Договорить не успела. Открылась дверь, и в зал заседаний по ту сторону пространства вошел кесарь. В гнетущей, напряженной тишине прошел к Эдогару, взял листок с повесткой заседания, молниеносно прочел и произнес, игнорируя собственно наше собрание:
– Леди Вентэр не справилась. Лорд Хайтмар успешно работает в заданном направлении. Лорд Сагэр так же. – Взгляд на меня – и ледяное: – Ты закончила?
– Нет, мой кесарь. У меня все еще открыт вопрос с дорогами, – язвительно сообщила я. А затем жестко напомнила: – А у вас, насколько я понимаю, все еще не решена проблема с высшими.
Ледяной взгляд кесаря стал на порядок леденее.
– Нежная моя, – медленно произнес он, – я над этим работаю.
– Мой кесарь, я этого не заметила!
И мысленно добавила: «Лично я не уверена, что последующие светочи так же будут подвластны моим приказам, а вот что способен натворить один такой светоносный – видела отчетливо! Занимайтесь вашей прямой задачей – внешней политикой. С внутренней я вполне разберусь, даже находясь на островах!»
– Одном острове, нежная моя, – напомнил кесарь.
– Хорошо, даже находясь на одном острове, мой император! – отчеканила уже вслух я.
На меня посмотрели так, что я сильно пожалела о сказанном, в следующее мгновение, истинно в своем духе все так же игнорируя всех и вся, Араэден произнес:
– Нежная моя, я говорил об опасности твоей магии в условиях этого мира, я был услышан?
Возникло пренеприятное ощущение, что меня отчитывают сейчас, как девчонку.
– Да, мой император, вы были услышаны, – холодно подтвердила я.
– Серьезно?! – почти издевка.
Даже отвечать не стала.
– А теперь взгляни на собственные руки! – жестко приказал кесарь, выдав всю свою ярость, заставив ощутить собственный гнев всеми присутствующими как по эту, так и по ту сторону пространства.
И, повинуясь его приказу, я опустила взгляд на давно и бесполезно взывающие о помощи запястья… Крик удалось подавить с трудом. Мои ладони, от запястий до пальцев, приобретали синий, нездоровый оттенок, развернув руки, на тыльной стороне увидела потемневшие почти дочерна вены.
– Если ты до прибытия Ошрое попытаешься создать хотя бы одно пространственное окно, я снесу весь твой свежесозданный остров к гоблинам! Нежная моя, я был услышан?
– Да, – едва слышно выдохнула я.
И кристалл исчез, разрывая связь с Радужным дворцом и собственно моей императорской канцелярией. Под напряженными взглядами хранителей молча засунула обе руки разом в лед, стиснув зубы и сдерживая рвущийся крик, судорожно вздохнула, на миг прикрыла глаза, а затем, царственно выпрямившись, окинула взглядом изрядно помятых, а местами и откровенно мокрых подчиненных и задала первый вопрос:
– Потери?
Потери оказались несущественны – слава речным чудовищам. Население было напугано и пока не оценило перспективы предстоящего, но уже успело удариться в сожаления об утраченном – я мгновенно приказала запретить пьянство в любом его виде. Глянув в окно, прикинула, что до наступления сумерек есть еще около четырех часов, и начала отдавать первые распоряжения.
Едва хранители покинули зал заседаний, вошла Аджана, с поклоном сообщив, что меня ожидают в обеденной зале для торжественного обеда. Молча достала руки из ведерка, продемонстрировала девушке и так же молча засунула их обратно.
– Это потому что вы не с императором? – испуганно вопросила она.
Женская проницательность иногда ставит в тупик даже меня.
– Что-то вроде того, – нехотя ответила ей.
Еще раз осмотрела свои запястья и устало приказала:
– Принеси бинты.
Торжественный обед отменила, еду приказала раздать жителям города – по моему искреннему мнению, праздновать еще было нечего.
