Долгий, долгий крик.
Плеск воды.
* * *С изуродованными ногами и сломанным позвоночником, Уго еще жил. Кровавый туман перед глазами пульсировал и рычал… «Мама», – хотел сказать Уго, но не успел. «Отец», – сказал он.
В следующее мгновение тьма опустилась. И боль исчезла.
Навсегда.
* * *Дежурный адъютант терпеливо застыл у стола, ожидая, пока генерал прочитает депешу.
Пекле Олафсон снял очки и положил на стол.
– Когда это получено? – спросил он.
– Двадцать минут назад.
– Это ведь его единственный… – начал Пекле и осекся.
– Да, сэр.
Молчание. Генерал Олафсон вытер лоб дрожащей рукой. Старею, старею.
– Я сам ему скажу, – решил он. – Ох, грехи наши тяжкие…
Полковник Феллах ад Миадарн, командир бригады специального назначения «Орсон», выпрямился в седле.
– Пекле, чертяка, откуда ты?..
– У меня плохие вести, Фелла.
Он не называл его так со времен кадетской юности.
Полковник замер.
– Ваш сын, господин полковник… – генерал помедлил, – героически погиб в бою. За родину и бога-императора. Вы должны им гордиться. Мне… мне очень жаль, Фелла.
Полковник медленно поднял руки и снял шлем.
Ветер шевелил слипшиеся от пота седые волосы.
– Я горжусь, – сказал Феллах ад Миадарн. Голос его был словно вытравлен кислотой по металлу. – Мой сын мертв. Остались родина и бог-император. Я горжусь, Пекле. Мне есть ради чего жить. Мой мальчик умер. Он герой. Я – горжусь. Все просто.
Пекле молчал.
8. Гроза
…Веселка поплевала на ладони, взялась за меч. Выдернула его из земли, взмахнула раз, другой.
– Ух, как я не хочу помирать! Прямо совсем-совсем-совсем не хочу. Ух.
– Веселка, – сказал Стефан напряженным голосом. Девушка обернулась, на лице отразилось удивление, – мне надо идти.
Он погладил ее грубой ладонью по волосам. Осторожно, как ребенка, обнял.
Веселка замерла. Он слышал, как бьется ее сердце.
– Ты куда, Стефан? – Она не договорила.
Прижался запекшимися, лопнувшими губами к ее губам.
Это было хорошо.
От потери крови голова стала легкой-легкой. Он сделал шаг, чувствуя, как пружинит под ногами дерево настила.
– Держись, сестренка. Я скоро вернусь.
– Стефан?
– Да? – Он повернул голову.
– Не увлекайся там.
* * *На мосту лежало огромное бревно, брошенное таранной командой некров.
«Бесчувственный, как бревно», – вспомнил он слова Веселки, усмехнулся.
Бревно? Пусть будет бревно.
Стефан поднял меч и пошел – легким шагом, плавно переходя на бег. Убивать надо весело. Весело и, сука, задорно. Без гнева и ненависти.
Только тогда это будет настоящее искусство.
* * *…Стефан слышал, как дышит эльф по другую сторону бревна.
– Слышишь, ты. Лилия!
Сначала Стефан думал, что тот, с другой стороны, не ответит.
– Чего тебе, человек? – донеслось тихое, едва слышное. Словно колыхание воздуха.
– Ты помираешь, никак? – спросил Стефан. Нащупал рукоять меча – она была скользкой от крови. Черт. Стефан беззвучно выругался, ухватился крепче. От потери крови кружилась голова. И брюхо подвело, оказывается…
Вдох, выдох.
– Я говорю, ты помер там, что ли?
Молчание.
– Только после тебя, человек.
Живой, значит. Стефан собрался. Давай, солдат, давай. Некогда помирать…
– Лилия? – сказал Стефан. Перед глазами мелькали черные пятна. – Слышь, лилия. Слышишь меня?
– Что?
– Иди в …!
Они вскочили одновременно: Стефан, держа клинок на замахе, эльф – со стрелой на тетиве. В краткое мгновение, растянувшееся на половину дня, они смотрели друг на друга.
У эльфа была раскроена щека, кусок уха свисал на тонкой полоске кожи. Мертвый глаз смотрел в сторону.
В следующее мгновение пехотный фламберг ударил эльфа в грудь, с хрустом прошел насквозь и выскочил из спины на две ладони. Эльф даже не вскрикнул. Молча повалился назад, продолжая держать в левой руке лук.
Тетива все еще вибрировала…
Пустая.
