Громилу надо остановить, но как? Огнём?.. У Раллиха оставалось всего два камушка искряка. Плюс ко всему, очень не вовремя вспомнились слова Стана: «Даже если случится пожар»… Вот ведь напророчил…
В дверь постучали.
– Да не заперто же! – крикнул Раллих.
В дверном проёме стояла юная хозяйка. Судя по всему, она готовилась ко сну: волосы распущены, на плечи накинут розовый пеньюар.
– Сударыня! Чудовище не пройдёт к вашему дому! Сейчас я выйду ему навстречу.
– Чудовище? – удивлённо воскликнула красавица. – Где?
Раллих распахнул ставни и указал на приближающегося Ворочуна.
– О, я первый раз вижу его так близко! Но принц, подождите немного. Может быть, он уйдёт сам, и вы сможете сразиться с ним в лесу. Ведь если битва состоится прямо под окнами, великан перепортит весь сад.
Уходить Ворочун не собирался. Потрескивая и похрустывая, он приблизился к старому ясеню и одним движением переломил узловатый ствол. Хозяйка, наблюдавшая из окна, ахнула, не то восхищённо, не то испуганно. Ворочун шагнул к древнему платану. То был гигант, выделявшийся даже среди деревьев сада. Неохватный ствол в лохмах облезшей коры, могучие ветви, любая из которых была достойна отдельного дерева. Никакой ураган не мог бы поколебать могучее растение, но когда Ворочун протянул лапы, чтобы обхватить ствол, тот легко изогнулся, ударив врага. Треск, гром… что там ломается, было не понять. Ворочун, сбитый с ног, медленно поднялся и вновь приступил к платану.
На этот раз тяжкие ветви опутали его и вздёрнули на воздух. Древолом размахивал лапами, но не мог достать не только ствола, но и малой веточки, когтям не за что было зацепиться, и Ворочун впустую барахтался, словно жук, влипший в паутину.
– Так ему и надо! – вынесла приговор хозяйка. – Не будет сад портить.
Она повернулась к Раллиху и произнесла иным тоном:
– Но принц, я пришла к вам не из-за этого дурня. Я должна предупредить об иной, куда большей опасности. Оставьте меч, он сейчас не понадобится, и идём. Вы должны видеть, а как поступить, решить потом.
Идти пришлось три шага. Девушка остановилась у соседней двери, провела ладошкой по гладкой дубовой поверхности. По ту сторону дверей мягко скользнул, отворяя проход, хорошо смазанный засов. Вздев светящийся жезл, Раллих шагнул в комнату своего напарника.
Стан висел под потолком. Струнно-натянутая верёвка обхватывала балку, спускаясь вниз. Было не понять, как и кто навязал её там. Отброшенное кресло валялось в стороне.
Хватаясь за несуществующий меч, Раллих шагнул вперёд, но тут же понял, что обрубать верёвку не имеет смысла. Стан был мёртв давно и безнадёжно. В столице возле королевского дворца Раллиху приходилось видеть удавленников, провисевших в петле неделю и больше. Они выглядели так же. Чёрное распухшее лицо, залитые гноем глаза, страшно вытянутое тело, которое не поддерживают затронутые разложением мышцы.
– Снять… – выдохнул Раллих.
– Нет, – сдавленно возразила хозяйка. – Тогда он может пойти, и его уже не остановишь.
Она проскользнула мимо замершего Раллиха, сдёрнула с пеньюара шёлковый поясок и стянула за спиной руки удавленника. Вытолкала безвольного Раллиха из спальни, вышла сама и захлопнула дверь. По ту сторону дубовых створок клацнул засов.
– Принц, кого вы привели в мой дом?
– Я же не знал!
Красавица всхлипнула и прижалась к его груди. Пеньюар, потерявший пояс, распахнулся.
– Принц, заберите меня отсюда…
* * *Самая длинная ночь рано или поздно кончается. В окно, так и оставшееся с вечера распахнутым, проникли солнечные лучи. Первый день осени, обычно он не отличим от лета. Раллих, обещавший бодрствовать всю ночь, открыл глаза и встретил лучистый взгляд девушки.
– Мой принц!
– Моя королева!
Она легко вскочила с постели, подошла к окну.
– Смотри, вчерашний дуболом всё ещё висит на дереве и сучит лапами.
Раллих подошёл, обнял красавицу за плечи, прижал к себе.
– Пусть висит. Если его отпустить, он перепортит половину сада.
– Как странно, случайности любят происходить парами. Вчера ещё ничего не было, а сегодня в парке подвешен лесной урод, а в соседнем покое твой бывший попутчик.
– Его надо снять и похоронить. Нехорошо, когда в доме удавленник.
– Как скажешь. Идём.
– Сперва одеться надо.
– Принц, ты ревнуешь? Здесь никого нет. Но, если хочешь, я оденусь.
Халатик был накинут на обнажённое тело. Подчиняясь хозяйской ладони, засов запертой двери отъехал в сторону. Дверь распахнулась. Раллих шагнул вперёд и замер.
Стан был жив. Он бился в петле, дёргал руки, стянутые за спиной. Лицо, налитое венозной кровью, было тем не менее живым, выкаченные глаза видели. Если бы не шёлковый поясок, не дающий воли рукам, Стан, наверно, сумел бы подтянуться на верёвке и освободиться от удавки, но розовая ленточка пресекала все его попытки.
– Что это?
– Ты сам видишь. Твой спутник не человек, а полудохлик. Может быть, ты не знаешь, но когда-то он был в услужении у самого страшного некроманта, каких знал мир.
– Знаю. Он рассказывал. Но он сказал, что Местору был нужен живой слуга, мертвецов у него хватало.
– Совершенно верно. Но живой слуга старится и умирает, а нового обучать долго и скучно. А некромант властен не только над смертью, но иногда и над жизнью. Он не позволял своему слуге умереть. Полудохлик ходит, думает, говорит, но постепенно жить ему становится невмоготу, ведь срок его жизни давно истёк. И тогда он вешается, а наутро восстаёт к жизни. Поступает так два или три раза в год, точно не знаю. Как видишь, никто твоего приятеля не вешал, он всё сделал сам.
– А ты откуда это знаешь?
– Сторож рассказал. То, что я отказывала ему, вовсе не означает, что с ним нельзя поговорить. Других развлечений у меня не было. Некромант со своим слугой однажды явился к усадьбе и попытался выжечь проход в живой изгороди. А Сторож его не пустил. Некромант что-то колдовал, так что земля тряслась, а Сторож бил палкой. Он всегда ходил с вычурной палкой вроде посоха. Некромант бежал что есть мочи, а Сторож гнался за ним и лупил палкой. Я чуть не умерла со смеху.
– А слуга?
– Слугу он не тронул, ведь тот не лез, куда не просят. Сторож не нападал первым и никогда никого не убивал. Наверное, он был хорошим человеком, но я рада, что его больше здесь нет.
Хозяйка говорила, не торопясь, а Стан бился и хрипел неразборчиво. Чудилось, он силится произнести одно слово: «помоги!»
– Что с ним будем делать? – спросил Раллих, стараясь не вспоминать, как они вдвоём шли через Вымерт, ели из одного котелка, охраняли друг друга ночью, отбивались от всякой нежити. А теперь оказывается, что напарник его такая же нечисть, как и прочие вымертские твари. – Я думаю, надо его добить и похоронить по-человечески.
– Если бы он был человеком, я бы сказала, что так