* * *К ночи меня откровенно ненавидели все, от хранителей и стражи до последнего городского бездомного, которого я поставила перед выбором – или идет работать со всеми, или может проваливать с острова. До моих слов нищих и бездомных было около трех тысяч, после не осталось ни одного.
В полночь прибыл Ошрое и его соплеменники – двенадцать дюжих гномов, посрамивших размерами всех местных воинов. Меня они обнаружили стоящей на бочке и собственноручно… в смысле, собственноголосно раздающей приказы по возведению временного жилья.
Проходящая мимо старуха обронила, что нет ничего более постоянного, чем временное… через десять минут собрав пожитки и немалую семью, отправилась закладывать фундамент своего нового дома, чтобы, как говорится, сразу и основательно. После этого ни слова возражения я не услышала и все равно успела охрипнуть до того, как меня осторожно дернули за юбку. Повернувшись, увидела счастливую лысину гнома.
– Смоляная блестючка! – радостно поприветствовал он.
И тут же спросил:
– Слушай, ты эта, орка рыжего знаешь? Он тут…
Внезапно бочка под моими ногами покачнулась, а в следующее мгновение мир завертелся, смещаясь кривым изломом, и я рухнула вниз, чувствуя, как подхватывают невесомые ладони, удерживая от падения на землю, прижимая к себе, закрывая от всего мира пеленой тьмы.
* * *Ощущение прикосновения пальцев к щеке, едва чувствующееся, ласкающее, нежное, и теплота окутывающего меня Мрака. Я открыла глаза, взглянула в алые прорези и прошептала:
– Свалилась в обморок?
Мрак кивнул.
– Позор мне, – заключила досадливо.
Отрицательно мотнув головой, Мрак изобразил объятия, и я поняла, что меня прикрыли ото всех и унесли сюда, в комнату, которую устроили для меня в ратуше.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась.
А в следующее мгновение резко села на постели, вспомнив, что, собственно, привело к столь печальной реакции моего организма – Динар. Гоблины раздери – Динар!!!
– Где гномы? – спросила у Мрака, частично окутывающего меня теплым одеялом из тьмы, а частично усевшегося в кресло, издали став таким похожим на Адраса… никогда не прощу себе.
Мрак же посмотрел на кого-то справа от меня – я повернулась, узрела взирающий на меня глаз и спросила:
– Где гномы?
«Строят», – меланхолично и как само собой разумеющееся ответил мир.
Глаз моргнул, затем указал метнувшимся зрачком на внушительную приоткрытую уже шкатулку, обитую алым бархатом. Я догадывалась, что это. Поднявшись, пошатнулась, постояла, ухватившись за стойку, удерживающую теперь не только балдахин над кроватью, но и меня заодно, отдышалась, затем продолжила нетвердый путь к столу. Откинула крышку, на миг прикрыла глаза, защищая их от искрящихся кристаллов, взяла один, вернулась на постель, и находящийся на моей ладони пространственный кристалл взмыл в воздух, затем, собственно, выполнил свою роль, преломляя пространство, и следующим, что я увидела, был сидящий в кресле у окна в нашей спальне кесарь. На моем супруге имелись ожидаемо белоснежная рубашка и неожиданно темные брюки и туфли. Платиновые волосы, как и всегда, зачесаны назад, и лишь одна прядь небрежно устроилась на плече, в глазах пресветлого застыл лед, он же отчетливо прозвучал в голосе:
– Ты осознаешь, что я сотру с лица этого мира весь Свободный остров, если ты повторно доведешь себя до обморока? – Это был даже не вопрос, меня с холодной учтивостью просто уведомили.
Ядовито улыбнувшись в ответ, холодно ответила:
– Я осознаю, что как принцесса, леди и прочая женская братия имею полное право на незапланированные обморочные, полуобморочные, многообморочные и прочие истероидные состояния. В конце концов, я женщина, и меня такой создали. К слову,