Стефан подошел и ухватился за рукоять меча. С усилием выдернул. И упал.
Вырвавшийся из него поток крови он уже не заметил. Только вдруг стало горячо и мокро…
Тяжелая стрела с серыми перьями. Рассчитанная, чтобы пробить доспехи.
А Стефан забулькал и упал. Небо над ним было невозможно высоким.
Последние слова, подумал он. «Я… я должен сказать последние слова…»
Губы шевельнулись. Но этих слов уже никто не услышал.
* * *Идзи вышел вперед, поднимая руки. Имперцы переглянулись. При виде его отрастающей бороды солдаты заметно занервничали.
Кнехт сглотнул.
– Я… я тебя знаю?
– Меня зовут Идзи Бласкег. Говорят, я ем на завтрак младенцев и пью кровь девственниц.
Идзи причмокнул. Солдаты попятились.
– И знаете что? – Гном ослепительно улыбнулся. – Это правда.
Он опустил руки и пошел к ним своим мягким, слегка шаркающим шагом. На носу трогательно блестели круглые очки.
– Не надо меня бояться, – ласково и тихо сказал Идзи Бласкег, прозванный Синебородым. – Я ничего вам не сделаю. Поверьте мне.
Он раскрыл объятия.
– Что же вы?
Солдаты замерли, словно Идзи был огромной змеей. Чудовищным василиском, чей взгляд превращает человека в камень.
– Это он… – пробормотал один из них. – Точно он.
– Не подходи! – закричал другой кнехт и вскинул арбалет.
Тунк! Стрела вонзилась гному в плечо.
Идзи моргнул. И продолжал идти, улыбаясь. Кровь текла из раны, капала на настил моста.
Солдат выронил оружие, лицо побелело. Гном с легкостью поднял его на вытянутых руках, словно ребенка, поднес к краю моста и отпустил.
Дикий крик разорвал воздух. Плеск! И тишина.
Гном стоял, сгорбившись, опустив руки, а солдаты медленно отступали. Пятились. Словно его спина, спина гнома-коротышки, излучала чудовищную опасность…
Слышно было, как течет внизу река и стонут вокруг раненые.
Строй солдат подался назад. Медленно, но верно они отступали. Офицер проорал команду, но его не слушали…
– Куда же вы? – Идзи медленно повернулся. Очки его сбились набок, на стеклах были капли крови.
Идзи растянул губы в улыбке:
– Мы же только начали вечеринку…
* * *– Веселка!
Венемир дохромал, опираясь на сломанный меч, опустился перед ней на колени. Вокруг девушки растеклось огромное красное пятно.
– Веселка! Веселка, слышишь меня? Все будет хорошо.
– Вена… я…
– Веселка, молчи! Кровью изойдешь.
Чертова шнуровка. Он надрезал кинжалом, взялся руками и, скрипнув зубами, разорвал колет. В раненой руке отозвалось вспышкой боли. В глазах потемнело. Он испугался, что потеряет сознание… но нет.
Рана была чудовищной. Никакой надежды.
– Вена… – прошептала девушка.
– Да? – Он наклонился.
– Если бы… у меня были большие… большие груди… Ты бы в меня влюбился?
– Веселка, я…
– Ответь. Пожа… – она сглотнула, – пожалуйста, Вена.
Эх, девочка, подумал он. Всем нужен ответ на вопрос «почему не я».
Даже мне он нужен.
– Конечно, – сказал Венемир искренне. – Я бы обязательно влюбился в тебя, Веселка. Я бы – влюбился.
Она улыбнулась.
– Врун… несчастный, – вдохнула и замолчала.
Он погладил ее по спутанным, мышиного цвета волосам. Стер кровь со щеки. Аккуратно закрыл ей веки.
– Как бы я хотел влюбиться в тебя, девочка, – сказал Вена негромко. – Но не могу. Тут нельзя выбирать.
Вена остановил взгляд. Грудь была маленькая, но аккуратная. И очень красивая.
Он закончил бинтовать рану и аккуратно подоткнул кончик повязки.
Веселке уже все равно. Но так было правильно, что ли…
Венемир выпрямился.
…и гораздо, гораздо красивее.
* * *Обломок меча уперся эльфу под кадык. Из-под лезвия выступила кровь.
– Убьешь безоружного? А как же твоя человечность, солдат? – Эльф уже не насмешничал, просто ждал ответа.
– Кончилась моя человечность, – сказал Венемир. – Вот здесь кончилась.
Капитан мог бы мотнуть головой в сторону моста. В сторону почерневшего от крови деревянного настила.
