Следующий шаг – исчезновение. Это у Кэй была любимая часть игры, часть, где она лучше всего поднаторела. В поле за Портомойной Фермой, где они с сестрой чаще всего играли этой осенью, Кэй так отточила исчезновение, что даже начала колебаться, исчезать или нет, видя, как расстраивает Элл ее превосходство. Но там ей помогали деревья, туманы, живые изгороди, канавы, заборы с лесенками для перехода – а тут вместо всего этого дома, скопления людей, а еще – она как раз увидела впереди, в трех кварталах, овальный знак с затейливыми буквами – станции метро. Стоило ей увидеть знак, план действий возник сам собой. Она уже побудила Кат идти за ней в ту же сторону, куда та первоначально ехала на автобусе – не случайно ехала, надеялась Кэй. Если теперь она сумеет оторваться от преследовательницы, Кат вполне может клюнуть и вспомнить о своей прежней цели.
Идя по сужающейся улице, минуя выдыхающих пар прохожих с покупками под мышками, Кэй противилась желанию обернуться, она верила, что Кат по-прежнему стремится ее настичь. Она изображала непринужденность, старалась выглядеть расслабленной – а ноги тем временем несли ее быстро. Машин на улице почти не было, и поэтому, переходя дорогу в квартале от метро, она позволила себе лишь коротко и как бы беззаботно оглядеться вокруг. Ей показалось, она успела заметить Кат – та, похоже, и теперь бежала, она сильно приблизилась, отставала всего метров на сто. Кэй чуть помедлила перед витриной кондитерской – отсчитывала секунды, делая вид, что смотрит на пирожные и пускает слюнки, а сердце между тем колотилось, два удара в секунду, потом три: надо было подпустить Кат еще ближе, поймать ее на удочку. Постояв, Кэй повернулась, дотронулась дрожащей рукой до фонарного столба и двинулась дальше, вниз, в глубину метро.
Скрывшись из виду, она опять немного ускорилась; прыгая через ступеньку, вдыхая теплый, затхлый воздух, пахнущий гниением и мочой, она выигрывала время для исчезновения и чутко прислушивалась – не едет ли поезд. Все зависело теперь от выбора платформы – их, сообразила она, спускаясь, тут четыре: по две на каждой из двух линий. Билета у нее не было, но станция в полдень в один из первых дней года была почти пуста, и, набрав скорость, она сумела перемахнуть через турникет (как через заборчик на краю поля поблизости от дома), не привлекая особого внимания. Думать почти не думала, но в таких случаях это и не нужно; препятствие преодолела благополучно, отделавшись ушибленной коленкой. Теперь пошла медленнее, по-прежнему прислушиваясь, стараясь уловить шум поезда, выезжающего из туннеля. Откуда-то доносился слабый рокот, но с какого из двух направлений, понять пока было невозможно. Шаги между тем слышны были отчетливо – но слишком тяжелые, это не могла быть Кат. За ними, однако, другие, на этот раз легче, быстрее, и неравномерные, как будто рывками и в обход кого-то, – и Кэй задержалась на секунду, всего на одну, ни дать ни взять поплавок на леске перед самой поклевкой, а затем направилась к лестницам, ведущим на платформы.
Рокот постепенно нарастал, но Кэй все еще не знала, откуда он идет. Что ж, угадывать так угадывать. Едва она перестала быть видна от турникетов, она ринулась вниз по одной из лестниц, скользя обеими руками по перилам, надеясь спуститься до конца и завернуть за угол до того, как подойдет Кат. Внизу она почти замерла: звук приближающегося поезда стал тут не громче, а слабее, но назад пути не было. Впереди видела прямой коридор – метров двадцать; направо и налево узкие проходы вели на платформы. Кэй слышала шаги позади себя. Делая вид, что читает указатели, она неторопливо двинулась к проходу, ведущему направо, и, стараясь выглядеть как можно естественней, вошла в него. Оказавшись вне поля зрения, снова пустилась во всю прыть. У нее было секунд семь преимущества перед преследовательницей, и каждую из них надо было использовать с толком. Платформа была почти безлюдна, но рокот, что странно, сделался, казалось, немного громче. Кэй огляделась, высматривая какие-нибудь световые сигналы или табло, пассажиров, ожидающих поезда.
И тут она это увидела за парочкой подростков, держащихся за руки у дальнего конца платформы: вход в короткий сумрачный коридор, ведущий к маленькой лестнице, а сверху табличка, цветом показывающая, что здесь можно перейти на другую линию. Оттуда-то и долетал шум поезда. Она понеслась к переходу. Уже с лестницы услышала позади себя стук высоких каблуков Кат. В три прыжка одолела лестницу, ведущую вниз, пролетела по переходу, завернула за угол – и снова вниз. Поезд как раз подъезжал, времени должно было хватить, и расположение было какое надо. Пока Кат будет идти по переходу, ей несколько секунд будет видна платформа, а потом, когда она повернет за угол перед последним спуском, то ненадолго потеряет и ее, и Кэй из виду. Если сделать все вовремя, Кат увидит, как она бежит, и подумает, что она села в поезд. По какому из двух путей он подъезжает, Кэй не знала и, сбегая по лестнице, перекрестила пальцы. Поезд стоял, машинист вышел на платформу, и сердце Кэй упало – наверняка он проводит ее глазами, когда она метнется назад к лестнице? – но он, кивком пригласив ее в поезд, вошел обратно в кабину. На переходе-мостике над платформой застучали каблуки Кат. Кэй ринулась вдоль поезда, надеясь, что ее белая куртка достаточно заметна. Когда шаги вдруг стали намного тише, она нырнула в боковой проход. Двери у нее за спиной закрылись, и поезд тронулся. С пыхтением взбегая по лестнице, Кэй на мгновение
