– Да уж, теряюсь в догадках, – смакуя пресное тесто, произнес Змей. – Из искренней любви к садизму?
– Чтобы повысить твою восприимчивость.
– К чему? К голоду?
– К информации. Из тебя ведь хотели сделать детектора. – Кравеца вдруг перекосило. – Чтобы ты занял мое место. А детектор здесь я! Понимаешь? Я! Понятия не имею, откуда ты взялся, почему на тебя положили глаз старшие, но ты – самозванец!
Это было точно подмечено. Змей с новым интересом поглядел на шамана:
– Погоди-погоди… Так я тебе перешел дорогу? Кто ты там в местной иерархии… Детектор? Поэтому ты решил меня вышвырнуть из Обители? Чтобы я не занял твое теплое местечко, да?
– Это дело моей жизни! – проговорил Кравец. – Мы на пороге открытия. А ты все погубишь!
– Ну а чем ты лучше меня? – подначивал посредник. Просто чтобы позлить собеседника, раскручивая на большую откровенность. – Считаешь, я был бы плохим детектором?
– Ты даже понятия не имеешь, к чему тебя готовили в карцере, – устало сказал Кравец. – На тебе хотят проверить полую мощность установки. Ты просто сдохнешь, твой мозг сварится заживо. Шут бы с тобой, но опыт может не повториться. Датчики сгорят к едрене-фене. Понимаешь?
– Ни хрена не понимаю. – Змей с удовольствием наблюдал за мучениями шамана. – Абсолютно.
– Ладно. Давай сначала.
Рассказ Кравеца был сбивчивым, но вполне себе невероятным и диким.
Обитель, она же подземный город Нейтрино, взяла название научного поселка, находившегося на поверхности неподалеку. Во время эвакуации перед угрозой ядерного удара здесь пытались укрыться военные и жители окрестных городов и селений. Но если в случае Карфагена многим это удалось, то научный персонал подземной обсерватории оказался куда более последовательным в своей жестокости. Хотя с точки зрения интеллектуалов это был чистой воды прагматизм: спастись только лучшим, сэкономив им жизненное пространство под землей, запасы пищи и энергии.
Ученые спаслись. Простым смертным снаружи повезло меньше.
Кто знает, может, именно осознание собственной вины за гибель тысяч людей и повредило рассудок Академика – так Кравец обозначил главу Обители. Конечно, он не называл своего лидера психом. Он именовал его Светочем – что для более прямолинейного в формулировках Змея само по себе было диагнозом. Даже не беря в расчет, чем тут стали заниматься ученые, замкнувшись в своем заумном мирке.
Находясь под землей, трудно продвинуться в познании мироздания. Но только не для тех, кто привык смотреть во Вселенную сквозь толщу земных недр. Собственно, в этом и состоит суть нейтринного телескопа – регистрировать потоки нейтрино, отфильтрованные от остальных частиц самой планетой. Ведь ловя нейтрино, можно увидеть Солнце – прямо сквозь Землю. В голове Змея подобное не укладывалось, но он готов был принять это на веру.
Когда-то перед здешними учеными стояли узкие научные задачи, теперь же ставить задачи было некому. Ценность отдельных опытов свелась к нулю. Нейтринный телескоп, улавливающий поток солнечных частиц, застыл бесполезной игрушкой.
Пока к Академику не пришла та самая идея.
Когда-то в шутку он заявлял, что Солнце – не просто звезда, мертвая материя, излучающая энергию. Это сгусток чистого разума. Тот самый Бог, создавший все живое, и не в фигуральном, а буквальном смысле слова. Физики любят околонаучный юмор, и утверждение Академика тоже стало чем-то вроде научного анекдота.
Оказалось, Академик не шутил. И теперь над ним не стояли научные центры и лаборатории, не контролировала Академия наук, не смотрели ревниво коллеги из ведущих мировых институтов. Он был свободен для безграничного полета мысли. А значит, мог проверить самую безумную свою теорию: о том, что посредством потоков нейтрино с погибающим человечеством пытается связаться сам Создатель.
Оппоненты, посмевшие выступить с критикой идеи, стали таинственным образом исчезать в лабиринтах туннелей, травиться палочкой ботулизма в консервах или вскрывать себе вены. По рядам сотрудников прокатилась волна страха. Большинство предпочли не спорить, послушно приступив к экспериментам. И вот что удивительно: безумная теория стала подтверждаться экспериментально.
После чего Академика объявили Светочем.
Так научный коллектив стал перерождаться в секту. Ученые превращались в шаманов.
– Все это круто, – проговорил немного обалдевший Змей. – С вами, значит, через нейтрино говорит Всевышний. Это нормально. Я только не пойму роль того самого детектора, место которого я, видать, упустил.
Кравец неодобрительно зыркнул на «святотатца», но сказал только:
– Сам телескоп и состоит из детекторов. Это приборы, регистрирующие нейтрино. Но чтобы принять послание, этого недостаточно. Открытие Академика в том и состоит, чтобы детектором стал… человеческий мозг.
– О как, – проговорил Змей. – И что же, получилось?
– Мы уже близко. Научились концентрировать нейтрино в пучок для более четкого восприятия. Проблема в самом детекторе: это должен быть особенный человек. Особое строение мозга, специфическое восприятие действительности. Теперь найти такого особенно трудно – слишком мало людей осталось, нет выбора. Чтобы найти такого, мы даже внедрили своего человека к вам, в Карфаген. Наверное, Нобель решил: тебя пометил и прислал наш агент.
– А этот агент – он такой… – Змей сделал неопределенный жест. – Весь в татухах и смолит круглосуточно?
– У меня нет доступа к такой информации, – сухо произнес шаман. – Я всего лишь детектор. Не самый совершенный, да. Но даже мне удалось уже кое-что уловить. Более того, многие из нас видят, как мы их называем, отраженные послания, но не могут пока расшифровать их…
– Погоди… – Скептическая улыбка сползла с лица посредника. – Видения, которые меня одолели в камере…
– Это они и есть, – кивнул шаман. – Отраженные послания – побочный эффект работы установки. Но только избранный способен воспринять картину целиком и понять смысл послания. Есть еще один способ: повысить энергию нейтринного пучка. Для этого и нужен расходный материал.
– Что за расходный материал?
– Ты. Ты расходный материал. Одноразовый детектор.
– Нормально… – Змей невольно поежился.
До него только теперь стало доходить, какой угрозы удалось избежать. Во всяком случае – пока. Кравец уловил его реакцию, усмехнулся:
– Хочу, чтобы ты понял: я не тебя спасаю. Я переживаю за проект в целом. Если на тебе попробуют полную мощность – часть детекторов может сгореть. Сам понимаешь – оборудование ветхое.
Змей мрачно усмехнулся:
– И что же вы хотите узнать из этого послания? Ради чего столько жертв?
Во взгляде Кравеца появилось странное сочетание тоски и надежды:
– Мы ищем спасение. От того хаоса и мрака, в который ввергли созданный Им мир. Создатель что-то хочет сказать нам – и мы уверены: он укажет спасительный путь. Наша задача доказать, что мы готовы принять его помощь…
– А с чего вы взяли, что он хочет спасти нас? – с холодным прищуром спросил Змей. – Может, он просто смеется над нами? Может, все так и было задумано – чтобы мы все наконец сдохли в ядерном пламени? Чтобы очистили от себя планету для чего-то более стоящего.
Кравец застыл с выражением священного ужаса на лице. Затем взял себя в руки и спросил холодно:
– Так я удовлетворил твое любопытство?
Посредник криво улыбнулся:
– Почти. А теперь…
