– Кстати, насчет тел, – сказал Бродяга. – Вы бы как-то лица прикрыли, чтобы ваши красные морды в глаза не бросались. А то меня вместе с вами как чужака положат. Вот, шарфами обмотайтесь – будет похоже, что у вас ледянка.
– Что за ледянка?
– Не важно. Болезнь такая.
– Не вопрос. – Игнат принялся закручивать шарф вокруг головы. – Теперь я хоть понимаю, отчего меня так трясет. Ледянка у меня, мать ее…
С грехом пополам, но контакт налаживался.
* * *Трудно было представить, что изо льда можно соорудить такое. Еще труднее представить себе жизнь в бесконечной сети ледяных лабиринтов. Хрустальный город был меньше Карфагена, но свойство материала визуально увеличивало внутреннее пространство, стирая границы между воздухом и стенами.
Они видели людей, идущих в вышине по коридорам, просверленным в ледяной толще у них над головами, а над ними новые и новые уровни. Проходили над огромными залами, где люди, будто размытые дымкой, возились с каким-то оборудованием.
В какой-то момент Змею стало не по себе: они остановились перед бездной, под которой было лишь прозрачное ничто. А там внизу бушевала вода. Темные струи рассыпались о громадные камни, пена хлестала по ледяным стенам, стремясь пробить этот лед, который по всем законам природы должен быть податливый и хрупкий, но отчего-то обрел прочность стали.
– Черт… – присев на корточки, выдохнул Змей. Положил ладонь в перчатке на гладкую поверхность. – Как это возможно?
– Тепловая полировка, – небрежно бросил Бродяга. – Это только кажется, что мост хрупкий, – он толщиной метров пять.
– От этого не легче. – Змей сглотнул и снова поднялся на ноги. – А вода откуда? Река же вроде замерзла.
– Река замерзла, а источник бьет. Говорят, вулканическая деятельность проснулась после Катастрофы. Хотя точно не знаю, я ж не ученый.
– Источник, значит… – задумчиво проговорил Змей.
В этот момент у него мелькнула какая-то догадка, которая пока не оформилась в конкретную мысль. Но засела в мозгу саднящей занозой.
– Ладно, – посредник кашлянул в кулак. – Иди первый.
Бродяга усмехнулся и, не колеблясь, шагнул в бездну. Полупрозрачная поверхность под ногами вполне надежно держала его, и чужаки двинулись следом.
Это было странное и удивительное ощущение – они словно парили над бурлящим потоком, а шедший впереди Бродяга шагал в пустоте, как какой-то ледяной небожитель, подсвеченный сквозь толщу льда невидимыми отсюда источниками света. Конечно, это было не более чем обманом зрения, но давало понимание главного: это действительно другой мир. И люди, живущие здесь, неспроста видят врагов в обитателях Карфагена. И, наверное, самое страшное в этой неприязни – появившееся новое основание – деление на «чистых» и «грязных», «холодных» и «теплых», а в итоге – высших и низших, причем в буквальном смысле слова.
При этом забавно и настораживающе выглядела закулисная договоренность «отбросов» обоих обществ: на фоне всеобщей вражды они тихо строили свою общую закулисную империю. И продолжали бы дальше, если бы все не испортили вмешавшиеся чужаки. Впрочем, Змей по опыту знал: хороший посредник может уладить любой конфликт. И, возможно, когда все закончится и Директория уберет свои лапы от него и его сестры, он сам поучаствует в процессе переговоров…
– Осторожно! – крикнул Бродяга.
Поздно: задумавшись, Змей поскользнулся и упал на новой, наклонной поверхности, начавшейся сразу после прозрачного моста. Рывком перевернулся на живот, пытаясь зацепиться пальцами, но тщетно. Он стремительно скользил куда-то вниз, откуда нарастал приглушенный рев. Обернувшись, увидел не так далеко поднимающийся из пропасти пар.
Он несся к обрыву над бурлящим потоком.
