Именно поэтому усадьба Бельских в подмосковном Измайлово была огромной территорией со складами, конюшнями парком и настоящим дворцом, стоявшим на берегу рукотворного пруда, где жили белые лебеди и даже водилась рыба.
Да, в роду Бельских почти не было военных, но деньги умели себя защищать не хуже, чем армия, и уже на подлёте воздухолёт встретила не очень прицельная, но частая пальба из пушек, а стоило подойти поближе, как весь дворец накрыло плотным защитным куполом.
– Провозимся, – спокойно произнёс командир воздухолёта и вопросительно посмотрел на Горыню.
– Давайте, Николай Михеевич, высаживайте нас, а сами забирайтесь-ка на самый верх, под семь тысяч, и молотите бомбами, пока этот чёртов купол не ляжет. Ну а там уж и мы повоюем.
Как и предполагал Горыня, на предложение сдаться защитники усадьбы ничего не ответили, и княжич дал команду на бомбардировку.
Купол, подпитанный кроме источника ещё десятком боевых волхвов, разлетелся после шестого взрыва на его поверхности, и четыре бомбы, летевшие следом, разворотили верхний этаж усадьбы и даже попали в зимний сад, устроив красочный фейерверк разлетающимся во все стороны стеклом.
Дирижабль ушёл по спирали на снижение, а от особняка дружно ударили ведуны, подняв стену огня. Но приданные команде Горыни тоже не ловили мух, а остановили стену прямо на границе участка, где проходила кованая решётка.
После того как пламя осело, от решётки и кирпичных столбов остались только лужи раскалённого металла и горки осыпавшихся прахом кирпичей.
Сразу после этого послышался звон стёкол, и нестройный залп из пары десятков ружей заставил штурмующих залечь.
– Эдак мы долго провозимся. – Горыня, лёжа за поднятым ведуном бруствером, чуть приподнялся и сразу упал, почувствовав, как стрелки взяли его на прицел.
Несколько пуль с шелестом вошли в земляной вал, а лежавший рядом капитан Тормасов поморщился.
– Может. обстреляем их из пушки, да и дело с концом.
– Да, хороший вариант, если бы только не одно обстоятельство. – Горыня скосил глаза на помощника. – Если у Трубецких в поместье были только мужчины, то здесь, по нашим данным, всё семейство Бельских. А там только детей, если мне память не изменяет, штук сорок.
– Да, даже поболе будет, если с родичами считать, – ответил капитан.
– Вот и я о том. Перемешать их с кирпичами невелика затея, только вот как на нас потом люди посмотрят? Да и для кармы плохо.
– Вы верите в эти ханьские штучки? – изумился Тормасов.
– Ещё как. – Горыня перевернулся на живот и, загребая траву и землю разгрузкой, быстро пополз к паре бронещитов, поднятых его ратниками.
– А ну-ка. – Он осмотрел винтовку, достал из кармана и вставил в гнездо прицел. Затем подкрутил маховики наводки в среднее положение и, высунув ствол из прорези щита, сделал пробный выстрел.
– Высоковато взял. – Ещё подкрутил маховички и ещё раз выстрелил. – И чуть правее. Ага. Теперь нормально. Ну, и кто там у нас такой умный и меткий?
Новый щелчок выстрела, и стоявший в окне человек упал. На третьем выстреле уже никто не подходил к окнам, спрятавшись за высокими подоконниками.
– Антип! – окликнул Горыня побратима. – Держи их на прицеле, не давай высунуться.
– Сделаю, брате. – Антип кивнул и, перехватив винтовку, стал выцеливать неосторожных защитников дома.
– И дай мне свой автомат. Я сейчас прогуляюсь до дома, посмотрю, что там.
– Нешто один пойдёшь? – возмутился Дубыня, нервно поправлявший свою ручную пушку.
– Ну, давай ещё ты, Герасим, Ждан и Умир. Мне там быстрые да шустрые нужны. Бой в коридорах, он такой… Тормозов не любит. И гранат нам давайте поболе. Дымовые есть? Их давайте. И вспышку тоже.
Проследив, как назначенные развешивают боеприпасы по карманам разгрузок, Горыня на ощупь прошёлся по своему снаряжению и, убедившись, что всё в порядке, кивнул.
– Так, Дубыня, давай ты с бронещитом впереди, а мы за тобой след в след. И быстро, пока они не очухались.
Человеческая гусеница с головой в виде гнутого куска стали, расписанного рунами, шустро рванула вперёд и уже была в двадцати метрах от входа, как высунувшийся в окно ведун метнул в них шар огня.
Ведуна тут же подстрелил Антип, но пущенный в полёт снаряд врезался в землю метрах в двух от бегущих людей, обдав их градом раскалённых комьев земли и камней.
– Ну, суки. – Горыня, которому камень съездил по уху, озлобился не на шутку. – Сейчас я вам покажу мастер-класс практической магии.
Прошедшие обучение как штурмовая команда, побратимы знали, что делать, и, достигнув стены дома, прижались к ней, так чтобы войти в мёртвую зону, а Горыня достал из одного из кармашков продолговатый брикет, прилепил его к двери, быстро отскочил в сторону.
Двести граммов гексогена проломили и дверь, и рунный щит, стоявший прямо за ней, хлестанув осколками и щепой по стоящим за дверями воинам. И сразу же в разорванные взрывом двери вкатилась граната, действие которой было ещё более ужасающим. Людей, столпившихся у входа, и тех, кто подбежал оказать помощь, просто разорвало в клочья, испятнав лепной потолок кровавыми потёками.
– И ещё саечку, за испуг! – крикнул Горыня, бросая гранату, но на этот раз «Вспышку», гарантированно лишавшую зрения минут на десять даже в солнечный день.
Держа автомат у лица, в полной готовности открыть огонь, Горыня осторожно высунулся из дверного проёма и осмотрелся. Нижняя зала была пуста, если не считать убитых и раненых, стонущих в голос и пытающихся отползти в сторону.
– Ваше сиятельство, – тихо прозвучал переговорный амулет. – Егеря прошли вдоль ограды и вошли в левый флигель.
– Следить за их продвижением. Не приведи Род, начнём палить друг в друга.
– Слушаюсь.
Из нижнего зала шли несколько дверей, явно хозяйственного назначения, и поднималась широкая лестница из белого мрамора, с алой ковровой дорожкой на бронзовых креплениях. Площадка второго этажа была как раз над головой тех, кто вступал на лестницу, и, отщёлкнув предохранительную скобу и досчитав до двух, Горыня подкинул «Вспышку» с таким расчётом, чтобы забросить её наверх.
Расчёт оправдался лишь частично, так как граната взорвалась ещё в воздухе, но вихрем взлетевший по ступенькам княжич, не особо церемонясь, подхватил за шиворот мужчину, который схватился за своё лицо обеими руками, и швырнул вниз.
Ещё трое пострадали меньше, а один так вообще моргал, подслеповато поводя из стороны в сторону стволом большого револьвера, и закономерно получил пулю в лоб.
Тяжёлый штурмовой автомат, который Горыня с присущей ему скромностью назвал «Мара», имел калибр в пять линий, глушитель, вместительный дисковый магазин и экспансивные пули, не оставлявшие шансов на выживание, так что самому глазастому просто оторвало голову, а остальные, получив по пуле в корпус, замерли с остекленевшими глазами.
Побратимы уже поднялись по лестнице, а Дубыня с тяжёлым
