Нельзя было его учить. Даже читать было нельзя. Лучше бы ему поставили двойку.
Прекрати. Это всего лишь собака.
Он подполз по кровати к окну и посмотрел сквозь стекло вниз.
– Где ж мертвец?
– Вон, тятя, вон!
В темноте что-то двигалось. Не прямо под окном, а ниже. Он вгляделся во тьму и увидел внизу чью-то голову в вязаной шапочке с помпоном. Это был очень низкий человек. Либо ребенок, либо карлик.
Сережа отодвинулся от окна. Ему вдруг очень сильно захотелось к маме. И пусть завтра она будет смеяться над ним, а отец станет укоризненно качать головой. Один раз можно. И он бы побежал в спальню к родителям. Немедленно. Но как слезть с кровати? Едва он ступит на пол, за ногу схватится костлявая холодная рука того самого утопленника, запутавшегося в сетях.
– Но как он может быть одновременно за окном и под кроватью?
– Очень просто.
Сережа вздрогнул. Надо было выбрать другое стихотворение. Как Лешка. Про зиму. Но теперь уже поздно. Он выбрал утопленника. А утопленник выбрал его.
11– Елки зеленые, – Андрей сел и ощупал ладонями поясницу, потом шею.
Тело ныло, как будто он спал на кирпичах. Проклятый диван. Андрей провел рукой по простынке и нащупал выступающий стык между спинкой и матрацем. Одна-единственная небольшая неровность превратила мебель в орудие пыток.
В доме было необычно тихо. Андрей встал с дивана и прошел по комнатам. В зале никого. В спальнях тоже никого. В туалете и ванной свет не горит.
– Юля, – на всякий случай крикнул он.
Никто не отозвался.
Андрей посмотрел на часы. Тревога сменилось досадой. Вот черт. Половина девятого. Сейчас Юля записывает в блокнот жалобы очередного пациента, а Сережка решает линейные уравнения. И если он сам через полчаса не окажется на работе, Фисенко гарантированно наябедничает начальству.
12Без пяти девять, когда позвонил Дима, Андрей стоял в пробке в шести кварталах от института.
– Ты сделал, как я тебе сказал? – спросил Дима.
С первых слов стало ясно, что Дима пребывает в прежнем параноидальном настроении.
– Нет. И вообще-то нормальные люди сперва здороваются. Как твоя рука?
– Не отросла. Это мое последнее предупреждение, Андрей. Уничтожь материалы, или ты умрешь.
Багажник белой «БМВ» за лобовым стеклом продвинулся вперед на пять шагов и замер.
– Знаешь, эта фраза с самого начала показалась мне не очень смешной. А сейчас она вызывает у меня труднопреодолимое желание послать тебя на хер, – ответил Андрей.
– Я звоню не для того, чтобы тебя развеселить. Я хочу помочь.
– Да что с тобой происходит?!
Андрей посмотрел на часы. Пешком было бы быстрее.
– Со мной? Лучше подумай о том, что происходит с тобой. Начни с вопроса «кто ты?». Что ты есть, Андрей, по сути? Где твое место в этом мире? Ты подобрался к ответу очень близко. И никогда, слышишь, никогда он не позволит тебе сделать последний шаг. Куры на птицефабрике должны иметь расплывчатое представление о мясокомбинате. Уничтожь все данные, и будешь жить дальше.
Андрей вспомнил последнее Витино письмо. Взаимосвязь между бредом сумасшедшего и темой исследования действительно четко прослеживалась.
– Целая философия. Ты понимаешь, что тебе следует обратиться к врачу?
Дима шумно проглотил слюну. Андрей ждал, что он сбросит вызов. Но ошибся.
– Это Бог. Бог приказывает тебе остановиться, Андрей. Он хочет, чтобы ты уничтожил все данные. Не знаю почему, но сам он это сделать не может.
Андрей свернул на объездную. Припаркованные по обе стороны автомобили сужали проезжую часть до ширины кузова. Управление одной рукой в таких условиях могло обернуться встречей с аварийным комиссаром.
– Я все понял, Дим. Иди поливать помидоры. За меня не переживай. Когда станет совсем туго, я вызову на помощь отряд джедаев. Будь здоров. Если что – звони.
13День Андрей провел за компьютером. Сначала вбивал данные по гепатиту в программу корреляционно-регрессионного анализа, потом отписался Валере и изучал новые требования к оформлению годового отчета. Но все это время его мысли непрерывно витали вокруг результатов «научной самодеятельности».
Работа близилась к завершению, и от этого ему становилось немного не по себе. Он привык работать над проектом и не был готов его закончить. «Комплекс бесконечной работы», – так бы обрисовала его ощущения жена. Через месяц он получит цифры от Валеры. Они подтвердят предыдущие данные и лягут последним пазлом в общей картине. Все. Теорема доказана. Но что с нею делать дальше? Нести результаты в мир должен был Витя. Теперь его нет.
Они не поверят. Никто не поверит. Это настолько невероятно, что никто даже не попытается проверить результаты или повторить опыт. Вы хотите сказать, что она вертится? Это самая изумительная глупость, которую я когда-либо слышал. Да, отказ поверить в истину лучше пыток инквизиции, но это не решает проблемы.
Не поверят? Да тебе даже некому об этом сказать. Для твоего института это не профильный вопрос, а на заседания Академии наук тебя не приглашают. Черт. Да ты даже не можешь обсудить этот вопрос с Фисенко. Он гарантированно спросит, откуда взялись химикаты на проведение работ по вопросу, не имеющему ни малейшего отношения к тематическому плану исследований института.
И что остается? Написать статью и отправить ее в «Физиологию»? Разослать материалы по профильным институтам, отделам и кафедрам? Выступить с открытым обращением к жителям планеты Земля? М-да. Вместо обещанных Витей «Лексуса» и особняка, скорее всего, его ждут годы мытарств.
14Когда Андрей вернулся с работы, Юля купалась, а Сережа в трусах ждал его на кухне.
– Ты почему не спишь? – спросил Андрей.
Часы на стене показывали без четверти одиннадцать.
– Пап, я хочу тебе что-то сказать.
Сережа переминался с ноги на ногу.
– Давай говори и иди ложись.
Андрей заглянул в холодильник. На верхней полке стояла кастрюля с макаронами, а где-то в дверке должен был лежать хвост сырокопченой колбасы.
– Ночью под окнами кто-то лазил, – сказал Сережа.
– В смысле?
– Кто-то топтался под окном и скреб стену. Какой-то человек. Я боюсь его.
Андрей забыл, зачем полез в холодильник, хлопнул дверкой и сел на табуретку напротив.
– И как он выглядел?
– Карлик в вязаной шапочке с бубончиком и с палкой в руке. Он что-то ковырял ею под ногами. Не знаю что, было темно. Я посмотрел и сразу отошел от окна. Боялся, что он меня увидит.
Кажется, кошмары мучают не одного тебя.
Андрей обнял сына за плечи и прижал к себе.
– Я думаю, это был сон. Знаешь, так бывает. Ты проснулся, умылся, что-то сделал, с кем-то поговорил, а потом вдруг оба-на – и ты просыпаешься.
– Это был не сон.
– Значит, тебе показалось. Если это случится еще раз, разбуди меня, и мы вместе посмотрим на этого карлика. Договорились?
Сережа кивнул.
– Ты уже говорил об этом маме?
Сережа отрицательно покрутил головой.
– И не надо. Ей своих страхов хватает. А пока иди ложись. И если вдруг что-то тебя снова напугает – буди меня.
15Макароны Андрей разогревать
