– Приятного аппетита, Леночка.
– Угу… Пасибо… Ам… Уф-ф…
Смотрит в тарелку и чавкает на весь зал. Да еще причмокивает. Я не стал ее отвлекать. Пусть. Может быть, успокоится.
Не успокоилась. Краской начала заливаться. Мордочка покраснела.
Сейчас подавится…
– Как насчет алкоголя? – тихонько спросил я.
Леночка стала жевать медленнее, сглотнула, потом еще раз и еще.
– А вы что посоветуете? Надо?
Я кивнул.
– Вино? Красное?
– Водка. Белая. Мягкая. Холодная. Две по пятьдесят.
– А вы?
– Воздержусь. Нужды нет.
– Только меня хотите… ик!.. успокоить?
Я снова кивнул.
– Хорошо! Выпью! – Она махнула рукой. – Пусть будет по-вашему!
Водку еще не принесли, а чавкать Леночка уже перестала. Вспомнила о манерах и снова превратилась в культурную, воспитанную девочку, за которой нужен глаз да глаз. Чудо в перьях!
Мы почти допили чай…
Леночка любовалась распустившейся хризантемой в стеклянном заварнике, когда свечи затрещали, «зафыркали», и «заплакали» черными «слезами».
Я выбрал в телефоне самую яркую подсветку и положил его на стол экраном вверх.
Ш-ш-ш-ш-ш-шшшш… Легкое колебание воздуха – и свечи погасли. Телефон продолжал светить, но Леночка икнула.
Я прошептал ей на ушко:
– Не бойся, так и должно быть. Добро пожаловать в театр теней!
Леночкина ладонь вспотела и могла выскользнуть. Это будет совсем некстати. Я сжал ее запястье. Так надежнее.
Перед нашим столиком нарисовалась абсолютно черная фигура. Непонятно было: пошатывается она или расплывается.
– Присаживайся, – сказал я. – Прости, что разбудил. Давай словами. Пусть слышит.
– Ш-ш-ш-шутник! – ответила тьма голосом ожившей мумии и довольно заскрипела, усаживаясь в кресло напротив.
От этого смеха кожа у Леночки покрылась мурашками.
Наконец мой друг успокоился и произнес:
– Рад встреч-ч-че. Ис-с-свини за перс-с-сонал. Проблемы с-с-с кадрами, с-с-сам понимаеш-ш-шь.
– Леночка, познакомься с величайшим финансистом всех времен.
Черная фигура встала и скромно отрекомендовалась:
– Вс-с-сего лиш-ш-ш-шь бледная тень Великого Мас-с-стера, прос-с-стите с-са каламбур! Вс-с-сего лиш-ш-ш-шь бледная тень… – И снова скрип, как железом по стеклу. Сам пошутил, сам посмеялся. Никто не умер. Шутка удалась.
«Тень» опустилась в кресло.
– Как жизнь? – спросил я.
– Как вс-с-сегда. Делаю потих-х-хоньку с-с-свое ч-ч-черное дело. О тебе давно нич-ч-чего не с-с-слыш-ш-шал. С-с-сабыл с-с-старых друс-с-сей? С-с-совс-с-сем отош-ш-шел от дел? Вс-с-сё играеш-ш-шь в с-с-свои маш-ш-ш-шинки?
– Уже доигрался. Утром выпускаю монстра. Либо он сожрет меня, либо порвет рынок.
– Пас-с-сивный инвес-с-стор играет ва-банк?
– Именно так.
– Уверен?
– Нет.
– Я бы повременил. Оч-ч-чень неудач-ч-ч-чный момент. Многовато ш-ш-шелающ-щ-щ-щих на твое месс-с-сто. Одна ош-ш-шибка – и ты больш-ш-ше не поднимеш-ш-ш-ш-шься. С-с-сатопч-ч-чут. Поэтому, ес-с-сли нет увереннос-с-сти…
– Времени тоже нет.
– Поч-ч-чему?
– Огненный бич. Он засветился на моей лекции! Ты знал?
Тьма не ответила и растворилась в сумраке.
– Не увиливай! И девушку не пугай!
В кресле напротив снова объявился черный силуэт.
– Прош-ш-шло больш-ш-ше ч-ч-четырех-х-х мес-с-сяцев!
– Всё верно.
– Так с-с-сач-ч-ч-чем с-с-спраш-ш-шиваешшшшь?
– Хотел проконсультироваться со знающим человеком!
Тьма снова заскрипела, оценив шутку.
– Не лес-с-сь. Не с-с-советую. Он обх-х-ходил с-с-свои владения. Это наш-ш-ша вотч-ч-чина. Мы ш-ше его не в монас-с-стырь пос-с-слали!
– Последнее время вы и в монастырях неплохо окопались.
– Не во вс-с-сех-х-х! Но мы над этим работаем…
– Огненный бич, – напомнил я.
– Это прос-с-сто ош-ш-шшипка. Дос-с-садное недорас-с-сумение!
– Это неуважение!
– А с-са ш-ш-што тебя уваш-ш-шать? Ты уш-ш-шел от дел, на вс-с-стреч-ч-чах не покас-с-сываеш-ш-шьс-с-ся. Молодые тебя не с-с-снают.
– Это их проблемы.
– Не с-с-советую. Рас-с-свейся, ус-с-строй пароч-ч-чку революций, принес-с-си угнетенным народам с-с-свободу.