Игнат на секунду растерялся, продолжая держать Бродягу на «мушке» и нервно поглядывая в сторону сползавшего в пропасть спутника.
– Так и будешь пялиться? – бросил ему Бродяга. – Там высота метров пятнадцать! И камни!
И уже не обращая внимания на конвоира, «нырнул» вслед за Змеем по наклонному скользяку. Самое время: посредник уже ощутил под ногами пустоту, зацепившись двумя пальцами за трещину в ледяной поверхности, отчаянно стараясь затормозить падение. Свободной рукой он судорожно пытался выдернуть нож, запутавшийся в ножнах под курткой. Рука скользнула – и он практически съехал в пропасть. Успел выкрикнуть что-то злобно-матерное, готовясь совершить последний полет…
И повис, удерживаемый за руку крепкой синеватой пятерней.
– Держись! – крикнул сверху Бродяга. – Бросай оружие! Рюкзак бросай!
– Хрен там! – тяжело дыша, отозвался Змей. – Мама учила добром не разбрасываться…
– Я тебя не удержу, придурок!
Бродяга стал заметно сползать вслед за своей неподъемной ношей. Змей и рад был бы избавиться от дробовика и вещмешка, но не имел физической возможности дотянуться до лямок. Скорее ускорил бы собственное падение.
– Отпусти! – крикнул Змей. – Не удержишь, сам грохнешься!
– Разобьешься о камни!
– А так оба разобьемся! Пусти!
– А-а!!!
На секунду появилось ощущение свободного падения – и Змей снова повис в пустоте, не понимая, что происходит. Но задрав голову, понял: Бродяга висит, намотав на руку веревку, которую удерживает каким-то чудом закрепившийся наверху Игнат.
– Да делайте что-нибудь! – прокричал связной. – Я так долго не выдержу!
У Бродяги будто откуда-то появились новые силы. Зарычав, он стал медленно сгибать руку, подтягивая Змея, все выше и выше.
– Цепляйся за меня! – процедил он.
Объяснения посреднику не потребовались. Ухватившись за рубаху, за ремень, за штаны Бродяги, он стал карабкаться по нему вверх, пока не дотянулся до веревки. Цепляясь одними руками, рывками поднялся, слыша тяжелое дыхание Игната, державшего обоих спутников из последних сил. Уже на краю ледяного выступа достал-таки запутавшийся нож – и с силой воткнул в неподатливый лед. Подтянулся, повис на рукоятке, переводя дух, крикнул Игнату:
– Давай вместе!
Уже почти ничего не соображая, вместе с Игнатом он тянул за веревку качавшегося над пропастью пленника. Это оказалось посложнее, чем выбраться самому. Однако вскоре они выкарабкались сначала на наклонную плоскость, а после, помогая друг другу, при помощи ножей, связавшись, как альпинисты, в одну связку, выбрались, наконец, на ровную поверхность возле прозрачного моста.
– Что это за подлянка? – в изнеможении лежа на спине, спросил Змей. – У вас это нормально – ловушки на пути расставлять?
– Какие ловушки, дурень? – вяло отозвался Бродяга. – У нас просто никому в голову не придет шагать прямиком в мусоросброс.
– Куда?!
– Куда-куда… На помойный слив! Отбросы у нас туда сливают! А ты думал – зачем там эта дыра над потоком?
Эта информация окончательно взорвала мозг Змею. Он вспомнил зловонную помойку под Месивом, куда имел неосторожность сбежать от блюстителей, и сравнил с этим хрустальным дворцом, где все нечистоты уносил без следа кристально чистый поток. Неудивительно, что мерзляки относятся к обитателям Карфагена с брезгливым презрением.
– Чего развалились? – подал голос Бродяга. – Если хотите попасть на поезд – надо шевелить ногами. Следующий через неделю пойдет.
* * *Поезд – это было сильно сказано. В Карфагене было несколько разрозненных веток, оставшихся со времен шахтных разработок и восстановленных уже после Катастрофы. Но там имелись какие-никакие локомотивы,
