ценой.
* * *Выслушав просьбу Володи, Алексей Петрович Кагарлицкий некоторое время сидел молча, рассматривая элегантные антикварные часы, мерно тикающие на столе. Пауза затягивалась. Володя тихо запаниковал: что я, дурак, делаю?!
С другой стороны, к кому же было и обратиться, как не к собственному начальнику охраны? Человеку проверенному, которому к тому же можно, в случае чего, и пригрозить увольнением с теплого местечка.
Усилием воли Володя подавил панику, надеясь, что Петрович его страха не заметил.
– Ну, так что? Согласен?
Кагарлицкий, повернув голову, посмотрел на Володю. Загорелое лицо его не выражало никаких эмоций.
– А почему бы тебе с ней просто не встретиться? Ну… Поговорить? – спросил он.
Володя фыркнул:
– Цветами, письмами заваливал. С менеджментом договориться пытался. И даже настоящее имя не узнал! Ни-че-го!
– Ты не сказал мне главного: что делать с ней потом? Ну, допустим, похитил я ее. На съемную хату отвез. Что дальше?
– Не похитил, а доставил на дружескую беседу. На частное выступление для одной персоны.
– А если она в полицию заявит? Знаешь, что будет?.. Вернее – чем это станет для твоей репутации, если дело получит огласку? Не дорого ли тебе такая «свиданка» обойдется?
Володя промолчал. Он не представлял, как обернется его первая встреча с ней. Что он ей скажет? Как она отреагирует на его появление? Но желание сделать это – приблизиться, прикоснуться к ее белоснежной коже – пересиливало все разумные доводы. Сколько раз он представлял, как Афина поет для него одного…
– Неважно, что потом будет, – сказал он, как отрезал. – Мое дело. А твое – организовать мне эту встречу.
– Понятно. С ума ты сошел… Извини, конечно! Ну, так… Цену придется увеличить втрое. И через пару месяцев я ухожу. Но подыщу себе хорошую замену. Такие мои условия, – сказал Кагарлицкий. Володя кивнул: его все это вполне устраивало.
* * *Закурить хотелось дико. Не сдержавшись, Кагарлицкий потянулся к бардачку и вынул мятую пачку «Кэмела».
Открыв окошко, выпустил наружу сизый дымок. Хлопнула дверь, и в салон дорогого внедорожника залетел Синий.
– Ух, холодно! – сказал он, потирая руки и мелко вздрагивая. Алексей Петрович повернулся к нему.
– Ствол нашел?
Синий расстегнул куртку и показал кобуру с пистолетом.
– Полная обойма. Даже «чистую» пушку надыбал.
Петрович повернул ключ зажигания, мотор глухо заурчал. С Синим он был знаком со времен своей службы в полиции. Еще по молодости вдвоем провернули немало делишек. Особенно любили вспоминать случай с генеральским «уазиком». Кагарлицкий тогда занимал должность начальника гаража. Для вышестоящих чинов было приобретено несколько новых машин. План аферы созрел быстро: они нашли разбитый в хлам «перевертыш», после чего списали одну из новых машин, как попавшую в аварию и не подлежащую восстановлению. В итоге новенькая тачка благополучно покинула пределы части, а ее место занял перевертыш с заблаговременно поменянными номерами. Приварок к зарплате оказался жирным. Более чем.
* * *Внедорожник остановился во дворе жилой девятиэтажки. Пустой двор. Разбитая детская площадка. Одинокая бездомная собака, грызущая кость у помойки. Синий усмехнулся:
– Это здесь? Хреновенькое место для квартиры популярной певички. Какой подъезд?
– Вон тот, на углу, – указал пальцем Петрович. – Странная баба какая-то. Из дому почти не выходит. Пару раз вышла вечером – и все. Ее повсюду хахаль возит, жрачку тоже он доставляет. Как раз сейчас появиться должен, на концерт повезет.
– Ага, – Синий открыл клапан кобуры и достал пистолет. – Ну, тогда – согласно плану… Ты хватаешь девку, я даю по морде мужику. Ничего сложного.
Не успел он закончить фразу, как к дому подкатила черная «Тойота». Из машины выбрался долговязый хлыщ в очках и кожаном пальто. Петрович напрягся:
– Вот он. Выходи.
Синий вылез, громко хлопнув дверью, и вразвалочку направился к дому. Уселся на хлипкую скамейку у соседнего подъезда.
Петрович перепарковал автомобиль поближе. По уговору Синий должен был отвлечь хахаля и ждать, когда он схватит девчонку, потом разобраться с любовничком. А пока надо было ждать.
Время текло нестерпимо медленно. Секунды ползли, перебирая нервы. Синий на скамейке курил, украдкой поглядывая на двери подъезда. Хлыщ в плаще тоже ждал. Открыл капот автомобиля и ковырялся в нем. Петрович барабанил пальцами по рулю – выходи уже! Ну!..
Афина вышла спустя целую вечность. Одета она была в модную, отороченную мехом короткую куртку и голубые джинсы. Хахаль, услужливо улыбаясь, открыл дверь «Тойоты», но, не успела певица сесть, как Синий материализовался рядом.
– Братишка, закурить есть? – обратился он к хлыщу и захлопал себя по карманам куртки. Это послужило сигналом для Петровича. Кагарлицкий выскочил из машины, в три прыжка настиг певичку и схватил ее за талию. Хахаль непонимающе хлопал глазами, глядя, как его женщину тащат в другую машину.
– Не двигайся, сука! – Синий поднял пистолет и угрожающе произнес:
– Мобилу сюда и на колени!
Хлыщ не подчинился. Он будто и вовсе не заметил, что кто-то стоит перед ним. С протяжным воплем: «Верниии…» он скакнул в сторону и бросился вслед за Петровичем. Синий успел схватить дурака за воротник плаща и рвануть на себя. Оба упали в грязь. Ужом выскользнув из захвата, хлыщ навалился всем весом на Синего и сжал руками его горло. Синий захрипел, ударил противника рукояткой пистолета по скуле. По лицу очкарика потекла тонкая струйка крови, но он только усилил хватку. С его рта закапала пена. «Вееернииии ееее!» – снова заорал он. У Синего перехватило дыхание, кровь
