– Знаешь, котэ, – обратился он к невидимому котенку, – ты уже должен мне копчик, руку, штаны, а теперь еще и голову. Ты со мной никогда не расплатишься.
Пятнышко света замигало и начало медленно тухнуть. Кирилл, невнятно выругавшись, в три прыжка добежал до него и успел подхватить фонарик до того, как тот бы погас и затерялся во тьме на полу.
– С-сука, – процедил Кирилл, завязывая оборванные концы. Резинка хрустела, узел не складывался, концы то и дело выскальзывали. Наконец ему удалось более-менее закрепить их, помогая себе зубами, – на это понадобилось аж два кривых и косых узла – и именно в этот момент фонарик мигнул еще раз и погас.
На Кирилла обрушился абсолютный мрак.
Кирилл не боялся темноты. Даже в детстве он спокойно засыпал без зажженного ночника и легко бегал в туалет по длинному темному коридору. Но сейчас он испытал страх. Настоящий первобытный страх, от которого вдоль хребта заметались тугие колючие мурашки и дыбом встали волоски на руках. Это была правильная темнота – не фальшивые сумраки квартир, где достаточно щелкнуть выключателем, чтобы залить все светом, или отдернуть шторы и увидеть россыпь зажженных окон в доме напротив – нет, это была настоящая темнота, с которой находишься один на один. Темнота, которая давила на глаза, закладывала уши и железной хваткой держала за горло, мешая дышать.
– Ух ты, – с восхищением пробормотал Кирилл. – Охренительно!
Он стоял, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, таращась в густую вязкую темноту и наслаждаясь ощущениями.
– Мяяяяу! – вдруг завопила темнота.
Кирилл вздрогнул от неожиданности. Сердце ухнуло куда-то в желудок, а потом гулко заколотилось чуть ли не в горле.
– Тварь, – от души прокомментировал он, с некоторым сожалением включая фонарик.
Видимо, батарейка была на последнем издыхании, контакты расходились, да и падение сделало свое дело – свет стал совсем тусклым, дрожащим, периодически в фонарике что-то жужжало, и лампочка начинала мигать. Приходилось легонько шлепать по батарейному отсеку – и так каждые две-три минуты.
Как гласят правила лабиринта, чтобы войти и выйти из него, нужно держаться рукой за стенку. Кирилл коснулся ближайшей трубы – и тут же отдернул ошпаренную ладонь.
– Да что ж такое-то… – прошипел он, зализывая больное место. – Что дальше? Ногу оторвет?
Он с опаской ткнул пальцем в трубу ниже. Холодная. Холодная настолько, что рука скользила по каплям воды, в изобилии выступившим на металле. Это было, конечно, неприятно – но лучше, чем ожог.
– Кыса-кыса, – снова забормотал Кирилл. – Давай подай голос, скажи, где ты?
Котенок молчал. В Кирилле начала подниматься мутная и тошнотворная злоба, ему снова захотелось все бросить, развернуться и уйти – на этот раз по-настоящему, без предупреждения, не возвращаясь. Его останавливало только то, что Марина гарантированно начнет ныть, причитать, заламывать руки – о, она умела театрализировать семейные драмы! – и страдать по котенку. В итоге она настолько вынесет Кириллу мозг, что ему все равно придется через пару часов снова спускаться в подвал и не выходить без этой блохастой твари.
– Кыса-кыса, – устало вздохнул он. – Ну давай же… Если найдешься в течение пяти минут, я лично тебе вкусную рыбку куплю.
Котенок молчал.
«Может, сдох?» – мелькнуло в голове.
«Да ну, – тут же ответил он сам себе. – Тогда это было бы понятно по крикам. Громче бы орал или, наоборот, умирающе. А так мяукал и мяукал».
Кыскыскать ему уже надоело, поэтому дальше он шел молча, лишь то и дело постукивая по фонарику. Под пальцами отшелушивалась старая краска на трубах, под ногами хрустели комья известки, в нос периодически шибал сладковатый запах гнилого дерева и склизкого камня. Рука, которой он вел по трубе с холодной водой, уже замерзла, и приходилось то и дело согревать ее дыханием.
«Не хватало еще в июле схватить насморк», – мрачно подумал Кирилл.
Он водил фонариком уже совсем вяло – картина перед ним не менялась. Обшарпанные, поблескивающие влагой кирпичные стены, горы какого-то хлама на полу – и трубы. Трубы, трубы, трубы – они уходили вперед, насколько хватало взгляда, вились змеями на полу, металлическим плющом облепляли стены, запирали Кирилла в причудливую разноцветную клетку. Кирилл, который всю жизнь считал, что существуют лишь три типа труб – для холодной воды, горячей и канализация, – был впечатлен.
– Сюда на экскурсию можно водить, – восхищенно бормотал он, ощупывая фонариком переплетения коммуникаций. – Или вообще квест организовать – даже декораций не нужно…
Фантазии о том, как можно использовать подвал, настолько захватили Кирилла, что он, озираясь по сторонам и задирая голову, совсем перестал смотреть под ноги. Поэтому совершенно не удивился, когда наткнулся на что-то мягкое.
Ожидая, что это очередная куча непонятного тряпья, он опустил голову, повел фонариком, и…
– Тьфу, мля! – отскочил в сторону, больно ударившись спиной о стену.
Перед ним, на правом боку, повернувшись к Кириллу спиной, лежал человек. Тусклый луч выхватил стоптанные, потерявшие всякую форму ботинки, дырявую телогрейку с оторванным рукавом, сбившиеся в колтуны волосы…
– Эй, – Кирилл брезгливо толкнул бомжа носком кроссовки. – Эй… Ты как тут оказался?
Бомж не ответил.
Кирилл прислушался. Странное дело, но тот не издавал ни звука – ни храпения, ни сонного бормотания, ни сопения.
Кирилл наклонился, ловя ухом дыхание. В нос ударила резкая волна вони – тугой и терпкой смеси застарелых мочи и пота, гноя, дешевого табака и еще чего-то, неуловимо знакомого, но никак не связывающегося в памяти с бомжами. Кирилл, не удержавшись, чихнул, а потом спрятал нос в сгибе локтя – от вони начала кружиться голова.
– Эй, – промычал он в руку. – Эй… Ты вывой?
Бомж молчал и не шевелился.
– Эй! – он пнул бомжа со всей силы. – Эй!
Рука, вытянутая до этого вдоль левого бока, дрогнула и бессильно упала за спину.
«Сдох», – кольнула неприятная мысль.
Не то чтобы Кирилл боялся покойников – нет, он относился к чужой смерти достаточно равнодушно, – просто сразу представил последующий геморрой. Приедет полиция, он окажется свидетелем – если вообще не подозреваемым, мало ли что взбредет в голову блюстителям порядка, – в итоге опознания, допросы, таскаться на всякие бумажные дела… тьфу!
Он потер затылок.
«Ничего не говори, – вкралась заманчивая мысль. – Тебя тут не было. Ну да, лазил искать котенка, но мало ли, может быть, всего лишь десяток шагов сделал и сразу поймал…»
«А следы?» – возразили здравый смысл и страх перед законом.
«Да тут месяцами никто не бывает. Следы исчезнут через пару недель, да и кто их потом отличит от чужих и более старых».
– Ладно, – Кирилл еще раз, от души, толкнул бомжа кроссовкой. – Лежи уж тут, не каш…
Что-то шумно забурлило внутри бомжа, с резким звуком вырвались накопившиеся в теле вонючие газы – и труп, шумно ухнув, перевернулся