– Надоело уже. Я хочу просто играть в свои машинки.
– Вот и хорош-ш-ш-шо! Кто тебе ме-ш-ш-шает? С-с-сач-ч-чем пепел ворош-ш-шить?
– Огненый бич испортил мою лучшую машину!
– Не оч-ч-чень-то она ис-с-спорч-ч-чена!
– Это жалкий тюнинг. Ты не видел заводской версии.
– Так покаш-ш-ши. Отпус-с-сти руку и я в-с-с-се увиш-ш-у.
– Уверен?
– Ш-ш-ш-шутка! Поч-ч-ему ты не приш-ш-шел ко мне с-с-сразу? Мы бы с-с-сами в-с-с-сё отмотали.
– Тогда не было времени, сейчас оно появилось. Я хочу исправить вашу ошибку.
– Ворош-ш-ш-шить пепел? Давай! Только бес-с меня!
– Я на тебя рассчитывал. Услуга за услугу.
– Помню, но не могу. Ты, мне, конеш-ш-ш-ш-но, помог, но…
– Ладно, забудь…
– Играеш-ш-шь на наш-шем поле по наш-ш-шим правилам, с-с-сахапал с-с-себе с-с-самый ш-ширный кус-с-сок, но… ты ведь не наш-ш-ш. Пока ш-што об этом с-с-снаю только я. Пос-с-сле твоих с-с-сабав с пеплом ус-с-снают и ос-с-стальные.
– Они ничего не узнают. Я все сделаю чисто. По вашим правилам. Дело не в машине. Это гордость. Нельзя шалить на моих лекциях! Кажется, кто-то этого не понял. Придется объяснить доходчивее. Так сойдет?
– С-с-слиш-ш-шком многим придетс-с-ся объяс-с-снять!
– Это ничего! Я умею быть убедительным. У меня даже в Академии стопроцентная посещаемость лекций. Мне верят студенты Финансовой академии! Думаешь, ваших не разведу?
Кожа у Леночки снова стала гладкой.
– Не с-с-снаю. Мош-ш-шет быть… А мош-ш-шет, и нет. Пос-с-стновато прос-с-снулс-с-ся.
– Время – всего лишь переменная. Что хотим с ней, то и делаем.
– Да ушшш… Это тебе не пепел ворош-ш-шить! Мош-шет быть, отмотаем?
– А в следующий раз опять перематывать? Нетушки! Дешевле устроить спектакль. Раз и навсегда! Заодно с молодыми познакомимся. Но если вдруг…
Тьма растворилась в сумраке.
– Ты понял мою просьбу? – резко спросил я.
– А мош-ш-шет не надо? – заныла тьма. – Мы х-х-хоть и в рас-с-сных командах-х-х, но ты мне нравиш-ш-шься, с-с-с тобой интерес-с-сно опщ-щ-щатьс-с-ся и мне будет оч-ч-чень ш-ш-шаль…
– Ты понял мою просьбу? – крикнул я, вставая.
Тьма отшатнулась, просочившись сквозь кресло. Затем опять вернулась на место.
– Х-х-хорош-ш-шо, я с-с-сделаю вс-с-сё, ш-штобы твоего монс-с-стра никто не тронул, но, с-с-сам понимаеш-ш-шь, это не гарантия. Надеюс-с-сь, ещ-щ-ще увидимс-с-ся.
Тысяча свечей зажглись одновременно. Вспыхнуло красное золото, засверкали бриллианты, рубины, изумруды…
Леночка зажмурилась, ослепленная блеском невиданной роскоши. Потом встала как зачарованная. Панорамная мозаика из драгоценных камней на красном золоте кому угодно вскружит голову. Это тебе не чемоданчик с валютой! Величайший финансист меня переплюнул. Камни сильнее гипнотизируют. Никакого сравнения. Совсем другая магия.
Это был закат.
Всего лишь закат.
У меня за спиной – краешек солнца на фоне тропической зелени, у нее за спиной – багровые облака и алое небо. Над нашими головами – первые звезды.
Камешки двигались. Свечи гасли. Через пару минут солнца уже не останется. Потом померкнут облака. Тьма придет быстро, а вместе с ней и приключения. Вопрос десяти минут. Отвести взгляд невозможно.
Я в свое время не смог.
Пришлось коротать ночь с бутылкой виски и мечом наголо.
Но Леночке такие подвиги ни к чему. Минут через пять я ее уведу. А пока пусть посмотрит.
И мы тоже полюбуемся. Мало найдется в мире картин, притягательнее этой: отблески сотен тысяч самоцветов и пылающего золота в распахнутых глазах красивой девушки, алчущей любви. Вот это эстетика! Вот это катарсис!
Душа нараспашку.
Я не сразу понял, что Леночка смотрит на меня. И смотрит очень внимательно. Сколько прошло времени: секунда, две, пять?
– Вы ее не получите, – прошептала она. – Камешков не хватит.
– Я надеюсь.
Она улыбнулась и протянула мне руку.
– Тогда пойдемте, нам пора. Скоро стемнеет.
– Не торопись… Ты уже поняла, что можешь забрать с собой любые самоцветы? Они очень легко вынимаются. Принцип тот же: бери, сколько унесешь в руках.
– Мы это уже проходили с одним чемоданчиком. Нет!
– Зачем же так злобно?
Она мило улыбнулась:
– Не хочу портить уникальный шедевр.
– Нравится?
– Чертовски красиво!
– Я
